Бобы на обочине - Тимофей Николайцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ах, — только и сказал Картофельный Боб, когда дядюшка Чипс поднялся на цыпочки и нахлобучил шляпу поверх его, Боба, волосяной пакли. Ему пришлось надвинуть посильнее, чтобы копна никогда не стриженых волос достаточно примялась и позволила шляпе хорошо обхватить голову и не съезжать набок.
— Что, Боб? Что ты говоришь?
— Ах, шляпа… — повторил Картофельный Боб и опасливо, чтобы не потревожить шляпу на своей голове, посмотрел вверх — на подломленное фетровое поле.
Дядюшка Чипс засмеялся и опустил руку на его плечо, что-то там поправляя:
— Она защитит тебя от солнца, Боб. Ты, главное, не снимай её никогда. И проверяй время от времени, вот так… — он показал, как трогать поля пальцами, чтобы убедиться, что шляпа всё еще на голове, и что сидит ровно. — Конечно, лучше было бы подстричь тебе волосы — у тебя такая копна, Боб, что испугает любого — но на это уже нет времени… Да и мне было бы очень трудно тебя на такое уговорить, не так ли? Обойдемся шляпой… Но запомни хорошенько, как нужно делать, Боб. Это очень важно! Шляпу может сорвать ветер. Так что, если чувствуешь сильный ветер лицом — обязательно придерживай шляпу, вот здесь. Без шляпы, Боб — солнце тебя заметит. И другие пассажиры — тоже… — добавил он, помолчав.
— Шляпа, — повторил за ним Картофельный Боб. — Держать на голове.
— Правильно, Боб.
— И тогда солнце не сможет жечь?
— Конечно, не сможет. Говорю тебе, Боб — дело в шляпе. Солнце печёт лишь непокрытые головы. Тебе нечего бояться, если всё сделаешь правильно.
Они шли через федеральный пустырь, всё ускоряя и ускоряя шаг — дядюшка Чипс время от времени посматривал на часы, что требовательно тикали на его запястье. Картофельный же Боб — таращился на небо, высматривая страшных птиц и часто оборачивался на своё поле. Они отошли уже довольно далеко от него и напутственные вздохи картофельных кустов уже не были ему слышны. Потом они спустились в лог и пересекли его, причем дядюшка Чипс быстро одолел склон и дожидался наверху, пока Картофельный Боб не поднимется следом, неуклюже ступая в непривычной обуви. В этих чёрных туфлях было очень неудобно ходить, ноги всё время подворачивались и норовили встать вовсе не туда, куда Картофельный Боб примеривался наступить. Один раз он промахнулся мимо удобного уступа, потом запнулся о торчащий корень и едва не растянулся на земле, по-прежнему придерживая шляпу за поле — как показал ему дядюшка Чипс.
— Осторожнее, Боб…
Он всё-таки вскарабкался на склон и встал рядом с дядюшкой Чипсом, загнанно дыша.
— Пойдём, Боб, — поторопил его тот. — Давай скорее. Туки прибудет с минуты на минуту.
Он тянул Картофельного Боба за пиждачный рукав. Они прошмыгнули под жиденькой тенью осин, утонули до колен в траве на другой стороне подлеска. Шоссе было уже совсем рядом — чувствовалось впереди пустое пространство, отгороженное пока травой — как занавесом перед началом представленья.
Дядюшка Чипс заметно нервничал — они явно не успевали к сроку. Но, как он не подгонял Картофельного Боба — каждый следующий шаг, который делал Картофельный Боб, получался у него всё короче. И всё чаще оглядывался он назад — в сторону своего поля. Между ними — им и его полем — лежали уже вполне себе обширные пространства. Между ними — осины шумели пёстрой сыроватой листвой, и высокая полевая трава возносила свои соцветия на суставчатых длинных стеблях. Лохматились куски коры и скрещивались голые сучья. Так много всего вдруг появилось между ним и его полем…
Мне страшно, — почти подумал вслух Картофельный Боб. — Мне страшно без своего поля.
Страхи его твердели и крепли.
Поле оставалось одно — покинутое и беззащитное. Пусть сейчас небо и облачно, но… ведь всё что угодно могло с ним случиться.
Дядюшка Охрап, мог заблудиться и заехать туда на своем тракторе. Племянники тетушки Инны… те тоже могли — палить костер вблизи его поля, пить жгучую воду из украденной у своих стариков бутылки, а потом, войдя в раж — бегать среди картофельных кустов друг за дружкой. Они так уже делали однажды… Да кто угодно мог прийти на его поле и сделать, что захотел.
Картофельному Бобу на миг почудилось даже — это случается вот прямо сейчас… Какой-то незнакомый дядюшка, одетый почти так же, как одет сейчас Картофельный Боб — выбегает на его поле, одежда его растрепана, а с волос течет. Это незнакомый дядюшка стоит на его поле, среди притихших кустов и зачем-то топчется на нём… стоит и топчется… месит ногами по одному месту, и земля влажно хлюпает, уминается под ним — дядюшка этот невысок, но грузен, у него большой живот, нависающий над ремнем. Кусты ропщут, поджимают чувствительные корешки к самым клубням. Кусты испуганы, они хотят прогнать незнакомого дядюшку с поля — …прочь… прочь… — но незнакомый дядюшка вдруг нагибается и вырывает ближайший куст — с корнем… Всё поле кричит беззвучно…, а он трясёт выдранный куст… трясёт молча и яростно… глядя, как падают картофелины… ударяясь о землю и друг о друга…
Кажется, Картофельный Боб потерял сознание — прямо на ходу…
Он, наверное — и упал бы… если б не дядюшка Чипс, крепко поддержавший его под плечо.
— Ничего, Боб… — произнес дядюшка Чипс, кряхтя от навалившегося на него веса. — Ничего не случится с твоим полем — я лично за ним буду присматривать. Не каждую минуту, конечно…, но — я пообещал местной шпане, что я им уши пообрываю и не стану больше подвозить никого ни на тягаче, ни на пикапе, если хоть раз увижу около твоего поля сегодня. Тебя же не будет всего один день. К вечеру Туки привезёт тебя обратно, и я тебя встречу… здесь же, на обочине, Боб.
От этих слов…или от уверенного его голоса — Картофельный Боб приходит в себя и немного успокаивается, хотя ему всё ещё не по себе. Страшно и боязно — и за себя, и за свое поле, покидаемое на-без-присмотра…
— Ты просто психанул, Боб… — уверяет из-под подмышки дядюшка Чипс. — Но это нормально. Когда чудо только собирается случиться — оно всегда пугает… Чёрт, Боб, какой же ты тяжелый.
Они вышли уже к самой обочине — и слева, и справа лежала пустая лента дороги… нет,
