Разбойник Кудеяр - Владислав Бахревский

— Кто же спаситель наш?! — воскликнул Милославский, крестя и обнимая Ромодановского.

— Кудеяр! — развел руками воевода. — Хоть и разбойник, а человек русский. — И приказал: — Поднимите мое знамя.

— Боярин, ты едешь к Кудеяру?! — воскликнул Собакин.

— Государь всея Руси Иван Васильевич не побрезговал разбойника шубой со своего плеча наградить, — ответил Ромодановский.

— Так ведь то был Ермак!

— Так ведь и я не Грозный.

Глава 3

Кудеяр собирал своих раненых и сраженных бойцов. Когда ему сказали, что из стана Ромодановского под знаменем воеводы едет сам воевода, — не удивился, но велел подать свой кожаный черный костюм.

В старой своей одежде сел на черного коня. Ромодановский подъехал к нему и снял шлем.

— Я приветствую тебя, Кудеяр. Ты спас мой полк.

— Я спасал не тебя, боярин, а русские деревни, которые ты заслонял полком.

— Мне горько, что такие умелые воины, как ты, не во главе одного из русских полков.

— У нас на Руси командуют Собакины да Милославские.

— Да, Россию губит местничество, но я не думный человек — я воин. Не мне судить о государственных делах. Ты проявил великую отвагу, с малым числом нападая на большее, ты победил, и я хвалю тебя. Что ты желаешь в награду?

— Дай мне возможность похоронить убитых и дай мне уйти.

— Кудеяр, я с почестью похороню твоих бойцов. Вот тебе мой шлем. Этот шлем достался мне от отца, а отцу от деда.

— Спасибо, боярин. Прими же и от меня подарок.

Кудеяр расстегнул рубаху, снял ее. Сверкнула кольчуга кузнеца Егора. Кудеяр снял кольчугу.

— Возьми, боярин. Эту броню пуля не пробивает. Сделал ее великий мастер Егор. Егора твои палачи били кнутами, а пушкари расстреляли картечью. Возьми, чтобы помнить, когда вновь придется воевать с народом: — занося меч, ты, может быть, убиваешь еще одного такого же умельца.

— Ты говоришь пустые слова, но я возьму твой дар. Я ведь не только с разбойниками воюю.

Ромодановский принял кольчугу. Рыцари повернули коней и поехали каждый к своему войску.

Кудеяр собрал поредевший отряд и поскакал прочь от поля битвы.

Было жарко, ясно и ветрено. Воины Кудеяра, утомленные сечей, ехали разморенные, довольные победой и печальные: слишком много потеряно друзей.

Спустились в пойму.

И сотня молний, гром и запах пороха.

В следующий миг над головами разбойников засвистели предательские сабли.

Пока рыцари рыцарствовали, Собакин и Милославский не дремали.

Кудеяр видел блеск огня, слышал залп, а ветер донес до него запах пороха, но больше он ничего не услышал, не увидел и не сделал. Он знал: надо выхватить саблю и скакать на подлых царских слуг и рубить их, рубить, пока не переломится от изнеможения сталь сабли.

Не было сил. Тело стало легким. Оно падало, падало, и ничто не могло остановить этого бесконечного падения. Тишина и безразличие. И вдруг явились синие глаза Анюты. Кудеяр застонал и стал шарить руками, ища опоры. Испугался: не поздно ли?

А черный конь нес его, и было тихо, и темно, и холодно.

Эпилог

Русская воля — Волга. На Волге не замай!

Русский человек себя в Волге разглядел, а на глазах-то у любимой кто не молодец? Чего там! Друг друга стоят. Широка матушка, да ведь кто ж в России-то узок? Неудержима — и на русского узды не нашлось. Вынослива матушка-то, на себе всякого и всего несчетно вынесла да выбросила. Ну а кто измерил, сколько вынести дано русскому человеку? И те пытали, и другие — дна русской силе и русскому терпению не найдено. А пытатели-то, пытаючи, наизнанку-то вывернулись перед всем миром и донышко свое склизкое представили.

Засвистал над Волгою разбойник Кудеяр. Конь услыхал — шарахнулся, человек дородный муравью позавидовал, ну а на корабле купеческом такая разлилась бледность, что корабль-то будто туманом окутало.

«Купец» шел большой, астраханец, с пушкой. Только куда стрелять — в глазах рябит. Наперехват идут разбойные челны и на оба борта нацелились.

— Пали! — завопил капитан на пушкарей.

Пушкари зажгли фитиль, но Кудеяр, первым достигший корабля, выстрелил из пистолета. Пушкарь взмахнул руками и упал за борт.

Безропотный корабль повели за утес, выгрузили и принялись делить добычу. Делили шумно, деловито — не впервой.

— Тати! Самые настоящие тати! — Кудеяр горестно покрутил головой, будто сон нехороший стряхнуть хотел.

Атаман восседал на утесе, как на троне, смотрел сверху вниз. Рядом с ним Анюта.

