Том 1. Стихотворения 1813-1820 - Александр Пушкин

К Щербинину*

Житье тому, любезный друг,Кто страстью глупою не болен,Кому влюбиться недосуг,Кто занят всем и всем доволен;Кто Наденьку, под вечерок,За тайным ужином ласкаетИ жирный страсбургский пирогВином душистым запивает;Кто, удалив заботы прочь,Как верный сын пафосской веры,Проводит набожную ночьС младой монашенкой Цитеры.Поутру сладко дремлет он,Читая листик «Инвалида»;Весь день веселью посвящен,А в ночь — вновь царствует Киприда.

И мы не так ли дни ведем,Щербинин, резвый друг забавы,С Амуром, шалостью, вином,Покамест молоды и здравы?Но дни младые пролетят,Веселье, нега нас покинут,Желаньям чувства изменят,Сердца иссохнут и остынут.Тогда — без песен, без подруг,Без наслаждений, без желаний —Найдем отраду, милый друг,В туманном сне воспоминаний!Тогда, качая головой,Скажу тебе у двери гроба:«Ты помнишь Фанни, милый мой?»И тихо улыбнемся оба.

Деревня*

Приветствую тебя, пустынный уголок,Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,Где льется дней моих невидимый поток  На лоне счастья и забвенья.Я твой — я променял порочный двор Цирцей,Роскошные пиры, забавы, заблужденьяНа мирный шум дубров, на тишину полей,На праздность вольную, подругу размышленья.

  Я твой — люблю сей темный сад  С его прохладой и цветами,Сей луг, уставленный душистыми скирдами,Где светлые ручьи в кустарниках шумят.Везде передо мной подвижные картины:Здесь вижу двух озер лазурные равнины,Где парус рыбаря белеет иногда,За ними ряд холмов и нивы полосаты,  Вдали рассыпанные хаты,На влажных берегах бродящие стада,Овины дымные и мельницы крилаты;  Везде следы довольства и труда…

Я здесь, от суетных оков освобожденный,Учуся в Истине блаженство находить,Свободною душой Закон боготворить,Роптанью не внимать толпы непросвещенной,Участьем отвечать застенчивой Мольбе  И не завидовать судьбеЗлодея иль глупца — в величии неправом.

Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!  В уединенье величавом  Слышнее ваш отрадный глас.  Он гонит лени сон угрюмый,  К трудам рождает жар во мне,  И ваши творческие думы  В душевной зреют глубине.

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:  Среди цветущих нив и горДруг человечества печально замечаетВезде Невежества убийственный Позор.  Не видя слез, не внемля стона,На пагубу людей избранное Судьбой,Здесь Барство дикое, без чувства, без ЗаконаПрисвоило себе насильственной лозойИ труд, и собственность, и время земледельца.Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,Здесь Рабство тощее влачится по браздам  Неумолимого Владельца.Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,Надежд и склонностей в душе питать не смея,  Здесь девы юные цветутДля прихоти бесчувственной злодея.Опора милая стареющих отцов,Младые сыновья, товарищи трудов,Из хижины родной идут собой умножитьДворовые толпы измученных рабов.О, если б голос мой умел сердца тревожить!Почто в груди моей горит бесплодный жарИ не дан мне судьбой Витийства грозный дар?Увижу ль, о друзья! народ неугнетенныйИ Рабство, падшее по манию царя,И над отечеством Свободы просвещеннойВзойдет ли наконец прекрасная Заря?

Домовому*

Поместья мирного незримый покровитель,  Тебя молю, мой добрый домовой,Храни селенье, лес и дикий садик мой  И скромную семьи моей обитель!Да не вредят полям опасный хлад дождейИ ветра позднего осенние набеги;  Да в пору благотворны снеги  Покроют влажный тук полей!Останься, тайный страж, в наследственной сени,Постигни робостью полунощного вора  И от недружеского взора  Счастливый домик охрани!Ходи вокруг его заботливым дозором,Люби мой малый сад и берег сонных вод,  И сей укромный огородС калиткой ветхою, с обрушенным забором!  Люби зеленый скат холмов,Луга, измятые моей бродящей ленью,Прохладу лип и кленов шумный кров —  Они знакомы вдохновенью.

Русалка («Над озером, в глухих дубровах…»)*

Над озером, в глухих дубровахСпасался некогда монах,Всегда в занятиях суровых,В посте, молитве и трудах.Уже лопаткою смиреннойСебе могилу старец рыл —И лишь о смерти вожделеннойСвятых угодников молил.

