Амнезия - Светлана Чехонадская

Покровитель был женатым человеком. Лола часто встречала его жену в универмаге: та смотрела искоса и что-то шипела себе под нос, а люди, находившиеся в универмаге в этот момент, замолкали и начинали жадно наблюдать. Это было одно из главных городских развлечений.

Жена была толстая и старая. Ее ножки были похожи на бутылочки, а глазки заплыли жиром. В норковой шубе она выглядела смешно. И особенно смешно было то, что покровитель подарил жене шубу из кусочков, а Лоле – цельную. Универмаг просто писался от восторга, когда они в этих шубах встретились – еще бы, такая комедия! «Ирония судьбы, или новые приключения Шурика», как любили у них говорить.

Ну, а потом этого человека посадили. Шубу пришлось продать – надо было на что-то жить, пришлось также устроиться на работу в больницу. Она слышала, что жена ездит к нему на свидания и верно ждет – ну а как еще? Жена есть жена.

Спустя год Лола поехала в Москву к отцу. Мать дала ей такой наказ: «Найди этого говнюка и скажи, чтобы он тебе помог зацепиться». Легко сказать! Как это – найти человека в Москве?

Но она даже не успела об этом задуматься – встретила Степана…

Турчанинов держал в руках фотографию Лолы и внимательно смотрел ей в глаза. Эта женщина не казалась ему очень красивой. Ему вообще не нравились яркие красотки, особенно хохлушки. У нее были большие глаза, а он предпочитал чуть раскосые. Она была блондинкой, а ему нравились шатенки. Впрочем, яркие люди на фотографиях получаются хуже, чем в жизни. Ведь и Сергеев так: ни одна фотография не смогла бы передать лунный свет, исходивший от его глаз. О Лоле говорили: редкостная красавица – значит, так и было.

Путь этой женщины был ему известен и понятен. Она вышла замуж за Королева в девяносто седьмом году, а в две тысячи третьем овдовела. Ее дальнейшие передвижения по жизни были буквально запротоколированы охранниками клиники – она приходила сюда каждые два дня (не только к падчерице, как теперь понимал Турчанинов, но и к любовнику). А в конце апреля исчезла.

К этому моменту она уже мало напоминала ту Лолу, которая вышла с Киевского вокзала с одной легкой сумочкой в руках. Она сильно изменилась. У нее теперь не было акцента, она не говорила свое обычное «Ой, да глянь», означавшее, как он догадался, «Перестань», «Да ты что?!», и «Не говори глупости». Лолины вкусы давно стали вполне столичными. Она очень модно одевалась, иногда выдавала себя за женщину с высшим образованием (врача) и, когда надо, казалась неприступной.

Турчанинов объездил ее знакомых. Это были одинокие дамы полусвета. Ему показалось, что они относятся к Лоле с легким презрением. Возможно, из-за ее любви – здесь, как и положено в свете и полусвете, было не принято сильно влюбляться, тем более в жиголо. То, что она сильно влюблена, сомнению не подвергалось.

– Она отдает ему половину всех денег! – с ужасом говорили ему. – Но они оба такие непрактичные, они столько тратят! Ей всегда хотелось подарить ему квартиру – она собирается разменять свою – но у них даже не хватает времени этим заняться. Они как два подростка!

– Почему он не женился на ней?

– Андрюша и семья?! Ха-ха-ха! Хорошая шутка!

Перед ним сидела потрепанная и очень загорелая дама с открытым тощим животом. У нее была тонкая-претонкая кожа, под кожей ходили сухие старые мышцы. Дама была похожа на кошку той породы, что не имеет шерсти. На ней висело много ярко-желтого золота, на каждом пальце было чуть ли не по три кольца – Турчанинов догадался, что так сейчас модно. Все вещи дамы были яркие, сверкающие, от нее сильно пахло духами, а лицо было странно неподвижно, словно парализовано.

Он оглянулся – квартира состояла из одной огромной комнаты и называлась «студия» – вернул взгляд на женщину и подумал: если он сейчас скажет, что Лола теперь покрыта оспинами и строит из себя потерявшую память, эта женщина запросто грохнется на пол.

Ему и самому это казалось невероятным.

Но как тогда объяснять многочисленные факты?

В апреле Лола дважды посетила косметологическую клинику и перевела туда пять тысяч долларов. Таких цен нет в прейскуранте, но такие деньги этой клинике уже платились – за незаконную операцию по перемене внешности. Это было несколько лет назад, доказать ничего не смогли, но подозрения остались.

С двадцатого по двадцать девятое апреля Лола была в Испании. Отдыхала? В четырехзвездочном отеле? Скорее, воспользовалась им как местом для ночевки. Взяла машину напрокат и поехала в Марбеллу.

