Нет жизни никакой - Антон Твердов

«Все равно я хитрее вас всех, — думал он, шагая по направлению к лифту. — Кто еще, кроме меня, старого партийца, мог вот так запросто получить новую квартирку в центре города, а?» — и мысленно хихикал.

Лифт довлек Георгия Петровича до нужного этажа.

Хихикнув еще раз — уже не мысленно, а вслух, — Георгий Петрович вышел из лифта и прошел к двери своей квартиры. Позвонил.

«А то, понимаешь, строят из себя… — отвлеченно подумал он. — Не нужны нам, старым партийцам, пайщики, акции, офисы, брифинги… и дополнительный капитал не нужен».

— Привет! — сказал Георгий Петрович своей жене Нине открывшей ему дверь.

— Привет, — ответила Нина, пристально оглядывая своего благоверного. — Что это ты такой… сияющий? Выпил, что ли?

— Я не пью, — не обиделся Георгий Петрович, пролезая в дверь, — в завязке я — сама знаешь. Просто дела пошли у меня… неплохо сегодня. Понимаешь, надо старую закваску иметь, вот тогда и будешь в отдельной квартире жить. Я, наверное, на работу поступлю, — зачем-то добавил еще Георгий Петрович. — Диктором на радио. Речи буду произносить.

— Да? — обрадовалась Нина. — Наконец-то. Может быть, хоть на этот раз найдешь свое место в жизни… Знаешь, я ужин приготовила, но хлеба в доме нет ни крошки. И майонеза нет и красного вина — полусладкого, земляничного, такого, как я люблю. Дай мне, пожалуйста, ключи от машины, я в супермаркет съезжу. Я быстро — ты только душ принять успеешь.

— Конечно, — пожал плечами Георгий Петрович, — о чем речь…

Он уже давно привык к странностям своей дворянствующей жены и знал, что никакого полусладкого земляничного вина она не купит, а купит дешевый портвейн, рюмочку которого будет с возвышенно-вдохновенным видом смаковать в течение всего ужина.

«Дворянка-то дворянка, — неожиданно неприязненно подумал он, — а квартирку мы хапнули, она ничего не сказала. А когда я свою пропил, она мне совсем не по-дворянски выволочку устроила — последние волосья повыдергивала».

Он сунул руку в карман, достал ключи, протянул было их Нине, но тут рука его дрогнула.

— Понимаешь… — мгновенно изменившимся голосом начал он.

— Так, — проговорила Нина, тонко разбиравшаяся в интонациях речи мужа. — Что случилось?

— Да… — замялся Георгий Петрович. — Небольшая неувязка.

— Ты же говорил, что дела пошли хорошо?

— Теперь — да, — сказал Георгий Петрович, — но начались-то они очень даже хреново… Я потом расскажу…

— Ты сейчас расскажи, — потребовала Нина.

Георгий Петрович вздохнул и снял ботинки.

— Ладно, — согласился он. — Только, может быть, все-таки поужинаем, а? Без хлеба, вина и майонеза? Я с самого утра сегодня на ногах. Понимаешь… — начал рассказывать он, идя вслед за Ниной на кухню. — Началось все с того, что я зашел в пивнушку… Не для того, чтобы выпить, — торопливо поправился он, — а для того, чтобы… для того, чтобы…

Георгий Петрович вдруг замолчал, отодвинул от себя тарелку.

— Ты чего? — спросила Нина от плиты.

— Шипит чего-то… — нахмурился Георгий Петрович.

—Да, — прислушавшись, кивнула и Нина. — Шипит. Кажется, в ванной. Похоже на…

— Прохудившийся кран! — закончил Георгий Петрович и. вскочив, ринулся в ванную.

Громадными скачками он пронесся через большую прихожую, свернул к ванной, но вдруг споткнулся обо что-то и, пролетев несколько метров по воздуху, головой врезался в противоположную стену — рядом с дверью в ванную, из-под которой уже, бодро журча, струилась вода.

— Черт… — простонал Георгий Петрович, поднимаясь и потирая макушку, — какого… чего тут все валяется?..

Он зашлепал ладонью по полу и скоро обнаружил шнур от телефона, невесть как оказавшийся посреди прихожей — сам разбитый вдребезги телефон валялся в двух метрах от ушибленного Георгия Петровича.

— Сволочи… — пробормотал Георгий Петрович, неизвестно к кому обращаясь. — Как этот шнур тут оказался-то? Еще утром он был плотно прибит к притолоке…

Дверь в ванную задрожала и, внезапно изогнувшись, слетела с петель. Георгия Петровича, который уже успел подняться с пола, волна мутной воды сбила с ног и шибанула о стену.

— И… а-а! — проорал наполовину захлебнувшийся Георгий Петрович. — Ни-и-и-и-на-а-а!

