Век невинности - Эдит Уортон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ах, мой дорогой мистер Карвер! Если б только это было возможно! Конечно, она с радостью пригласила бы мистера Ачера, но, боюсь, Элен сама имеет на него виды».
«В таком случае, — молвил доктор Карвер, — сегодня — не судьба. Но я оставлю вам свою визитку».
Он вручил визитную карточку молодому человеку и тот прочел:
–
Агафон Карвер
Долина Любви
Китаскватами, Нью-Йорк
–
Доктор Карвер поспешил откланяться, и миссис Мэнсон со вздохом, который мог быть расценен как вздох сожаления или облегчения, снова пригласила Ачера садиться.
«Элен сию минуту спустится, не беспокойтесь! Я даже рада, что мы с вами сможем хоть чуть-чуть побеседовать наедине!»
Ачер пробормотал, что он был счастлив познакомиться, и маркиза продолжала все так же, с придыханием:
«Я все знаю, дорогой мистер Ачер! Моя детка рассказала, что вы для нее сделали! Ваш совет был мудр! Какое счастье, что вы настояли на своем! А ведь могло случиться непоправимое!»
Молодой человек слушал ее излияния в крайнем смущении. Остался ли на свете хоть один человек, которому мадам Оленская не сообщила о его вмешательстве в ее личные дела?
«Графиня Оленская преувеличивает, — скромно сказал он. — Я просто проконсультировал ее по некоторым юридическим вопросам, как она того просила».
«Да, но, помогая ей в этом, вы… вы служили инструментом в руках того высшего, — как теперь модно называть Провидение, мистер Ачер? — в экстазе вскричала леди. Склонив голову набок, она закатила глаза, и лицо ее приобрело загадочное выражение. — А известно ли вам, что сейчас, в этот самый момент, я вступаю в контакт с другим духом, — я слышу голос из-за океана!..»
Она с опаской оглянулась, словно испугавшись, что их могут подслушать, и, придвинув свое кресло поближе к стулу Ачера, прикрыла губы крохотным веером со вставками из слоновой кости и произнесла на одном дыхании:
«Это его голос! Это он, мой бедный, сумасшедший, глупый граф Оленский! Ему ведь надо только одно: чтобы она вернулась к нему! Он согласен принять ее на любых условиях!»
«О, боже!» — воскликнул Ачер, вскакивая.
«Вам страшно? Ну да, еще бы! Я понимаю. Но я и не думаю защищать бедного Станислава, хотя он всегда считал меня своим лучшим другом. Он не хочет оправдаться перед ней. О, нет! Но он припадает к ее ногам — собственно, я это делаю за него — маркиза ударила себя в тощую грудь. — Здесь, под сердцем, у меня письмо от него!»
«Письмо? И что же, мадам Оленская уже его читала?» — запинаясь, спросил Ачер, который никак не мог оправиться после такого поворота событий.
Маркиза Мэнсон отрицательно покачала головой.
«Пока еще нет. У нас не было времени для серьезного разговора. Да, мне нужно время! Я ведь знаю, что характер у моей милой Элен просто ужасный: она упряма и высокомерна! Упомяни я одно лишь имя графа в ее присутствии, и она может не простить мне этого до конца своих дней!»
«Да, но прощение — это одно, и совсем другое — вернуться обратно в этот кошмар!»
«О, да! — терпеливо сказала маркиза, словно она разговаривала с упрямым ребенком. — Так это называет моя чувствительная девочка! Но если абстрагироваться от всей этой грязи и подумать о том, чего она лишает себя в материальном плане!.. Взять хотя бы эти розы на софе. Да в Ницце у него их там целые акры в садах, которые и за день не обойдешь! Я специально не упоминаю о розах, растущих в оранжереях! А украшения — отборный жемчуг, изумруды короля Яна Собеского!.. А собольи полушубки! Ее окружала настоящая роскошь и красота, не говоря уже о бесценных произведениях искусства, и, в первую очередь, картинах, которыми она так дорожила (впрочем, как и я)! Полотна знаменитых художников, антикварная мебель, музыка, философские разговоры… Простите, мой дорогой Ачер, но вам все это и не снилось! А она жила среди этого и ради этого! А как к ней относились окружающие! Она сказала мне, что Нью-Йорк не считает ее красавицей. Бог мой! Да ее портреты рисовали девять раз! Лучшие художники Европы умоляли ее, стоя на коленях, чтобы она согласилась позировать им! Говорит это вам о чем-нибудь? А угрызения совести мужа, который от нее без ума?..»
Когда речь маркизы Мэнсон достигла своего апогея, ее лицо осветилось светом воспоминаний, и если бы Ачер не оцепенел от изумления, то он непременно был бы взволнован.
Если бы кто-нибудь до этого сказал ему, что впервые бедная Медора Мэнсон предстанет пред ним, как посланница Сатаны, он от души посмеялся бы. Но сейчас Ачеру было не до смеха. Молодому человеку казалось, что перед ним — само исчадие ада, — того ада, из которого сбежала Элен Оленская.
