Ган Исландец - Виктор Гюго

— Такъ вы не видѣли ничего… — повторилъ достойный смотритель Спладгеста съ возрастающимъ ужасомъ.

— Рѣшительно ничего! — нетерпѣливо вскричалъ Орденеръ: — ничего не видѣлъ, а слышалъ только стукъ твоихъ зубовъ, которые отъ страха стучали какъ въ лихорадкѣ.

— Какъ! Неужто вы не примѣтили тамъ, за стѣной, въ тѣни… два устремленныхъ на насъ, сверкающихъ какъ кометы, глаза?..

— Честное слово, нѣтъ.

— Такъ вы не видѣли какъ они блуждали, поднимались, спускались и наконецъ исчезли въ развалинахъ?

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Ну что за важность, если бы и видѣлъ?

— Какъ! Господинъ Орденеръ, развѣ вамъ не извѣстно, что во всей Норвегіи глаза только одного человѣка могутъ такъ сверкать въ темнотѣ?…

— Ну что за важность? Кто же это обладаетъ такими кошачьими глазами? Можетъ быть Ганъ, твой грозный Исландецъ? Тѣмъ лучше, если онъ здѣсь! По крайней мѣрѣ намъ не придется странствовать въ Вальдергогскую пещеру.

Это тѣмъ лучше пришлось совсѣмъ не по вкусу Спіагудри, который не могъ удержаться, чтобы не выдать своей тайной мысли невольнымъ восклицаніемъ.

— Ахъ! Сударь, не вы ли обѣщали оставить меня въ деревнѣ Сурбъ за милю отъ мѣста поединка?..

Добродушный, честный Орденеръ понялъ и улыбнулся.

— Ты правъ, старина; было бы несправедливо подвергать тебя моимъ опасностямъ. Не бойся ничего, ты всюду видишь этого Гана Исландца. Развѣ въ эти развалины не можетъ забраться дикая кошка съ такими же блестящими глазами, какъ у этого субъекта?

Чуть ли не въ пятый разъ Спіагудри успокоился, отчасти оттого, что спокойствіе его юнаго спутника имѣло въ себѣ нѣчто заразительное.

— Ахъ! Сударь, безъ васъ я ужъ разъ десять бы умеръ со страху, корабкаясь по этимъ скаламъ…. Правда, если бы не вы, я не отважился бы на такое путешествіе.

При свѣтѣ луны, вышедшей изъ за тучъ, они примѣтили входъ въ высокую башню, подножія которой только что достигли. Они вошли въ него, раздвигая густую завѣсу плюща, откуда посыпались на нихъ сонныя ящерицы и старыя гнѣзда хищныхъ птицъ. Спіагудри поднялъ два кремня и сталъ высѣкать изъ нихъ огонь на кучу сухихъ листьевъ и валежника, набраннаго Орденеромъ. Черезъ минуту вспыхнуло яркое пламя, разсѣявъ окружающую темноту и позволяя осмотрѣть внутренность башни.

Внутри уцѣлѣли только круглыя, очень толстыя стѣны, поросшія плющемъ и мохомъ. Потолки всѣхъ четырехъ этажей послѣдовательно, одинъ за другимъ обвалились на земляной полъ нижняго этажа, образовавъ тамъ огромную груду обломковъ. Узкая, безъ перилъ лѣстница, поломанная во многихъ мѣстахъ, шла спиралью по внутренней поверхности стѣны вплоть до самой вершины башни.

При первомъ трескѣ огня, цѣлая туча совъ и орлановъ тяжело поднялась на воздухъ, испуская зловѣщіе, испуганные крики, а огромныя летучія мыши по временамъ касались пламени своими пепельнаго цвѣта крыльями.

— Ну, хозяева то не очень радушно принимаютъ насъ, — замѣтилъ Орденеръ: — смотри, не испугайся опять.

— Что вы, сударь, — возразилъ Спіагудри, усаживаясь къ огню! — чтобы я испугался какихъ-нибудь совъ или летучихъ мышей! Возясь съ трупами, я нисколько не страшился вампировъ. Ахъ! Я боюсь только людей! Надо сознаться, я не очень храбръ, но за то я нисколько не суевѣренъ… Послушайте-ка, сударь, меня, оставимъ въ покоѣ этихъ дамъ съ черными крыльями и хриплыми голосами, и позаботимся объ ужинѣ.

Орденеръ интересовался только Мункгольмомъ.