Переборствовал Кудеяр смертную силу. Выжил. А спасла Варвара. Наскочила с молодцами своими на засаду Милославского и Собакина, выхватила из полымя Кудеяра да Анюту и ушла через степи на Волгу. Выскочил из переделки и Ванька Кафтан. Вот и все, что осталось от Кудеяровой дружины.

Дружины не было, но было огненное имя — Кудеяр. И как на свет костра в ночном приходят заблудившиеся путники, так и на это имя потянулись гулящие да разбойные люди.

Сам-то Кудеяр все лето не разбойничал. Где там, в грудь его поразили. Варвара еле выходила. А выходив, исчезла. Перед тем как уйти неведомо куда, поговаривала: устала, мол, от жизни, хорошо бы найти такую монашескую пустынь, где ни о Варваре-разбойнице, ни о Кудеяре и слыхом не слыхивали. Исчезла Варвара, видно, ушла искать ту пустынь.

Когда же Кудеяр оправился, то увидал вдруг, что стоит во главе необузданной и дикой орды.

— Неужто пропало дело мое? — спросил Кудеяр Анюту.

Повернулся к жене да так и прилип к ней взором, по щеке погладил, как девочку.

— Анюта, пора тебе уезжать в тихое дальнее место.

Потупилась Анюта, головой кивнула.

— Пора, Кудеяр. Сама знаю, а расстаться с тобой боязно.

Поглядел Кудеяр сверху вниз на дележ и сказал твердо:

— Собирайся, сегодня же и поедешь. Ванька Кафтан проводит тебя до самых Можар.

— В Можары?

— Там, Анюта, свои. Не выдадут. И Аксен, глядишь, там, и Петр, и Вася Дубовая Головушка… Ванька Кафтан тебя проводит и поедет на Дон вольницу собирать. Ту вольницу, что этой вот не чета.

А Кудеяровы молодцы уже бросили скатерть на траву и звали атамана на пир.

Не пил Кудеяр хмельного, делал вид, что пьет. Смотрел на пирующих с прищуром. Песни разбойники вопили каждый свою, пили так, будто никогда уж им больше не пивать, пили до упаду. А тут явился с ватагой атаманчик, бесстыдно называл он себя Васькой Буслаевым в честь новгородского буяна.

Этот Буслаев, севши супротив Кудеяра, похвалялся новым подвигом. И до того ему весело и смешно было, что от смеха он через голову перекатывался и сапогами на скатерть лез.

— Гляжу, лодка пребольшая. Ну, думаю, пожива! — И тут Буслаев загыгыкал. — Цап птичку за гузку!

— Гы-гы-гы-гы! — вторили Буслаю пятеро молодцов с его «чайки».

— А на лодке-то сено! Гы-гы-гы-гы!

— Гы-гы-гы-гы! — вторили тати.

— И сынок с дедом, крестьяне сиволапые… Я сыну-то и говорю: «Хошь жить?» А он, дурак, — «хочу»! А я ему: «Бей по морде отца! Тогда отпущу!» Сын упрямится. А я у деда — гы-гы-гы-гы! — волосья из бороды, будто траву с огорода, деру да приговариваю: «Бей по морде старую рожу, не то у отца твово всю бороду пощиплю, а тебя зарежу». Парень-то — гы-гы-гы-гы! — перекрестился да хрясть отцу по морде!

— Гы-гы-гы-гы! — ревели, утирая от смеха слезы, тати.

— А я, конечно, рассерчал на парня: «Отца бить? Повесить тебя мало!» И тут привязали мы к ногам его грузило и пустили рыбку кормить…

Вскочил Кудеяр на ноги.

— Не бывать в моей дружине бессмысленного злодейства. Сорную траву с поля вон. Возьмите, други, жестокого злодея!

Слово атамана — закон. Схватили Ваську Буслаева.

— Куда его?

— Я один раз отпустил негодяя, а расплатился за то сотней верных друзей. А еще поклялся я вытоптанному боярскими конями полю. Поклялся стоять за крестьян, за всех обиженных. А ты, мерзавец, над крестьянами измываешься. Нет тебе пощады. Вздернуть!

Завопил Васька. Заворчали разбойники. Только у Кудеяра одна рука на пистолете, другая на сабле. А рядом с ним Ванька Кафтан. Стреляет не хуже Кудеяра. Серебряную копеечку за двадцать шагов сшибает.

Вздернули!

Ушел Кудеяр в свой шатер. Помог Анюте дорожную суму уложить. Собрал деньги. Хотел Ваньку Кафтана позвать, а он сам явился. Едва Анюта за порог, шепнул:

— Затевают против тебя недоброе. Слышал я краем уха, один сказал: «Не трогать! Сначала вызнать надо, где клады его зарыты».

— За меня не бойся. А теперь послушай. Ты один остался у меня из старых верных товарищей. Поезжай с Анютой. Ей рожать скоро. Проводишь до Можар и гони на Дон. Собирай вольницу и ко мне веди. Здесь народ на подъем легкий. Здесь пескарь с окуня и зубаст, как щука. Задумал я дело непростое, но хорошее. Собрать всех злых, что бродят по русской земле, и увести всех за тридевять земель.