Кодекс Хёрта - Вадим Александрович Оришин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я буду просить носителя такой силы никогда свою силу не применять. Потому что в книжке вместе со способностями шла инструкция по эксплуатации. В реальности условная Панацея может создать смертельный вирус чисто случайно. По незнанию. Поэтому, если такой метачеловек захочет применять свои способности, я заставлю его для начала изучить по теме биологии всё, что вообще известно человечеству. Так что да. С ядерной бомбой, завёрнутой в хрупкое стекло, я буду обращаться куда бережнее.
Чувствуя, что Лонроку и Илес есть что ответить, Майки решил вмешаться.
— Джек, мы тебя поняли. И я разделяю твои опасения...
— Опасения, построенные на знаниях, взятых из какой-то книжки, — процедил Лонрок.
— А я согласна с Хёртом, — поддержала меня Кьельберг. — Что мы сейчас знаем о суперсилах?
Пожимаю плечами:
— Чуть больше, чем ничего. Ни источника, ни границ возможного, ни алгоритма появления. В случае с парнями доктор Эберт хотя бы смогла описать физику процесса. По девочке непонятно вообще ничего, телепатия и телекинез. Как это происходит? Какие ограничения? Вопросы без ответов.
Женщина кивнула:
— В наших стартовых условиях опираться на книжки с картинками, чтобы представлять рамки возможной угрозы — разумный метод. Или вы предлагаете сунуть голову в песок и отрицать существование металюдей?
Лонрок нахмурился, промолчав.
— Дело не в этом! Мы поставили Хёрта, чтобы он контролировал ситуацию. А вместо этого...
— Он предостерегает нас от ошибок, — заговорил Пикард. — У вас есть в подвале метачеловек со способностями, описанными мистером Хёртом? Нет? Так, давайте займёмся проблемами насущными.
Диккенс подхватила:
— Папки, предоставленные Хёртом, мы изучим. Принципиально возразить ему мне нечем. А вам? — она обвела присутствующих взглядом. Возражений не было. — Я так и думала. Следующий вопрос на повестке дня — пресс-конференция. Мы и так тянем с официальной версией по инцидентам уже сверх всякой меры. Нам необходимо дать людям версию, которая не вызовет волнений. И как отметил Хёрт, не превратить металюдей в прокажённых.
Вот и всё. Старшие сказали своё слово. За Кьельберг, Диккенс и Аутфайтером стоят корпорации, деньги. Илес, Лонрок и Пикард исполнители. Да, у ЦРУ и ФБР есть и свои ресурсы, только весовая категория не та. И нет, я не боялся нажить себе врагов. С Лонроком мы договоримся тет-а-тет, он не тупее меня, и на моём месте сделал бы то же самое, плюс-минус. Что делать с Мари — пока не знаю. Но это существо неопределённого пола тоже не совсем безмозглое, и не тронет меня, пока я не создам стабильно работающую систему, а там пусть попробуют меня достать.
Встреча постепенно превратилась в совещание.
Глава 21
3 августа 2008 года
База «Dark Firmament», окрестности Симмеспорта, штат Луизиана, США
Рядом с новым жильём Элис стоял терминал, отслеживающий состояние разрушаемых объектов. Девочка успела дважды сломать телевизор и повредить систему защиты одной кровати в одной из комнат. Не так уж и плохо.
Подошёл к двери и позвонил. Я больше не нарушал личное пространство девушки без спроса. Если я что-то понимаю в психологии, то с Элис надо действовать аккуратно и нежно. Слово скрывает двоякий смысл, но я не вкладываю в него подтекст. До момента, пока я не буду уверен в её душевном равновесии, минимум стрессов и дискомфорта.
«Да, входи», — отозвался динамик.
Когда я закрыл за собой дверь, девушка вышла из комнаты отдыха. Той самой, в которой уже дважды сломала телевизор. Элис ещё не заказывала себе одежду, пользуясь длинным платьем из комплекта формы какой-то школы. И выглядела она заметно лучше, доступ к душу и развлечениям явно шёл ей на пользу.
— Ну как? Освоилась?
Она кивнула.
— Да, я... Да. Спасибо. — впервые на моей памяти её лицо посетила улыбка. Мимолётная, но это был прогресс. — Пару раз сломала телевизор, но ты сказал, что это не проблема.
Мне оставалось лишь хмыкнуть в ответ. Если выдам своё подтверждение, эта плутовка может начать ломать телевизоры просто из интереса, чтобы посмотреть — когда это начнёт меня раздражать. Дети всегда проверяют границы дозволенного, на то они и дети. Если начну возражать — нарушу своё же слово, что давал раньше. Поэтому лёгкая укоризна во взгляде — это всё, что она получит.
— У меня есть новости о твоей сестре. Присядем где-нибудь?
Элис подобралась и напряглась.
— С ней всё в порядке, — поспешил я успокоить подопечную. — Стресс и частичная потеря памяти. Физически она уже здорова.
Это успокоило девушку.
— Угу. Давайте... На кухне?
Мы прошли в комнату. Элис ещё не ощущала себя здесь хозяйкой, поэтому немного терялась. Чайника здесь не было, горячая вода текла из специального крана. Причём запоры и вентили стояли за броневой защитой, чтобы Элис не смогла обжечься, даже если выброс силы сорвёт кран.
— Чай? — спросила она.
— Да, спасибо.
Я молчал, пока она возилась с чашками и пакетиками. Сахарницы не было, был дозатор для кубиков сахара. Во-первых, так нельзя разбить сахарницу, керамическую, стеклянную или стальную, неважно, а во-вторых, так сахар не рассыплется.
— Сколько тебе?
— Три кубика.
Ложки из пластика, больше напоминающего твёрдую резину. Можно сломать, но не образуется острых сколов. Фишер старался, продумывая всё, любую деталь.
Только когда Элис села напротив меня, я заговорил о её сестре.
— Анна не помнит тебя. Случившееся помнит, но не тебя.
Девочка насупилась.
— Я ни в чём тебя не обвиняю, Элис. Если откровенно, я восхищаюсь твоим характером. Мои люди предположили, что ты, возможно, неосознанно...
— Я хотела, чтобы она забыла, — прервала меня Элис. — В конце, когда осознала, что именно я всё это сделала...
Она вздрогнула, неспособная продолжать.
— Понимаю. Ты хотела, чтобы Анна смогла жить дальше. Не знать о тебе, о том, как связана с этой катастрофой.
Элис кивнула. Затем встряхнула головой, будто отгоняя какие-то мысли от себя.
— И теперь она под наблюдением? Или вы её уже куда-нибудь перевезли?
— Под наблюдением. И ни в полиции, ни в других службах об этом не знают, мы использовали несколько частников. И её действительно стоит перевести куда-нибудь поближе к нам, под присмотр. Но без твоего согласия мы этого не делаем.
Элис хмыкнула:
— Зачем моё согласие?
Стресс. У неё напряжение, и потому она показывает колючки, огрызается. Защитная реакция.
— Всё
