Тотальный контроль - Дэвид Балдаччи

— А как Белый дом? Там должны были знать.

— Если с нами ведут честную игру, то там тоже ничего не знали. Я говорил с начальником отдела кадров о маленьком секрете Либермана. Кажется, сначала он мне не поверил. Пришлось напомнить ему, что ФБР в своей работе руководствуется такими принципами, как лояльность, смелость и честность. Я также переслал ему копию медицинских записей. Говорят, президенту стало плохо, когда тот увидел их.

— Интересный поворот, — сказал Соер. — Я всегда думал, что Либерман — финансовый гений. Прочный, как скала. И все же он забывает сообщить, что вот-вот умрет от рака и оставит страну в трудном положении. Здесь что-то не так.

Джексон широко улыбнулся.

— Я докладываю только факты. Вы правы относительно способностей этого парня. Он настоящая легенда. Однако его личное финансовое положение было не столь блестящим.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Соер.

Джексон листал страницы толстой записной книжки и вдруг остановился. Он перевернул ее и пододвинул к Соеру. Соер уставился на информацию, а Джексон продолжал докладывать.

— Либерман развелся лет пять назад, прожив в браке четверть века. По-видимому, он был проказливым мальчишкой, которого уличили в том, что он гуляет на стороне. Худшее время для развода трудно было выбрать. Как раз предстояло пройти сенатские слушания по поводу его кандидатуры на пост председателя фонда. Жена угрожала разоблачить его в газетах. Тогда о посте председателя, которого, как мне говорили, он так жаждал, и говорить не пришлось бы. Чтобы избавиться от проблем, Либерман отдал все, что у него было, своей бывшей жене. Она умерла пару лет назад. В довершение всего, ходят слухи, что его двадцатилетняя любовница была весьма расточительна. Работа в фонде престижна, но там платили далеко не так щедро, как на Уолл-Стрит. Дело в том, что Либерман оказался по горло в долгах. Жил в паршивой квартире на Капитолийском холме и пытался выбраться из долговой ямы размером с Большой каньон. Куча любовных писем, найденных в квартире, по-видимому, написана его пассией.

— Что случилось с его подружкой?

— Не знаю. Не удивился бы, если она бросила его, узнав, что ее маленький горшок с золотом пуст.

— Знаешь, где она сейчас?

Джексон покачал головой.

— Судя по всему, она исчезла уже некоторое время назад. Я нашел нескольких коллег Либермана в Нью-Йорке. Женщина была красивая, но бестолковая.

— Рэй, наверно, это пустая трата времени, но на всякий случай попытайся выяснить, где она.

Джексон кивнул.

Соер посмотрел на Барракса.

— Есть известия с Капитолийского холма о том, кто займет место Либермана?

Когда Барракс ответил, Соеру пришлось удивляться второй раз в течение одной минуты.

— По единогласному решению — Уолтер Бернс.

Соер долго смотрел на Барракса, затем записал «Уолтер Бернс» в записной книжке. Рядом на полях он нацарапал слово «придурок» и затем слово «подозреваемый» и поставил рядом вопросительный знак.

Соер оторвал взгляд от записной книжки.

— Похоже, нашего Либермана преследовала полоса крупного невезения. Зачем же тогда убивать его?

— Причин много, — сказал Барракс. — Председатель фонда символизирует американский монетаризм. Он вполне мог стать хорошей мишенью для какой-нибудь страны третьего мира, на плечи которой взобрался зеленый монстр. Или возьмите дюжину действующих террористических групп, специализирующихся на подрывах самолетов.

Соер покачал головой.

— Ни одна группа пока не взяла на себя ответственности за взрыв.

Барракс фыркнул.

— Дайте им время. Теперь, когда мы заявили, что самолет взорвали, тот, кто сделал это, позвонит. Эти идиоты для того и живут, чтобы взрывать американские самолеты и делать политические заявления.

— Черт возьми! — Соер ударил огромным кулаком по столу, вскочил и начал ходить взад-вперед, его лицо стало ярко-красным. Казалось, что каждые десять секунд перед его глазами всплывала картина кратера. К этому добавилось еще более ужасное видение маленькой обгоревшей туфельки, которую он держал в своей руке. Он качал каждого из своих детей на своей большой руке после их рождения. Жертвой мог стать любой из них! Он знал, что виденное не покинет его мыслей до тех пор, пока он жив.

