Наследие Божественной Орхидеи - Зорайда Кордова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что характерно для Четырех Рек, Кристиан и Келвин не хотели никуда ехать после школы. В местном колледже в соседнем городе не было ничего плохого, и в Четырех Реках было все, что нужно. Дом. Работа. Бесплатный пирог в закусочной; впрочем, через несколько лет это уже приестся, когда их внешность поблекнет и мир выбьет из них очарование, как бы мало его ни было.
Бóльшую часть времени Крис и Келвин проводили, работая в сетевом магазине стройтоваров и на авторазборе. В двадцать один оба они были мускулистыми, благодаря тому что постоянно таскали гипсокартон, сталь и стройматериалы. Они были такими же глупыми и красивыми, как и в школе, но раз уж они оказались здесь, они решили поболтать с Маримар и Реем. Трагедия. Вау, Нью-Йорк? И как там? Ух ты, не может быть. Вау, так ты вроде как вернулся? Ты слышал о тренере Винсенте? Расскажите о трагедии.
Когда парни начали разбирать обгоревшие обломки, Рей и Маримар стали смотреть, что еще можно спасти. Орхидея заставила их даже после своей смерти перебирать ее вещи, чтобы найти ответы.
– Знаешь, в городе, – сказал Рей, – я узнал, что девочка, которая мучила тебя в начальной школе, сейчас рожает третьего ребенка, а ее папочку только что забрали за непристойное поведение в торговом центре через два города от нас.
– Это должно меня осчастливить? – спросила Маримар, вытаскивая обугленный скелет. При ближайшем рассмотрении это оказался жареный поросенок.
– Ну, два качка, которых я тебе привез, не помогли. У нас в наличии алкоголь, разоренная долина, и я почти уверен, что один из парней гей, так что мы могли бы выяснить, кто именно.
Она рассмеялась, но это не могло разбавить ее грусть.
– Ты знаешь, что я поддерживаю и отстаиваю интересы геев, но не думаю, что твоя связь с парнем, который однажды назвал меня Вонючей приспешницей сатаны, доставит мне удовольствие. Кроме того, Орхидея прямо здесь.
Рей закурил и посмотрел вниз, перестав работать, хотя они только начали.
– Она дерево.
– Живое дерево.
Так продолжалось несколько дней. Маримар действует, Рей пытается подбодрить ее. Маримар говорит парням три фразы: «привет», «хочешь чего-нибудь выпить?», «увидимся завтра».
Рей, кажется, решил выяснить все подробности их жизни.
У Криса была аллергия на ядовитый плющ, и он не смог вступить в бойскауты, потому что попал в больницу после падения в яму с этим растением. Келвин был седьмым ребенком в огромной семье, и одна из причин, по которой он не поступил в колледж, заключалась в том, что к тому времени, когда в семье родился третий малыш, у родителей закончились деньги. Крис подпевал радиостанции классического рока, игравшей в его машине, был напичкан довольно бесполезной информацией о сексуальной жизни рок-звезд и коротал время в пабе. Келвин пожертвовал почку своей старшей сестре два года назад. Крис пытался втянуть Маримар в разговор, но она на это просто вежливо улыбалась, заправляла волосы за ухо и прогоняла трепет, который вызывал у нее его взгляд в такие моменты.
В одной из сараек Маримар нашла походное снаряжение, оставшееся с тех пор, когда Калеб-младший открыл для себя Джона Мьюра и собирался побывать в каждом национальном парке США. Однажды он поехал в Йосемити – и на следующий день вернулся домой. Его палатки и спальные мешки все еще пахли как новые.
Она превратила лагерь, который они разбили, в маленький дом. Поддерживала костер, когда не могла заснуть и если звуки стрекоз и лягушек ее будили. Бродя по фруктовому саду, Маримар узнала, что это Келвин был геем, когда увидела его и Рея целующимися среди мертвых деревьев. В глубине души ей хотелось любви. Но больше – бывать одной. Чтобы разобраться, почему бутон у нее на шее не расцвел, в отличие от цветков Рианнон и Рея. Келвин любил касаться цветка Рея.
Через неделю после пожара, когда Рей все еще спал с Келвином в своей палатке, Маримар собралась с духом и попыталась поговорить с Орхидеей.
– Мне этого мало. – Она прижала руку к складчатым корням, какие могли быть только у дерева, росшего на одном и том же месте сотни лет. Ярко-зеленые листья шелестели на летнем ветерке. Лунный камень мерцал в ночи. Безмятежное спящее лицо Педрито преследовало Маримар, даже когда она бодрствовала. – Что с тобой случилось?
Но Маримар не получила ответа.
И она вложила весь свой гнев в работу, разбирая развалины дома, словно прорывала путь на другую сторону Земли. Три недели спустя на земле лежали две груды: то, что еще может послужить, и то, что нет.
В первой было несколько каменных ступок и пестиков, бутылочки с травами и семенами, тщательно подписанные и упакованные в металлическую коробку. Часть портрета, который Реймундо подарил своей бабушке; сгорела только нижняя его половина. Фотоальбом, который Орхидея хранила в своей комнате. Акт на дом и землю. Жестяная коробка с письмами на такой тонкой бумаге, что Маримар сочла чудом, что она не сгорела. Нет, не чудом. Магией. Еще там была статуя Девы Марии с алтаря с коричневой кожей и тремя коронами из звезд. Любимая ручка Орхидеи. И, к радости Рея, целый ящик пластинок.
Маловато, но это все, что осталось. Как можно свести всю жизнь бабушки к этим вещицам? Маримар касалась зеленого бутона на шее каждый раз, когда задумывалась, и стала привыкать к нему.
Петух Габо, чьи перья приобрели неестественный темно-синий цвет, тоже выжил. Если Орхидея говорила правду, то это было третье воскрешение Габо. Рей нашел его разгуливающим по пеплу, пожирающим жуков-огнецветок и пытающимся свить гнездо в небольшом изгибе корней Орхидеи. Иногда Габо шел рядом с Маримар и Реем свежим утром, когда костра не хватало, чтобы согреться, и они согревались, поднимаясь по крутым холмам.
– Я собираюсь купить проигрыватель, – объявил Рей.
– Загляни в антикварный магазин на Главной улице.
– Там работает сестра Келвина. Может быть, она даст мне скидку.
– Но куда ты его подключишь? У нас нет электричества.
– Проведем. – Его голос звучал уверенно, бодро. – Знаешь, что странно? Я все время их слышу. Даже сейчас. Навязчивые мелодии. Те пластинки, что я ставил на похоронах. Или это были поминки? Или еврейский недельный траур?
– Мы не евреи.
– Калеб Соледад был евреем.
– Не вызывай их. Может появиться Энрике.
– К черту Энрике. Кроме того, мы не обсуждали тот факт, что у нашей бабушки было пять мужей. Пять. Я хочу сказать, почему она никому не рассказывала о первом муже? Как
