Разбойник Кудеяр - Владислав Бахревский

Разговевшиеся монахи, осовевшие от вина и еды, не сопротивлялись. Сыскные люди патриарха Никона заперлись в башне. Их не трогали. Сидите и сидите.

— За мной! — скомандовал Кудеяр. — И вы, монахи, тоже за мной ступайте. Вас Паисий держал в черном теле, потому что монастырь беден был?

— Беден! Беден! — запричитали монахи.

— Посмотрите же на бедность вашу.

Отворил первый тайник. Разбойники тут же разобрали оружие, монахи — книги.

Кудеяр шепнул Миките Шуйскому, чтобы тот привел в монастырь лошадей, и распахнул крышку большого сундука.

— В тайничок пожалуйте!

Разбойники удивлялись тайнику и ловкости атамана, монахи были пасмурные: считали монастырь домом родным, а что знали про него?

Кудеяр приказал разобрать кладку в нишах.

Появились на свет сундуки, а в сундуках золото, каменья редкостной красоты, жемчуг, серебро. Но не все замурованные ниши хранили драгоценности, были и с костями.

— Так-то, святые отцы! — сказал Кудеяр монахам. — А теперь кто со мной? Чем горб на Паисия ломать, не лучше ли послужить мечом бедным и униженным?

К Кудеяру шагнул монах-дровосек. За свой разговор с Нифоном Саккасом он уже успел посидеть на хлебе и воде. И еще с десяток монахов сбросили рясы и сели на коней, коих Паисий готовил в подарок Шишке.

Драгоценности были погружены, разбойники на конях.

— Готовьте сабли, ребята! — крикнул Кудеяр и помчался с монастырского двора по дороге в Можары.

Только не все поскакали следом за ним. Варвара и ее двенадцать молодцов замешкались.

— А теперь, Паисий, давай поквитаемся, — сказала игумену Варвара. — Ты меня помнишь?

Побледнел игумен.

Глава 3

Вася Дубовая Голова прискакал к дому Петра-сеятеля. Петра дома не было: готовился с мужиками к обороне.

— Анюта, — сказал Вася, — пошли со мной.

— Это куда же?

— К Федоре в избу.

Анюта удивленно вскинула брови.

— Ты уж соглашайся, — попросил Вася. — Мне Кудеяр велел беречь тебя, а на два дома мне никак не разорваться: или тебя прозеваю, или Федору с ребятишками.

— Не беспокойся, Вася, я за себя сумею постоять.

Вася достал из-за пазухи пистолет.

— Это тебе Кудеяр прислал… Только не люблю я пистолей. То ли бахнет, то ли нет. Я жердь припас. Пошли, хорошая жердь, не переломится. И не серди ты меня, не то унесу.

Поняла Анюта — не стоит парня сердить, пошла к Федоре.

Смеркалось.

Деревня затаилась. Звезды и те горели вполсилы.

— Может, не приедут? — сказал кто-то с надеждой.

— Тихо! — рассердился Петр-сеятель.

Он сидел с половиной можарских мужиков в пустой риге на краю деревни. Другая половина пряталась за избами посреди Можар. Здесь было свалено несколько возов соломы, будто бы для кровли.

— Проторчим целую ночь, а они не приедут, — ворчал все тот же Фома неверный.

И тут из лесу вылетела стремительная огненная цепочка.

— Изготовься! — приказал Петр севшим от волнения голосом.

Посчитали факелы. Двадцать два.

— Не робей, ребятушки, нас больше!

Мужики, сидящие в деревне, тоже заметили скачущие огни.

— Опять сжечь деревню хотят, подлецы! Солому-то запаливать али погодить?

— Запаливай!

Разбойники влетели в Можары. Передние мчались на другой конец. Можары должны были вспыхнуть разом и погибнуть в единочасье.

Но посреди деревни через улицу была натянута веревка. Она-то и сорвала первого всадника с седла. За ним кувыркнулся второй всадник, третий. Разбойники, не понимая, в чем дело, стали сдерживать коней, и тут на околице раздался вопль рассеченного косой разбойника.

Нестройный гул, будто вал воды, покатился с обоих концов деревни к центру. Это пошли мужики Петра.

Они кололи упавших с коней и, выставив колья, вилы, косы, окружали татей.

— Что встали? Зажигай деревню! — орал Шишка своим, крутясь на коне. — Сабли наголо! Сабли! Пистолеты доставайте!

Кто-то из ватаги ринулся было к ветхой избенке, но не успел дотянуться факелом до крыши. Мужики баграми вытянули разбойника из седла.

— Пошел я! Пошел! — заревел Вася Дубовая Голова, и на разбойников обрушился свистящий снаряд.

Жердь угодила по лошади Шишки. Коняга слетела с ног, будто в нее попало ядро.

Разбойники прыгали с лошадей, ползком пробирались в темноту. Их били яростно, остервенело. Шишка вырвался из кольца.

Потеряв коня, с раздробленной ногой, он, пальнув с двух рук, протащился к околице и, обессилев, забежал в ригу, где только что сидела засада Петра.

