Зеленый гамбит - Вадим Панов

— А потом подоспела помощь, и мне пришлось уходить, — закончил Магир. — Проклятые наёмники всё испортили.

Всё испортило отсутствие опыта, но поскольку другого исполнителя у Шарге не было, он отказался от мысли как следует обругать шаса.

Винсент отхлебнул кофе, помолчал, щурясь на окно, после чего задумчиво протянул:

— Полагаю, ты прав: это не засада, а случайность…

— Такое бывает, — быстро согласился юноша, с облегчением сваливая вину на стечение обстоятельств. — Всего не предусмотришь.

И Шарге захотелось прибить идиота.

Удивительное заклинание, с помощью которого Ярга обращал в преданных сторонников даже самых ярых врагов, иногда давало неприятный побочный эффект в виде появления конченых фанатиков, и Магир, к сожалению, оказался именно таким. Чрезмерное почитание заурда не позволяло ему на сто процентов использовать интеллект, и заставляло болезненно относиться к любой оплошности, способной вызвать неудовольствие вождя, которого он воспринимал божеством. Агент получился среднего качества, однако время поджимало, поиск нового подходящего кандидата мог затянуться, и Ярга решил, что фанатик лучше, чем ничего.

Но князь далеко, а общаться со сдвинутым на почве верности шасом выпало Винсенту, и старик уже несколько раз ловил себя на мысли, что боящийся ошибиться Магир не заслуживает доверия.

— Ты говорил, что объект высок…

— Очень, — торопливо подтвердил Турчи, — Шизгара предупредил, что в наёмнике почти семь футов, и поэтому я выбрал для нападения «Великую тень», а не «Длиннорукого».

Романтически настроенный юноша придумал големам Шарге собственные имена, однако этот факт старик воспринял благосклонно, увидев в нём признание и почитание своего таланта.

— Объект силён?

— Как люд. Когда он засветил «Великой тени» в голову, я едва сознание не потерял.

— Чернявый?

— Копна волос цвета воронова крыла.

Неожиданное поэтическое сравнение заставило чуда опешить.

— Крыла?

— Объект — яркий брюнет.

— Восточные крови?

— Я плохо разбираюсь в человских племенах, — извиняющимся тоном произнёс Магир. — Но абсолютно уверен, что объект — не азиат.

— Евстафий Дроздбежковский… — протянул, словно пробуя на вкус липкую ириску, Шарге. — Имя явно выдумано. Я бы даже сказал — вызывающе явно.

— Что вы имеете в виду?

Некоторое время чуд молчал, постукивая пальцами по столешнице и словно размышляя, стоит ли отвечать, а затем негромко рассказал:

— Я знавал одного необычайно высокого и мощного брюнета, склонного выдумывать невозможные имена. Я думал, что убил его, но если Аэрба жив… — второй рукой Винсент с такой силой сдавил ручку кружки, что побелели костяшки пальцев. — Если Аэрба жив, он наверняка тот, кого ищет Ярга.

— Аэрба? — Турчи покрутил головой: — Какое странное имя.

— Такое же вызывающе явно выдуманное, как Евстафий Дроздбежковский. — Шарге чуть расслабился, допил кофе, однако кружку не отставил, продолжил держать в руках. — Похоже, Магир, нам придётся навестить Кортеса.

Офис компании «Неприятные Ощущения».

Москва, улица Большая Лубянка,

25 июня, суббота, 08:11.

— Внимание! Срочная новость! — Информационное «окно» вылезло на компьютерный экран поверх остальных приложений, запустило программу просмотра и напрочь отказалось уходить: когда «Тиградком» действительно хотел сообщить нечто важное, отделаться от его объявлений не получалось даже с помощью магии. — Зелёный Дом сообщает о побеге голема Ардоло. Внимание! Голем Ардоло на свободе! Он вооружён и крайне опасен! Не пытайтесь задержать его самостоятельно!

— Люды крепко облажались, — пробормотал Кортес, разглядывая появившееся в «окне» изображение: антрацитово-чёрный воин с рогами и довольно длинным хвостом, заканчивающимся острым костяным наконечником. — Из «Мшелого погреба» просто так не уходят.

— То есть — предательство? — прищурился Артём.

— Несомненно.

Несмотря на стремительно развивающиеся события, а может — предчувствуя, что с течением времени темп игры будет только нарастать, Кортес распорядился отложить поиски Шизгары и отдохнуть. Магические стимуляторы, позволяющие продержаться на ногах до пяти дней, основательно вредили организму, а потому наёмники применяли их лишь в крайних случаях.

В итоге — несколько часов сна, контрастный душ, плотный завтрак и просмотр текущих новостей под кофе. Закутанные в банные халаты напарники расположились в рабочих креслах за стоящими один напротив другого столами и потому могли обмениваться впечатлениями, не повышая голоса.

