Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никого не удивило, что Расмуссен и Фройхен напоследок устроили прощальную вечеринку. Гостей угощали огромными порциями quongulaq: это любимое кушанье Расмуссена представляло собой печень моржа, которую мариновали в жире целый год, до тех пор пока она не приобретала зелёный оттенок и не становилась на вкус как острый карри. Расмуссен смаковал каждый кусочек, памятуя о том, что нескоро ещё раз отведает этот деликатес. Запасы экспедиции (считая корм для собак) включали в себя 9 килограммов кофе, 4 килограмма чая, 16 килограммов табака, 2 килограмма сахара, 4 килограмма сливочного масла, 2 килограмма мёда, 105 канистр керосина и 136 килограммов жирной моржатины. К тому же друзья рассчитывали, что на той стороне острова добудут ещё мяса. Из инвентаря они брали палатку на четверых, карабины Винчестера, запас патронов на полгода, научные приборы, навигационные инструменты, фонограф Расмуссена и книги для развлечения. Фройхен вёз с собой собрание сочинений Гомера: неплохой выбор для эпического путешествия.
Четверо путников отправились в дорогу через ледник Клементса Маркхама, названного в честь английского исследователя, который много лет возглавлял Королевское географическое общество. Солнце раздувшимся шаром висело над горизонтом. Куда ни глянь, всюду простирался гигантский ледник, испещрённый трещинами, словно кусок твёрдого сыра. Даже несмотря на двадцатиградусный мороз, трудный подъём в гору заставлял путников изрядно потеть: это было опасно, пот мог вызвать обморожение, если пристал бы к коже. К счастью, их меховая одежда это предусматривала: на тяжёлых участках дороги её можно было носить не близко к телу, а свободно, и воздух под ней мешал образованию пота. А когда требовалось согреться, можно было застегнуть одежду потуже. Восхождение начали 14 апреля 1912 года, назвав своё предприятие «первой Тулевской экспедицией».
Наконец добрались до оконечности ледяного щита. Чтобы скорее пересечь его, в голову упряжек поставили самок с течкой, чтобы у самцов было больше мотивации бежать быстрее. Учитывая суровые условия, первая неделя путешествия прошла неплохо. В хорошие дни удавалось преодолеть 56 километров, в особенно удачные – почти сто. И несмотря на то, что сухой морозный воздух ужасно вреден голосовым связкам, Расмуссен часто развлекал спутников ариями, и настроение у всех было приподнятое, даже весёлое. Наибольший дискомфорт доставляла им невыносимая манера Расмуссена готовить чай, из-за которой они с Фройхеном бранились, как старые супруги. Фройхен говорил, что заварку надо сначала готовить в холодной воде и подавать чай немедленно, как только вода закипит. Расмуссен же настаивал, что заварку надо кипятить немыслимо долго (так он готовил и кофе), пока чай не станет горьким и таким густым, что на вкус напоминает комок шерсти. «Он думает, что чай надо кипятить, а это, конечно, совершенная чушь», – справедливо писал об этом Фройхен.
Стоя на ледяном щите, вокруг не было видно ничего, кроме безграничного ослепительно-белого простора и синего неба над головой. «Лёд слепит и радует глаз своей неизменной белизной», – записал Расмуссен в дневнике 19 апреля. Потом, дав волю тяге к экстравагантной прозе, добавил, что окружающее поражает его «некоей тайной. Передо мной огромное белое создание, что вздымает у меня над головой мелкие снежинки, – это дышит океан неколебимой тишины. Полузабытые мифологические мечтания встают у меня в памяти: Рагнарёк! Я познал сущность древних северных сказаний!» Расмуссен призывал древний миф о Рагнарёке – конце света, когда боги и великаны сойдутся в битве, – чтобы таким причудливым образом доказать: он здесь не просто для того, чтобы покорить природу и испытать себя. Он искал духовного опыта, желал отправиться назад во времени в сказочное прошлое, где царствовало волшебство. Фройхен не был таким романтиком, как его друг, но окружающее тоже трогало его: они шли там, где не ступала нога человека.
На пути им не встречалось никакой живности – разве что над головой иногда пролетал ворон, волнуя студёный воздух взмахами чёрных крыльев. Вороны, как и путешественники, не жили здесь, а торопились перебраться на другою сторону. От присутствия воронов мурашки бегали по коже: это оказалось очень уместным здесь, в почти мистическом краю. Инуиты верили, что ворон пришёл из тьмы, что он родился слабым и долго скитался в пустоте. Но однажды ворон вдруг понял, что он – Творец, и тогда он создал растения и человека. Человек был первый инуит, и ворон вырастил его и научил уважать природу. Но здесь природа была другая – такую ни инуиты, ни кто-либо вообще не знал.
Долгие дни, проводимые в дороге, наконец стали досаждать путникам. Сильный ветер резал им лицо и поднимал вокруг нарт облако мелких, острых снежинок, которые впивались в кожу и оседали на каждой складке одежды. «Мы стали похожи на призраков, которые погоняют призрачных собак», – писал в дневнике Фройхен. Расмуссен в своих заметках беспокоился, что его со спутниками «поглотит безнадёжное одиночество. Эта снежная пустыня сурова, и её стоический дух невольно проникает нам в разум. Долгие часы мы мчимся вперёд – и ни звука вокруг. Мы так привыкли жить и работать в этой суровой тишине, что останавливаемся и вздрагиваем от звука собственных шагов». По вечерам путешественники старались подбадривать друг друга, читая вслух роман «Обручённые». Книга эта, написанная Алессандро Мандзони, вышла в свет в 1827 году, в ней рассказывается о политической власти, лицемерии и социальной справедливости. Иникитсорку и Увдлуриаку сюжет казался невероятным, и они всё фыркали, спрашивая, действительно ли всё это произошло на самом деле. Конечно нет! – отвечал Расмуссен, и эти двое тут же теряли интерес: какой смысл в истории, если всё это неправда! Забавно было слышать подобную реакцию на вымысел от людей с богатым на чудеса фольклором – но может быть, им казалось, что их легенды лучше передают незыблемые истины, чем фантазии Мандзони.
Вершина ледяного щита – точка, отмеряющая половину их путешествия, – всё приближалась, и путешественников охватило зловещее предчувствие. После дневного перехода собаки спали как убитые, а над головой день и ночь светило неумолимое солнце. На высоте двух километров казалось, что солнечный свет фокусируется через увеличительное стекло, и кожа путешественников обгорала неровными пятнами. К тому же из-за яркого сияния у Фройхена началась снежная слепота – давно известный недуг, когда ультрафиолетовые лучи обжигают роговицу глаза. (Ощущения у него были такие, словно «в глаза вонзились раскалённые добела кинжалы».) Снежной слепоты можно было избежать, если носить тёмные очки
