Богиня победы - Нина Васильевна Пушкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ни странно, водитель ее дождался.
— Ну что, едем в аэропорт? — спросил он.
— Едем, — сказала Ника, садясь в машину.
По дороге водитель, которому Ника явно понравилась, поинтересовался, куда она летит. Ника ответила, что во Францию, по студенческому обмену.
— Говорите по-французски?! — удивленно спросил водитель.
— Не только говорю, а еще и стихи читаю!
Ника взялась декламировать Жака Превера на французском, чем просто сразила хозяина иномарки. Тот оказался переводчиком, он как раз ехал из МИДа, и тут такая неожиданная пассажирка! Было ясно: денег с нее он не возьмет. В качестве компенсации Ника оставила ему номер телефона и пообещала, что по возвращении продолжит свой «французский концерт».
В аэропорту она зарегистрировалась на рейс и прошла со своим чемоданчиком на таможенный контроль. Контролеров было несколько. Ника выбрала молодого мужчину, по ее мнению — самый безопасный вариант. Женщины, которые тоже тут дежурили, могли проявить въедливость по отношению к молодой и симпатичной девушке, даже назло могли что-нибудь сделать. Мужчина, напротив, скорее всего, не станет проявлять строгость.
На кинжал он среагировал сразу же.
— Девушка, вы что?! Холодное оружие к провозу запрещено, — сказал он. — Вы что, не в курсе?
— Какое же это оружие? — воскликнула Ника. — Это сувенир! С Кавказа! Я по обмену еду и везу его в качестве подарка руководителю курса! Я студентка, понимаете?!
— Понимаю, — кивнул таможенник, — Но это считается холодным оружием. И провозить такую вещь в ручной клади категорически запрещено.
— Почему запрещено?! Кем запрещено?!
Ника возмущалась так громко, что к ним приблизились две таможенницы-женщины. Одна из них заглянула в раскрытый чемодан.
— А еды-то сколько набрала! — удивилась одна.
— Так студентка ведь, деньги экономить будет… — отозвалась другая. — Едешь-то надолго?
— На месяц, — вздохнула Ника. — Но если еду провозить нельзя, то выложите всю еду! Только подарок оставьте, я вас умоляю!
— Нет, — твердо сказал таможенник. — Если хотите, чтобы кинжал вас дождался, пишите заявление. Вернетесь — заберете его.
Ника изобразила глубокое разочарование. И, подумав, сказала:
— А давайте я вам тогда его подарю? Когда у вас день рождения?
— В августе.
— Тогда давайте представим, что уже наступил август и вы принимаете подарки.
Таможенник рассмеялся:
— Спасибо, не надо. Лучше заявление напишите. Вещь-то красивая.
Закончив все формальности, Ника вышла в зону отлета. Зашла в Duty Free и только тут осознала, что ей удалось провернуть. Войдя в роль, она так рьяно защищала кинжал, что напрочь забыла о бриллиантах! Это была беспечность молодости, когда опасность не воспринимается всерьез, а перспектива попасть в тюрьму кажется чем-то невероятным, словно из кино. Но вдруг, осознав истинное положение вещей, Ника почувствовала, как по ее спине сползает холодная струйка…
В зоне ожидания кто-то слушал Виктора Цоя:
И если есть в кармане пачка сигарет, Значит, все не так уж плохона сегодняшний день, И билет на самолет с серебристым крылом, Что, взлетая, оставляет за собой лишь тень…
Глава 23
Эдуарду Кузьмину очень нравилось однажды услышанное выражение: блестящую карьеру делает человек с убеждениями мужчины и интуицией женщины. Он был твердо убежден, что непременно будет богат, и собирался добиться этого любой ценой.
В Советском Союзе Эдик получил образование на экономическом факультете МГУ. Учился ни шатко ни валко. Родители — госслужащие из Внешторга — считали его ни на что не годным шалопаем, но неожиданно для всех на третьем курсе он женился на дочке известного профессора экономики, директора крупного научно-исследовательского института. И жизнь Эдика заметно переменилась. Жена Ирина была спортивной девушкой, фанаткой горных лыж. Эдик быстро научился кататься. Зимние, а иногда и весенние каникулы молодожены проводили на советских горных курортах — в Цахкадзоре, на Домбае или Чегете. Горные лыжи в советское время были элитным видом спорта. Рассказы о поездках в горы, которые затаив дыхание с завистью слушали в студенческих компаниях, стали для Эдика приятным ритуалом. «Росиньоль», «Динафит», «Династар», «Элан», «Соломон» — все эти диковинные слова, обозначавшие известные марки горнолыжной амуниции, вошли в его повседневный лексикон.
У Кузи был шарм, к жизни он относился с юмором, легко и, в отличие от своих друзей-краснодипломников, ставку делал не на упорный труд, а на счастливый случай. Случай представился с распадом Советского Союза.
После МГУ распределение Кузя получил в Совэкспортхлеб, что по тем временам, прямо говоря, было не ах. Краснодипломники, занявшие самые престижные места — в аспирантурах авторитетных институтов или даже в МИДе, — морщились: мол, непонятная торговая контора, большой карьеры не сделать.
Но с наступлением перестройки все удивительно изменилось.
В коридорах Внешторга все кому не лень обсуждали волшебную свадьбу мало чем примечательного сотрудника Морфлота Сергея Каузова и Кристины Онассис, наследницы и дочери знаменитого на весь мир греческого миллиардера и судовладельца. Когда Кузя узнал об этом, восхищенно присвистнул: «Вот кому повезло!»
Впрочем, не прошло и полутора лет, как, по слухам, брак распался, но от недавней жены Каузов в качестве отступного получил только что отстроенный танкер. Жизнь удалась.
С Кристиной Онассис или подобной ей женщиной Кузя по жизни не пересекся. Но судьба ему подбросила свой танкер, груженный советской пшеницей, оказавшийся на приколе в порту египетской Александрии.
Той зимой, когда Советского Союза уже не стало, а новое государство еще не обрело формы, в «серой зоне» — на морях и океанах, в зарубежных странах, между небом и землей — зависла огромная советская собственность. Те, кто быстрее других среагировал на это и использовал ситуацию в своих интересах, и стали, собственно, первыми российскими мультимиллионерами. К тому времени Эдик немало поднаторел в тонкостях сбыта пшеницы на мировых рынках. Для освоения бесхозного танкера нужны были всего лишь решимость, наглость и небольшая команда единомышленников. Танкер был быстро «приватизирован», зерно продано, деньги поделены и удачно вложены. И внезапно те, кто привык видеть в Кузе не более чем мастера травить анекдоты, вдруг обнаружили совсем другого Эдуарда Кузьмина, уверенного в себе, ухватившего жизнь под уздцы и получавшего огромное наслаждение от открывшихся перед ним неограниченных возможностей. Из Москвы он вскоре перебрался в Брюссель и занялся расширением своего бизнеса.
Глава 24