Сеятель с двумя дюжинами мужиков окружили ригу. Один мужик сунулся туда и был сражен пулей.

Ригу обложили соломой и зажгли. Пламя закрыло единственный выход.

«Конец!» — подумал Шишка.

Обливаясь слезами от беспомощности, боли, дыма, он залез под крышу и кинжалом прорубил соломенную кровлю.

— Шишка! — закричали мужики. — Шишка! Вот он!

Разбойник вылез на дымящуюся крышу.

В Можарах было светло. Ярко горела солома. Там, в центре, еще копошились люди, можарцы добивали татей. Носились, как тени, кони. Бил колокол.

«Неужто Паисий предал меня?» — подумал Шишка, глядя завороженно, как занимается огнем крыша. Еще мгновение, и рига вспыхнет высоким жарким пламенем.

Мужики кольцом. Вилы наготове. Ждут, когда огонь накажет Шишку за все его злодеяния.

Шишка увидал Петра.

«Это он погубил меня!»

Поднял пистолет. Прицелился.

— Петр, берегись! — крикнули мужики.

Петр не пошевелился.

И когда Шишка, дивясь твердости этого человека, нажал на спуск, перед глазами его колыхнулся вымахнувший из-под крыши язык огня. Выстрел грянул, а Петр стоял невредим. Рига затрещала.

— Жить хочу! — крикнул Шишка и бросился с крыши к людям. Но этих людей он жег, убивал и грабил, и они навстречу ему подняли вилы…

И снова в ночи раздался конский топот.

— Кто еще к нам? — спросил у тьмы Петр, и вилы повернулись к дороге.

Из тьмы выехал Кудеяр. За его спиной стояли люди его.

— Кто ты? — спросил Кудеяра Петр.

— Ты не узнал меня? Я спешил на помощь можарцам, но вы и без меня управились.

— Кто ты?

— Я — Кудеяр!

Дрогнули вилы и вновь закаменели. Петр сказал:

— Нам не нужна помощь разбойника. Мы сами за себя постоим. Мы без тебя засеваем поле и без тебя его убираем. Уходи!

— Где Анюта?

— Она здесь, Кудеяр! — вышел из толпы Вася. — Цела.

— Уходи, Кудеяр! — крикнул Петр.

— Я с тобой! — Анюта побежала к Кудеяру и взялась за стремя.

Петр обмяк и вдруг спохватился.

— Я ведь кошелек тебе должен вернуть.

— Возьми его себе.

— Ну уж нет! Слезай с коня! Коль Анюта полюбила тебя, Бог ей судья, но без благословения отпустить ее не могу.

Петр обернулся к своим.

— Где священник?

— Сбежал куда-то.

— Найдите! Я выдаю дочь замуж. Сойди, Кудеяр, с коня, и пусть твои люди покинут седла.

— И меня! И меня! — завопил Вася.

— Что тебя?

— Жените меня на Федоре!

Трещали язычки свечей. Тени покачивались, закрывали лики святых. И вдруг в окна ударяла крылом жар-птица. Тени исчезали, позолота иконостаса расцветала, но птица, будто испугавшись, разбрызгивая искры, исчезала.

Нет, это не рига дотлевала. Пожар был далеко за лесом и огромный. Горел монастырь Паисия.

Поп попросил молодоженов обменяться кольцами, но колец не успел вручить. Грянул гром, и в церкви стало светло, как днем. Поп сел на пол.

— Не пугайся, батюшка, — сказал Кудеяр, поднимая его. — Монахи держали в погребах слишком большие запасы пороху.

Потом венчали радостного Васю и смущенную Федору.

Пожаловал Емельян. Его работники принесли сундук, приданое Анюте.

— Спасибо, — сказала ему бывшая приемная дочь, — мне ничего не надо. Я в поход. Сундук, если не жалко, подари Федоре. И с Васей помирись при всех. Чтоб зла ты ему не помнил за Пасху. Вася в Можарах остается.

Поцеловал Емельян Васю, пригласил в работники.

Петр-сеятель позвал гостей в дом.

— Спасибо! — поклонился Кудеяр. — Пируйте. Мы приедем на пир. А пока нас с Анютой ночь ждет.

Вскочил Кудеяр на коня, посадил Анюту в седло и уехал.

Они вернулись в полдень.

Следы побоища были убраны. Вся деревня веселилась — еще бы, две свадьбы!

Избушки Федоры уже не было. Всем миром поутру ее разобрали и теперь весело рубили новую, просторную.

Кудеяр сошел с коня, хотел подсобить, но его увел Микита Шуйский.

— Беда, Кудеяр!

В доме Петра-сеятеля под образами лежал Аксен Лохматый. Лицо его было разрублено.

— Аксен?!

Аксен облизал высохшие губы.

— Дождался тебя, Кудеяр! Слушай, боюсь, не успею… Ромодановский пришел с войском. Осадил. А нас было, сам знаешь… Женщины бились и ребята малые. Держались два дня, а на третий, когда Ромодановский поджег стан, мы ушли в тайник, под озеро. Но нас нашли…