Топить в вине бушующее пламя печали - Priest P大
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но на самом деле, он был слишком ленив, чтобы всерьез заботиться о других. Увидев, что все в сборе, он взмахнул рукой и процедил сквозь зубы:
— Не отставайте.
За ним почти невозможно было угнаться. Впрочем, тем, кто ослушался императорского приказа, оставалось надеяться только на себя. Не стоило рассчитывать на то, что Его Величество решит протянуть кому-то руку помощи.
Однако все, и Чжан Чжао, и устремившиеся за ним оперативники, были опытными людьми. Услышав странный звук, они тут же догадались о его значении и моментально насторожились. Все воодушевление как рукой сняло, никто не желал следовать за Шэн Линъюанем.
— Как долго нам идти? — осторожно опустив в карман русалочью чешуйку, пробормотал Чжан Чжао. — Неудивительно, что матушка Юй, сумевшая выиграть у времени лишь тридцать секунд, опасалась сюда входить.
— Понятия не имею, — не раздумывая, отозвался Сюань Цзи, не сводя глаз с Его Величества. — Это место находится внутри временного разлома, кто знает, что там впереди. Если мы сумели войти сюда, возможно, вскоре мы просто выйдем с другого конца. А, может быть, мы останемся здесь на сотни тысяч лет. Может, мы вообще идем в обратном направлении и, как только выберемся, окажемся в Юрском периоде. Доисторический тираннозавр рекс ждет не дождется, чтобы пожать тебе руку.
Услышав его слова, Чжан Чжао поспешно сунул ладонь в карман пальто и нащупал мифриловый пистолет.
— Какое гостеприимство. Пожалуй, в этом нет необходимости.
«Если это действительно временной разлом, — размышлял Сюань Цзи, сверля взглядом спину Шэн Линъюаня, — то, что именно здесь заперто? День, когда были изгнаны гаошаньцы? А как насчет русалок? Здесь будут живые русалки?»
Говорят, что любовь короля морей была так сильна, что могла дотянуться до небес, а ненависть так глубока, что доставала до самого дна. Однажды он так опечалился, что жизнь оставила его, и его слезы превратились в жемчужины. Будучи ребенком, Сюань Цзи слышал множество историй об этих огромных рыбах. Его всегда непреодолимо тянуло к ним. Он злился на себя за то, что появился на свет слишком поздно и не имел возможности собственными глазами увидеть, как лазурный рыбий хвост рассекает волны.
Он никогда не изучал русалочий язык, а те слова, что довелось запомнить, произносил с ужасным акцентом. Но он постоянно фантазировал о том, что кто-нибудь когда-нибудь примет его за русалку.
Он до сих пор помнил, как однажды, пытаясь подражать молодым красавицам, нехотя поделился с Линъюанем своими тайными фантазиями. Но выслушав всю эту чушь, Линъюань не оценил его идей. Он даже заподозрил, что в роду у этой глупой птицы затесался кто-то лишний. Например, его родственниками вполне могли быть пеликаны, иначе как еще объяснить тот факт, что у представителя крылатого клана проснулся такой неприкрытый интерес к рыбам?
Но Шэн Линъюань всегда считал себя заботливым старшим и, в конце концов, позволил Сюань Цзи завести себе белого амура2. Это была довольно толстая рыба со стеклянным взглядом.
2 Белый амур — вид лучеперых рыб семейства карповых, единственный вид рода Ctenopharyngodon. Максимальная длина тела сто пятьдесят сантиметров. Пресноводная растительноядная рыба.
Но белый амур Сюань Цзи решительно не нравился. Когда рыба подросла, ее съели.
В конце концов, дух меча смирился, что в мире больше не было морского народа, а все эти величественные истории были написаны людьми и не имели ничего общего с реальностью.
Но он все равно хотел стать русалкой. Они проживали свои жизни словно одержимые и, в итоге, умирали от тоски.
Однако он понятия не имел, что такое одержимость, не умел тосковать, а значит, не смог бы от этого умереть. Это было невозможно. Он всегда был слишком далек от русалок и до сих пор умел плавать только по-собачьи.
Сюань Цзи так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как Шэн Линъюань остановился. Придя в себя, юноша понял, что бесконечная дорога, по которой они шли, внезапно закончилась. Прямо перед ними возвышалась стена яркого белого света. Оглянувшись, Сюань Цзи увидел, что проход позади него исчез, и идущие следом оперативники попросту повисли в воздухе, словно призраки.
Но в следующий же момент сияющая стена взорвалась, разлетевшись во все стороны разноцветными бликами, будто огромный калейдоскоп.
Все присутствующие тут же сбились в кружок, в ужасе наблюдая за тем, как за завесой расходились горы и клокотал океан. Вдруг, откуда-то издалека послышался крик. Кунь и Пэн рванулись к небесам, и на земле появились первые четвероногие существа. Цан-Лун3 взмыл над облаками, священная черепаха4 погрузилась в море, и из огня, взмахнув огромными крыльями, явилась Чжу-Цюэ. Все живое принялось плодиться и размножаться.
3 苍龙 (cānglóng) — миф. Цан-Лун (зеленый дракон) дух-покровитель востока.
4 神龟 (shénguī) — миф. священная черепаха, царь черепах.
Но внезапно все изменилось. Небо опрокинулось и растеклось, обрушив на землю град огненных шаров. Леса горели, духи бегали повсюду и звали на помощь, и даже море, казалось, было объято пламенем.
— Это что… прошлое? — затаив дыхание, пробормотал Сюань Цзи.
Шэн Линъюань шикнул на него, неотрывно глядя на сияющую завесу. На их глазах разворачивалась картина сотворения мира, его расцвет и упадок.
Никто не знал, как долго бушевал пожар, уничтоживший небо и землю. Это продолжалось до тех пор, пока не исчезли последние травы, и не наступила мертвая тишина. А после начался сильный снегопад. Будто пепел погибшего в огне мира5, он устилал собой ужасные ожоги.
5 劫灰 (jiéhuī) — будд. пепел погибшего в огне мира в конце кальпы (единица измерения времени в индуизме, «день Брахмы», продолжающийся 4,32 миллиарда лет).
Десять лет, сто… После тысячелетнего молчания вечные льды, наконец, отошли на север, и воздух потеплел. На переродившейся земле медленно таял снег, и семена, однажды оброненные в почву, проросли.
Тай-Суй* повернулся, и надгробные плиты рассыпались в пыль.
Все живые существа, от рыб до мелких насекомых, начали постепенно выходить на свет.
И лишь в долине Наньмин до сих пор бушевало оскверненное пламя, касаясь алыми языками небес.
Страшная рана на теле земли.
В самой глубокой части долины стоял огромный медный треножник. Из его недр послышался тихий птичий крик. Так родился последний сирота клана Чжу-Цюэ, и с тех самых пор он был неразрывно связан с Чиюань.
В те годы высоко в горах, среди быстрых ручьев, процветали демоны. А люди бродили по дикой земле, невежественные и голые, с любопытством