Покойный Сергеев утверждал, что Лола звонила ему из Испании уже в июне. Скорее всего, он, как и во всех других случаях, врал. Дело даже не в том, что ее фамилия не была зарегистрирована на границе (она могла выехать под другой), а в том, что никакого нового нефтяного мужа у нее не было. В этом были уверены все ее подруги, в том числе и самая близкая – хозяйка «студии».

– Да нет! – энергично воскликнула она, разгоняя рукой сигаретный дым, так что золотые искры с браслетов разлетелись по студии фейерверком. – И никого она никогда не искала, кто это вам такую чушь сказал? Такой банальный штамп – мол, если красавица, значит, ищет богатого мужа.

– А Лола не банальная?

– Она простая, но не банальная. – Женщина остро взглянула на него, и он понял, что и она не банальная и к тому же не простая. Перед ним сидела умная мадам. Возможно, она и не заработала на квартиру и золотые кольца – в общепринятом смысле не заработала – но даже если она получила все это от какого-то мужчины, то ведь для этого нужно не меньше ума и характера. Во всяком случае, не всем такое дарят.

Ему показалось, она поняла, о чем он думает. Он внутренне поежился, поскольку не любил, когда женщина все понимает. Проницательный взгляд на женском лице – первый признак старости.

– Может, единственное банальное, что в ней есть, – это имя, – добавила женщина. – Но и то. Держаться за идеалы юности получается только у сильных людей.

– Вы шутите?

– Я абсолютно серьезно! Между прочим, я ее уважаю. За то, что она никогда не старается казаться кем-то. У нас это принято, но она стоит на своем. Может, поэтому она и не стала очень богатой.

– А вы знали Королева?

– Видела пару раз. Мерзкий тип.

– Почему?

– Такой вседержитель, Зевс-громовержец, тьфу! Он искренне верил, что только ему понятно, как надо жить. Мол, он всего добился потому, что он лучше всех. Не потому, что государство умыло руки или другие оказались более порядочными, а потому, что он такой супер-пупер гениальный.

– Странная точка зрения для женщины вашего круга.

– А какого моего круга? Что вы знаете о моем круге?

«Если рассуждать логически, то ее спонсор – такое же говно, как и Королев, – добродушно подумал он. – Она с ним намучилась, зарабатывая на квартиру и золото. Такой тип мужчин она должна ненавидеть».

– Значит, вы не верите, что Лола вышла замуж?

– Не верю.

– А вы давно ее видели?

– Когда она вернулась из Испании.

– А точнее?

– Точнее не помню. Помню, что она была очень черная. Она быстро загорает.

«Значит, после двадцать девятого апреля».

– Может, уже были майские праздники?

– Майские праздники для меня ничем не отличаются от других дней. Не старайтесь, я не вспомню.

– Ясно. В каком настроении она была?

– В каком? Да пожалуй, в плохом. Что-то ее тревожило. Часто задумывалась, а это ей было несвойственно. Я предложила вечером сходить в ресторан, но она сказала, что уезжает к каким-то врачам. Мол, далеко ехать, она не успеет.

– К врачам?

– Она сказала что-то вроде: «Не могу, меня ждут врачи».

– Не уточнила, что эти врачи – косметологи?

– Сейчас новая мода – хвастаться своими процедурами и пластическими операциями, – неожиданно сообщила дама. – Раньше все говорили: моя красота врожденная, теперь говорят: я сама себя сделала. Такой шик. Но Лола – провинциалка. Она никогда не скажет, что делает себе уколы ботокса. А вот я делаю, например!

«А мне-то зачем знать про твои уколы?» – начиная раздражаться, подумал он.

– Больше вы Лолу не видели?

– Нет.

– И не разговаривали с ней?

– Нет.

– И не интересовались, где она?

– Я в одном ресторане встретила Андрюшу…

– Сергеева?

– Да. Я спросила, где Лола, он ответил, что она продолжает отдыхать. На Сардинию, кажется, умотала.

«Патологически лживый покойник!»

– А я знаю, что его убили, – заявила дама. – Хозяйка той квартиры – моя подруга. Как же она разозлилась! Теперь хату придется продавать, но среди наших все уже знают, что там было убийство. Может, из провинции кому? Квартира-то эксклюзивная.

– Слушайте, а как же она ему оставила такие хоромы? – никак не прокомментировав эту реплику, спросил он. – Ведь она знала, что он любит другую.

– Любит? Ха-ха. Он любил только себя. Он был всеобщим достоянием.

Он не заметил в зеленых глазах дамы ни тени огорчения. Она не нахмурила лоб – впрочем, вряд ли она могла это сделать: он был натянут, как барабан. Турчанинову показалось, что дама слишком многое понимает, и ему было неуютно рядом с этим пониманием. К тому же, ему было стыдно за свои ботинки, брюки, даже за ту свою неуемную радость по поводу свалившихся с неба десяти тысяч долларов. Нет, он не казался себе жалким; ему просто хотелось покинуть этот золотой мир, эту рассыпающую искры Хозяйку Медной горы – ну ее к черту…