Подбежавшая Нина всплеснула руками и метнулась к столику, на котором стоял телефон, но телефона там, конечно, не оказалось, а то, что в виде металлических деталек, проводков и обломков пластмассового корпуса валялось на полу, уже никак не могло выступать в качестве средства связи.

— Телефон разбит! — крикнула Нина, прижимая ладони к щекам. — Не могу никому позвонить!

Проделав поистине героические усилия, Георгий Петрович, уклонившись от напора воды, отклеился от стены, едва ли не ползком проник в ванную. Несколько минут оттуда доносились только нечленораздельные вопли, практически полностью заглушаемые шипением рвущейся из поврежденной трубы воды, потом вдруг напор ослабел и иссяк совершенно.

С головы до ног мокрый Георгий Петрович, пошатываясь, вышел из ванной навстречу бледной от перепуга Нине.

— Еле закрутил вентиль, — хрипло сообщил он. — Напор очень большой. Часть трубы сорвало к чертовой матери — хорошо еще пониже перемычки. Иначе вообще — утонули бы сами и весь дом утопили. Звони сантехникам, пускай приходят и разбираются. Хрен знает, что такое — месяц назад только Степка ремонт сделал, а теперь ванную заново перестраивать надо… Буржуазия чертова— при коммунизме такого ни за что не было бы…

— Да не могу я позвонить, — повторила Нина, осторожно заглядывая в искореженную ванную комнату. — Телефон разбит.

Георгий Петрович откинул с лица намокшие пряди волос.

— Кстати, какого черта телефонный провод на полу делал? — осведомился он. — Я через него полетел и башкой в стену… Хорошо еще не проломил ничего… ни стену, ни голову…

Нина пожала плечами.

— Он же у нас по притолоке шел, — сказала она, — провод-то…

— Ну и дела… — протянул Георгий Петрович. — Барабашка у нас, что ли, завелся?

Он вытащил из кармана свой мобильный телефон размером с батарею парового отопления, поднес— его к уху и потряс. Потом, оттопырив нижнюю губу, потыкал пальцами в кнопочки. Вынул телефон из промокшего насквозь чехла и, открыв крышку, посмотрел зарядную батарею.

— Мертвый, — констатировал Георгий Петрович. — Вода попала внутрь. Утопленник. Сим-карта полетела. Вот буржуйская игрушка… Как же это мы теперь без средства связи-то?

Нина снова пожала плечами.

— От соседей позвонить можно, — предположила она.

— От соседей… — проворчал Георгий Петрович и, швырнув ненужный теперь сотовый на пол, снова направился в ванную.

Нина, вздохнул, ушла за тряпкой и ведром.

— Кафель отлетел ко всем чертям! — гремел из ванной голос Георгия Петровича. — А тот, который еще остался, на соплях держится. Зеркало разбилось… Про полотенца и коврик я уже не говорю… Эх, мать твою! От раковины кусок-то какой откололся! Краники посшибало все…

— Это еще что… — попробовала было успокоить его Нина, собиравшая воду с пола тряпкой в ведро, — это еще трубу с холодной водой прорвало… А если бы вот с горячей…

Речь ее прервал неприятнейший скрип, мгновенно сменившийся ревом хлещущей воды. Ванная за несколько секунд наполнилась густым и горячим паром, стремительно заполняющим все комнаты квартиры Георгия Петровича, а сам хозяин с оглушительным воплем вылетел в прихожую.

— Обварился! — заорал он.

— Что случилось?.. — пролепетала Нина.

— Трубу с горячей водой прорвало! — выкрикнул Георгий Петрович, тряся в воздухе обваренными руками. — Беги к соседям — звони в «скорую»! В МЧС!!! Куда хочешь, только пусть они быстрее приезжают!

Уронив ведро и тряпку, Нина опрометью кинулась вон из квартиры.

Георгий Петрович как сумасшедший бегал по квартире, сшибая мебель и натыкаясь на стены, бестолково орал что-то и даже пару раз попытался было сунуться в ванную — и обварился весь с ног до головы. От убежавшей к соседям Нины не было никаких вестей.

Обезумевший Георгий Петрович непонятно зачем выскочил на балкон, потом запрыгнул обратно в квартиру и застал в коридоре жену.

— Сантехников ЖКХ прислать не может, — сообщила жена. — Так как на штатной должности остался один слесарь, и тот уже второй месяц не выходит из запоя. Что делать, Жора?

— Доперестраивались! — заорал Георгий Петрович. — Суки! Сволочи! Демократы паршивые!

И снова забегал по квартире, которую завалило клубами пара полностью, — и бегал до тех пор, пока не сообразил накинуть на себя висящий на вешалке длинный осенний плащ Степана Михайловича, натянуть на руки варежки, на голову — свою спортивную шапочку, а на лицо — большие горнолыжные очки, которые хранил с тех пор, когда партактиву органов выдавали халявные путевки на Домбай. И в таком виде вошел в ванную, пробыл там некоторое время, после чего шум воды прекратился.