— Круто… — Молодой наёмник покрутил головой. — Но получается, что Ардоло помогает кто-то с самого верха? Не просто сильный маг, а занимающий весомое положение в Зелёном Доме и знающий мельчайшие детали дворцового распорядка.

— Получается, — кивнул Кортес.

— Жрица?

— Скорее всего.

— Невероятно…

Удивлял не сам факт предательства — в этом отношении общество Тайного Города мало отличалось от тех же челов, — удивляла очевидная связь жрицы с Яргой. Амбициозные подданные Великих Домов отчаянно грызлись за власть, с удовольствием били друг друга в спины и ставили подножки, но мгновенно объединялись при любом внешнем вмешательстве. Генетические отличия делали невозможным прямое смешение между чудами, людами и навами, и потому чужаки всегда оставались чужаками, не имея ни малейшего шанса на изменение статуса.

— Разве она не понимает, что нужна Ярге только для разрушения Зелёного Дома?

— Зачем Ярге разрушать то, что работает? — удивился в ответ Кортес. — Да ещё с непредсказуемыми результатами? Если королева применит запрещённые арканы, она способна ввергнуть планету в экологическую катастрофу.

— Новая королева будет марионеткой, — напомнил Артём.

— Марионеткой в короне, — напомнил Кортес. — Марионеткой, управляющей Источником. Поэтому Ярга наверняка обещает ставленнице широчайшую автономию.

— То есть подчинённое положение.

— На кону корона, — усмехнулся Кортес. — Ярга же наверняка выбрал ту жрицу, которой верховная власть не светила бы ни при каком раскладе и которая, соответственно, для достижения цели пойдет на всё.

— Она не получит всей полноты власти.

— Или планирует обмануть Яргу.

— Полагаешь, она настолько глупа?

— Но ведь она приняла предложение, — коротко рассмеялся Кортес.

Несмотря на то что профессия наёмника предполагала определённую моральную гибкость, Кортес был большим консерватором и никогда не нарушал слово. И знал, чем обычно заканчивают предатели: накопил статистику ещё во время службы в имперской военной разведке.

— Умная она или нет, узнаем чуть позже, — махнул рукой Артём. — Для чего ей было освобождать Ардоло?

Молодой наёмник давно усвоил, что в каждом поступке должен быть смысл, но периодически ленился искать его самостоятельно, обращаясь за помощью к Кортесу. Иногда тот отвечал язвительным предложением «размять мозги», но в большинстве случаев охотно делился мыслями.

— Во-первых, это демонстрация слабости Всеславы, откровенный намек колеблющимся, что пришла новая мощная сила, — медленно произнёс Кортес, продолжая водить курсором мышки по экрану: общаясь с напарником, наёмник не прекращал изучать текущие новости. — Во-вторых, Ардоло превосходный инструмент для дестабилизации Тайного Города, с его помощью можно атаковать кого угодно и свалить всё на Яргу.

— В таком случае в список подозреваемых в обязательном порядке добавляется Сантьяга, — хмыкнул Артём. — Не удивлюсь, если комиссар решил зачистить Тайный Город перед схваткой с первым князем.

— Сантьягу исключаем.

— Почему?

— «Ужасная резня в ночном магазине!» — вслух прочитал очередной заголовок помрачневший Кортес. — Сегодня ночью… Двое истерзанных: продавщица и охранник… Всё помещение в крови.

— Ардоло разминается?

— Именно.

Артём тихонько выругался и тут же спросил:

— Почему Сантьяга ни при чем?

— Потому, что комиссар практичен и отдал бы психопату что-нибудь такое, что рано или поздно всё равно пришлось бы убить, — развёл руками Кортес. — И уж всяко не позволил бы учинить в центре Москвы подобное безумие.

— Согласен…

Молодой наёмник явно хотел продолжить разговор, но не успел, поскольку…

— Вот это я и называю честной, беспристрастной, а значит — высокопрофессиональной журналистикой! — провозгласил вышедший из душа Аэрба. — Только послушайте!

Наёмники переглянулись и одновременно отхлебнули кофе.

Их новый знакомец — весельчак, пират и серб — оказался не только огромным, но и чрезвычайно шумным челом, однако отрицательных эмоций, как ни странно, не вызывал. Во всяком случае, пока. Мешали неисчерпаемый запас добродушия и неподдельная искренность, с которой вёл себя капитан. К примеру, грохочущая декламация понравившейся заметки могла свести с ума даже глухонемого осьминога, однако тот факт, что Уэрбо исполнял её, облачённый лишь в набедренное полотенце, да ещё сопровождая подходящими случаю жестами, в зародыше гасил возможное раздражение.