«Так она еще не знает про письмо?» — спросил он внезапно.
Миссис Мэнсон приложила высохший палец к своим губам.
«Пока я не говорила с ней начистоту. Кто знает, как она отреагирует? Откровенно говоря, мистер Ачер, я очень ждала вашего прихода. С того момента, как я узнала о той твердой позиции, которой вы придерживались, и о вашем безграничном влиянии на Элен, я подумала, что мне нужно обратиться к вам за поддержкой и убедить вас…»
«Убедить, что она должна вернуться к мужу? Скорее я пожелаю ей смерти!» — воскликнул молодой человек с негодованием.
«О!» — прошептала маркиза, стараясь не показывать своей обиды. Некоторое время она сидела молча, то открывая, то закрывая свой миниатюрный веер. Потом вдруг подняла голову и прислушалась.
«Она идет! — сказала Медора Мэнсон прерывающимся шепотом и добавила, кивая головой в сторону скромного букета фиалок: — Насколько я поняла вас, мистер Ачер, вы предпочли бы это? Но, позвольте заметить, брак есть брак, а моя племянница все еще замужем!»
Глава восемнадцатая
«О чем это вы тут секретничаете, тетушка Медора?» — воскликнула мадам Оленская, входя в комнату.
Одета она была так, будто собралась на бал. Всю ее фигуру окутывало мягкое сияние, и, казалось, что платье ее состоит из крохотных светлячков. Голову она держала так, словно выходила на подиум под взглядами многочисленных соперниц.
«Мы как раз говорили, моя дорогая, что здесь тебя ожидает сюрприз. Взгляни на эту красоту!» — воскликнула миссис Мэнсон, поднимаясь на ноги. Дугообразно изогнув свою руку, она указала ей на розы.
Мадам Оленская, взглянув на цветы, замерла на месте. Она не изменилась в лице, но оно вдруг все побелело от гнева. Казалось, на нем отразился отблеск летней зарницы.
«О! — воскликнула она, и голос ее дрогнул. — Кому в голову пришла нелепая мысль послать мне этот букет? Зачем он здесь? И с чего бы это именно сегодня? Я ведь не на бал собралась, а невеститься мне поздновато! Но некоторые этого не хотят понять!»
Графиня направилась обратно к двери, открыла ее и крикнула: «Настасья!»
Не успела мадам Оленская позвать ее, как проворная служанка появилась на пороге. Ачер слышал, как, понизив голос, она быстро произнесла что-то по-итальянски. Но видя, что Ачер прислушивается к ее словам, снова перешла на английский. Она сказала служанке:
«Видишь эти розы? Возьми их и выброси в мусорную корзину!»
Настасья с недоумением воззрилась на графиню, и та поспешила добавить: «Да нет же, бедные цветы ни в чем не виноваты. Ладно. Скажи мальчику-посыльному, чтоб отнес их в дом мистера Винсета — того темноволосого джентльмена, который ужинал сегодня у нас. Его жена нездорова и эти цветы могут порадовать ее… Говоришь, мальчишка уже убежал? Ну, тогда, голубушка моя, придется тебе самой сходить к ним. Накинь мой плащ и поторопись: я хочу немедленно очистить свой дом от этой скверны! Но не вздумай сказать ей, что эти цветы подарили мне!»
С этими словами мадам Оленская накинула на плечи Настасьи свой бархатный театральный плащ и вернулась из холла в гостиную, сильно хлопнув дверью. Ее грудь высоко вздымалась под кружевной оборкой, окаймлявшей декольте, и Ачеру показалось, что еще мгновение, и она зарыдает. Но вместо этого, Элен вдруг расхохоталась, и, переводя взгляд с одного на другую, спросила: «А как вы тут без меня? Надеюсь, уже успели подружиться?»
«Пусть мистер Ачер расскажет все тебе сам, дорогая! Он ведь так долго ждал, пока ты переоденешься!»
«Да, я заставила вас поволноваться! Эти упрямые волосы никак не хотели укладываться в прическу, — призналась Элен Оленская, дотрагиваясь рукой до своего высокого шиньона с завитыми локонами. — Но хватит об этом! Я вижу, доктор Карвер уже ушел. Тетушка, ты не опоздаешь к Блэнкерам? Мистер Ачер, не соблаговолите ли вы посадить миссис Мэнсон в мой экипаж?»
Она проводила маркизу в холл и долго наблюдала, как та надевает ботики и постепенно исчезает под горой шалей и шарфов, готовясь к выходу в свет. Стоя на пороге гостиной, Элен сказала: «Если не возражаешь, экипаж заберет меня отсюда в десять часов».
Затем она вернулась в гостиную и, проходя рядом с камином, посмотрелась в зеркало. Едва ли нашлась бы еще хоть одна леди в Нью-Йорке, которая вот так запросто назвала бы свою служанку «голубушкой» и отослала ее с поручением, укутав в свой собственный театральный плащ. И хотя у Ачера голова распухла от проблем, он был приятно удивлен, что в этом доме действия разворачиваются на фоне положительного эмоционального настроя.
