Кедровая долина - Грейс Агиляр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перез рассказал, как возвращавшиеся с пастбища крестьяне услыхали стоны на дне глубокого оврага. Они подняли раненого и доставили в деревню. Вероятно, кто-то хотел его убить, и, думая, что тот мертв, бросил в овраг. Перез пытался исцелить его, но, видно, беспощадная судьба приготовилась распорядиться иначе. Деревенский голова видел в отце Аброузе посланца небес: монах исповедует беднягу и решит, следует ли беспокоить короля.
Здоровье Мари тревожило Жульена гораздо больше участи полуживой жертвы покушения. Поэтому он попросил Переза прежде всего устроить на покой утомленного тяжелым переходом юного послушника. Когда это было исполнено, Жульен в сопровождении деревенского головы отправился к раненому.
Охваченная предчувствием, Мари с трепетом ждала возвращения Жульена. Наконец, он появился. “Дитя мое! – воскликнул он, – перст Божий вел нас! Несчастный человек на смертном одре – это…” Взволнованная Мари договорила за него: “Это убийца моего мужа! Я догадалась, услыхав рассказ Переза. Мы должны спасти Стенли!”
“Это крайне трудно. Требуется немедленная аудиенция у короля. Мы в шестидесяти милях от Сеговии, и дорога нелегка”.
“О, только бы достало времени, а трудности пути преодолимы!” – горячо воскликнула Мари.
“Казнь назначена на полдень, и времени довольно, но некого послать с известием! Деревенские невежественны и не сумеют толком рассказать королю или главе Святой Эрмандады, что найден убийца Моралеса, и надо остановить казнь и немедленно послать человека сюда в деревню для получения свидетельства от настоящего убийцы. А я не имею права покинуть несчастного – муки совести и тела побудят его к насилию над самим собой!”
“Я поеду! – отчаянно выкрикнула Мари, – и не смотри на меня так, словно я не в своем уме. Стенли не должен умереть!”
“Мари, Мари! Я не рискну твоей безопасностью! Что тебе в этом христианине? Твоя жизнь мне дороже, чем его! Я не отпущу тебя!”
“О, мой второй отец! Мне невыносимо будет жить с мыслью, что я могла избавить от казни Артура Стенли и не сделала этого!” И, борясь со своими чувствами, Мари открылась Жульену.
“Мари, ты дочь святого народа, полюбила христианина и продолжаешь любить его? Возможно ли такое?”
“Я хочу спасти его, ибо он невинен, – ответила Мари, – и ты ошибаешься в своих опасениях – Стенли никогда не станет для меня чем-то большим, чем он есть сейчас, и я ни в чем не отступлю от веры отцов!” – прибавила она с обидой.
Этот упрек смягчил Жульена. Он примирительно заявил, что если не найдется никакой иной возможности, то он примет замысел Мари. Он старательно выдвигал возражения, а она находчиво изобретала что-нибудь в противовес. Согласились на том, что с восходом солнца послушник Эрнст в сопровождении Переза отправятся в дорогу. Жульен сообщил деревенскому голове, что юноша не вполне здоров, и требуется беречь его от тягот пути елико возможно. Перез был польщен доверием отца Амброуза. Он привел отличных лошадей для себя и для послушника. Монах благословил посланцев, и они двинулись вперед.
Раз или два путники останавливались, давая отдых лошадям и восстанавливая собственные силы. Мари не чувствовала утомления, ибо была слишком возбуждена своей миссией. Свежий ветер в лицо бодрил ее. Недалеко от Сеговии они заехали на постоялый двор. Хозяин, друг Переза, сменил им лошадей и угостил хлебом и фруктами.
“Вы направляетесь в Сеговию? – спросил владелец постоялого двора.
“Да, дружище, у нас важное поручение от отца Амброуза”, – ответил Перез.
“О, вас ждет великолепное зрелище! Кабы не это проклятое подворье – и я бы поехал!”
“Что происходит в городе?”
“Ну, друг Перез, ты совершенный деревенщина, если не знаешь, что сегодня в полдень в Сеговии состоится казнь молодого английского рыцаря, убившего, как полагают, самого дона Фердинанда Моралеса, мир праху его! Говорят, иностранец очень храбр. Я так люблю смотреть, как смельчаки встречают смерть!”
“Мы несем весть о невиновности англичанина. Нам надо спешить!” – воскликнул Перез, наскоро попращался с приятелем и вскочил в седло.
“Вперед без промедления!” – вскричал послушник и пришпорил лошадь.
Они мчались во весь опор. От бешеной скачки у Мари закружилась голова. Сердце защемило, вернулась слабость. Она судорожно вцепилась в вожжи, закрыла глаза. Она твердила себе: “Держись, держись!”
Показались башни Сеговии. Цель близка, да лошади выбились из сил. Шкура их покрылась обильным потом, ноздри широко раздувались, пена капала на землю. Они шли шагом.
Вот и Одинокая улица. Для казни сооружен помост. Толпы людей тянулись к нему. Солдаты прокладывали себе дорогу сквозь толпу. Мари увидела фигуры на эшафоте. Вдруг раздался звон. Это колокол кафедрального собора Сеговии возвестил о полуденном часе.
Глава 26
“Слов избавления мчится звук,
Будто копыт лошадиных стук.
Остановись, палач бессердечный!
Замер в испуге мастер заплечный”.
(Сэр Вальтер Скотт, “Рокеби”)
В утро казни Артура Стенли король Фердинанд и королева Изабелла сидели в рабочем кабинете, разглядывали военные карты и обсуждали планы кампаний. По правде говоря, мысли монархов были далеки от дел государственных. Предстоящее событие глубоко печалило их. Бессилие толкает нас к вере в чудеса, но, казалось, за оставшиеся считанные часы не случится чуда, на которое так надеялся государь.
Фердинанду жаль было терять доблестного вассала. Король не сомневался в непричастности Стенли, но кричали улики виновности, и молчали доказательства чистоты. Изабеллу удручало крушение романтической интриги, что худо само по себе, и вдобавок эта неудача лишала ее католическое рвение важного средства перевоспитания богоотступницы.
Удары колокола на башне кафедрального собора возвестили полдень.
“Это похоронный звон по храброму и честному сердцу! – с горечью воскликнул монарх, – однако, я слышу, требуют короля! За мной, Изабелла! Клянусь, упование на последнюю минуту не обмануло меня!”
“Кто здесь хочет говорить со мной?”– выкрикнул Фердинанд, примчавшись к воротам, – стража, впустить человека!”
“Король Испании! – воскликнул юный послушник, – Артур Стенли не виновен! Прикажи освободить его! Найден настоящий убийца. Он в шестидесяти милях отсюда. Он хочет дать свидетельство, чтобы очистить душу. Он при смерти, и медлить нельзя!”
Единым духом выпалив эти слова, обессиленный гонец