Однажды летом у порогуПоникшей хижины своейАнахорет молился богу.Дубравы делались черней;Туман над озером дымился,И красный месяц в облакахТихонько по небу катился.На воды стал глядеть монах.

Глядит, невольно страха полный;Не может сам себя понять…И видит: закипели волныИ присмирели вдруг опять…И вдруг… легка, как тень ночная,Бела, как ранний снег холмов,Выходит женщина нагаяИ молча села у брегов.

Глядит на старого монахаИ чешет влажные власы.Святой монах дрожит со страхаИ смотрит на ее красы.Она манит его рукою,Кивает быстро головой…И вдруг — падучею звездою —Под сонной скрылася волной.

Всю ночь не спал старик угрюмыйИ не молился целый день —Перед собой с невольной думойВсё видел чудной девы тень.Дубравы вновь оделись тьмою:Пошла по облакам луна,И снова дева над водоюСидит, прелестна и бледна.

Глядит, кивает головою,Целует издали шутя,Играет, плещется волною,Хохочет, плачет, как дитя,Зовет монаха, нежно стонет…«Монах, монах! Ко мне, ко мне!..»И вдруг в волнах прозрачных тонет;И всё в глубокой тишине.

На третий день отшельник страстныйБлиз очарованных бреговСидел и девы ждал прекрасной,А тень ложилась средь дубров…Заря прогнала тьму ночную:Монаха не нашли нигде,И только бороду седуюМальчишки видели в воде.

Недоконченная картина*

Чья мысль восторгом угадала,Постигла тайну красоты?Чья кисть, о небо, означалаСии небесные черты?

Ты гений!.. Но любви страданьяЕго сразили. Взор немойВперил он на свое созданьеИ гаснет пламенной душой.

Уединение («Блажен, кто в отдаленной сени…»)*

Блажен, кто в отдаленной сени,Вдали взыскательных невежд,Дни делит меж трудов и лени,Воспоминаний и надежд;Кому судьба друзей послала,Кто скрыт, по милости творца,От усыпителя глупца,От пробудителя нахала.

Веселый пир*

Я люблю вечерний пир,Где веселье председатель,А свобода, мой кумир,За столом законодатель,Где до утра слово пей!Заглушает крики песен,Где просторен круг гостей,А кружок бутылок тесен.

Всеволожскому*

Прости, счастливый сын пиров,Балованный дитя свободы!Итак, от наших берегов,От мертвой области рабов,Капральства, прихотей и модыТы скачешь в мирную Москву,Где наслажденьям знают цену,Беспечно дремлют наявуИ в жизни любят перемену.В сей азиатской стороне,Нас уверяют, жизнь игрушка!В почтенной кичке, в шушунеМосква премилая старушка.Разнообразной и живойОна пленяет пестротой,Старинной роскошью, пирами,Невестами, колоколами,Забавной, легкой суетой,Невинной прозой и стихами.Ты там на шумных вечерахУвидишь важное безделье,Жеманство в тонких кружевахИ глупость в золотых очках,И тяжкой знатности веселье,И скуку с картами в руках.Всего минутный наблюдатель,Ты посмеешься под рукой;Но вскоре, верный обожательЗабав и лени золотой,Держася моего советаИ волю всей душой любя,Оставишь круг большого светаИ жить решишься для себя.Уже в приюте отдаленномЯ вижу мысленно тебя:Кипит в бокале опененномАи холодная струя;В густом дыму ленивых трубок,В халатах, новые друзьяШумят и пьют; задорный кубокОбходит их безумный круг,И мчится в радостях досуг;А там египетские девыЛетают, вьются пред тобой;Я слышу звонкие напевы,Стон неги, вопли, дикий вой;Их исступленные движенья,Огонь неистовых очейИ всё, мой друг, в душе твоейРождает трепет упоенья…Но вспомни, милый: здесь одна,Тебя всечасно ожидая,Вздыхает пленница младая;Весь день уныла и томна,В своей задумчивости сладкойТихонько плачет под окномОт грозных аргусов украдкойИ смотрит на пустынный дом,Где мы так часто пировалиС Кипридой, Вакхом и тобой,Куда с надеждой и тоскойЕе желанья улетали.О, скоро ль милого найдутЕе потупленные взоры,И пред любовью упадутЗамков ревнивые затворы?А наш осиротелый круг,Товарищ, скоро ль оживится?Когда прискачешь, милый друг?Душа вослед тебе стремится.Где б ни был ты, возьми венокИз рук младого сладострастьяИ докажи, что ты знатокВ неведомой науке счастья.

Царское Село*