Агенты смотрели на него с беспокойством. Соер пользовался заслуженной репутацией одного из самых проницательных агентов, работавших в ФБР. За двадцать пять лет Соер видел множество кровавых следов, оставляемых преступниками по всей стране, и приступал к каждому делу с тем же рвением и строгостью, которые продемонстрировал в самый первый день своей работы. Он обычно тщательно подбирал слова, анализируя мрачные события. Однако большинство агентов, находившихся с ним все эти годы, ясно понимали, что он едва сдерживается.

Он перестал ходить и посмотрел на Барракса.

— В этой теории есть дыра, Герб, — его голос снова звучал спокойно.

— Какая?

Соер прислонился к стеклянной стене, скрестив руки на груди.

— Террорист, которому не терпится сделать большой взрыв, тайком пронесет бомбу на самолет, что, согласитесь, не так уж трудно сделать на внутреннем рейсе, — и самолет рассыпется на миллионы кусочков. На землю попадают тела, пробивая крыши, прерывая завтрак американцев. Тут не будет сомнений — это бомба. — Соер умолк и внимательно всматривался в лица агентов. — Джентльмены, в нашем случае ничего подобного не было.

Соер снова заходил. Глаза всех были прикованы к нему.

— Фактически самолет был цел, когда устремился вниз. Если бы не оторвалось правое крыло, то и оно находилось бы в кратере. Обратите внимание на эту деталь. Заправщику из фирмы «Вектор» предположительно заплатили за взрыв самолета. Тайная работа, выполненная американцем, который, насколько мы знаем, не связан ни с одной террористической группой. Мне было бы трудно поверить, что террористические группы с Ближнего Востока, чтобы избавиться от грязной работы, начали принимать американцев в свои ряды.

Поврежден топливный бак, но это повреждение вполне могло произойти в результате взрыва и пожара. Почти вся кислота сгорела. Была бы температура повыше, возможно, мы бы ничего не нашли. Каплан подтвердил, что крылу необязательно было отрываться, чтобы привести самолет к крушению подобным образом. Правый двигатель вышел из строя после того, как всосал обломки, огонь и взрыв уничтожили важные гидравлические приводы, и аэродинамика крыла, даже если бы оно осталось целым, была бы нарушена. Значит, если бы мы не нашли в кратере воспламенитель, катастрофу списали бы на какую-нибудь техническую неполадку. И не сомневайтесь, произошло чудо, что нашелся воспламенитель.

Соер посмотрел через стеклянную стену и продолжал.

— Итак, сложим все вместе, и что получается? Требуется доказать, что взорвавший самолет не хочет, чтобы это выглядело как взрыв. Не похоже на обычного террориста. Но тогда картина еще больше запутывается. Все выворачивается наизнанку. Сначала наш заправщик умирает, простреленный целой обоймой пуль. Его сумки были упакованы, он наполовину изменил свой внешний вид, а его работодатель, очевидно, изменил свои планы в отношении него. Потом тем же рейсом летит Артур Либерман. — Соер посмотрел на Джексона. — Он летал в Лос-Анджелес каждый месяц с точностью часового механизма, на самолете той же компании, тем же рейсом каждый раз, так?

Джексон, сузив глаза до щелок, кивнул. Все агенты невольно наклонились вперед, следя за логикой Соера.

— Итак, вероятность, что этот парень летел рейсом 3223 не случайно, весьма высока. И не стоит об этом говорить. Если смотреть на это трезво, целью взрыва должен был стать Либерман, если только мы не упустили что-то важное. Теперь сложим все вместе. Первоначально террористы, возможно, пытались сделать так, чтобы все было похоже на аварию. Затем погибает заправщик. Почему? — Соер окинул комнату пристальным взглядом.

Заговорил Дэвид Лонг.

— Они не могли рисковать. Это могло сойти за аварию, а могло и не сойти. Они не могли ждать, пока газеты начнут об этом писать либо так, либо эдак. Им пришлось убрать исполнителя немедленно. К тому же если отправить этого парня куда подальше, то его отсутствие на работе вызвало бы подозрения. Если бы мы даже не считали это актом терроризма, то исчезновение заправщика непременно направило бы нас по его следу.

— Согласен, — ответил Соер. — Но если вы хотите, чтобы этим все и закончилось, почему не сделать так, будто у заправщика есть фанатичный последователь? Выстрелить в висок, оставить пистолет и записку типа «Я ненавижу Америку» и заставить нас подумать, что это работа одиночки. Нет, вы делаете в нем много дырок, оставляете улики, показывающие, что парень готовился бежать. Теперь мы знаем, что тут причастны и другие лица. Зачем навлекать на себя подобные неприятности? — Соер потер подбородок.