— Я захватилъ съ собой кой-какой провизіи, — продолжалъ Спіагудри, вынимая изъ подъ плаща свою котомку: — и если вы также проголодались какъ я, этотъ черный хлѣбъ и этотъ заплѣсневѣлый сыръ скоро исчезнутъ въ нашихъ желудкахъ. Боюсь только, что мы будемъ еще умѣреннѣе, чѣмъ законъ французскаго короля Филиппа Красиваго: Nemо аudеаt соmеdеrе рrаеtеr duо fеrсulа сum роtаgіо. Не дурно было-бы пошарить въ гнѣздахъ чаекъ или фазановъ на верхушкѣ этой башни, да какъ взберешься туда по этой шаткой лѣстницѣ, на которой и сильфъ-то съ трудомъ удержится?

— Однако, — замѣтилъ Орденеръ: — она должна сдержать меня, потому что я во что-бы то ни стало заберусь на вершину башни.

— Что вы, сударь! Изъ за какихъ нибудь гнѣздъ чаекъ?. Ради Бога оставьте это сумасбродство. Не стоитъ рисковать своей жизнью, чтобы лучше поужинать. Не забудьте, что вы легко можете ошибиться и захватить съ собой совиное гнѣздо.

— Стану я заботиться о твоихъ гнѣздахъ! Не говорилъ ли ты мнѣ, что съ высоты этой башни видѣнъ Мункгольмскій замокъ?

— Это правда, молодой человѣкъ, къ югу! Вижу, что желаніе выяснить этотъ важный для географіи фактъ побудило васъ предпринять утомительное восхожденіе къ замку Вермунда. Но вспомните, благородный господинъ Орденеръ, что долгъ ревностнаго ученаго пренебрегать иной разъ усталостями, но никакъ не опасностями. Умоляю васъ, оставьте въ покоѣ эту дрянную, развалившуюся лѣстницу, на которой и ворону-то негдѣ усѣсться.

Бенигнусу совсѣмъ не хотѣлось остаться одному внизу башни. Когда онъ повернулся, чтобы удержать Орденера за руку, котомка, лежавшая у него на колѣняхъ, свалилась на землю и зазвенѣла.

— Что это звенитъ у тебя въ котомкѣ? — спросилъ Орденеръ.

Этотъ вопросъ, задѣвшій чувствительную струну Спіагудри отбилъ у него всякую охоту удерживать своего спутника.

— Ну, — сказалъ онъ, не отвѣчая на вопросъ: — если ужъ вы, не смотря на мои просьбы, рѣшились взобраться на верхушку этой башни, остерегайтесь трещинъ лѣстницы.

— Хорошо, но, — снова повторилъ свой вопросъ Орденеръ: — что это въ твоей котомкѣ издаетъ такой металлическій звукъ?

Эта нескромная настойчивость сильно не понравилась старому смотрителю Спладгеста, который отъ души проклиналъ любопытство своего товарища.

— Э! Сударь, — отвѣтилъ онъ: — стоитъ вамъ обращать вниманіе на дрянное желѣзное блюдце для бритья, которое стукнулось о камень!.. Ужъ если вы не хотите меня послушаться, — поспѣшилъ онъ прибавить: — не мѣшкайте и спускайтесь поскорѣе назадъ, придерживаясь за плющъ, который вьется по стѣнѣ. Мункгольмскій маякъ вы увидите на югѣ, между двумя скамейками Фригги.

Спіагудри ничего лучшаго не могъ придумать для того, чтобы отвлечь вниманіе молодаго человѣка отъ котомки.

Скинувъ плащъ, Орденеръ сталъ взбираться по лѣстницѣ, товарищъ его слѣдилъ за нимъ глазами, пока онъ не сталъ казаться легкою тѣнью, скользившей въ вышинѣ стѣны, вершина которой едва освѣщалась колеблющимся пламенемъ костра и неподвижнымъ отблескомъ луны.

Тогда смотритель Спладгеста снова усѣлся у огня и поднялъ свою котомку.

Ну, мой милый Бенигнусъ Спіагудри, — пробормоталъ онъ: — пока не видитъ тебя эта молодая рысь и пока ты одинъ, поспѣши разбить эту неудобную желѣзную крышку, которая мѣшаетъ тебѣ вступить во владѣніе, осulis et mаnu, сокровищемъ, безъ сомнѣнія заключающимся въ этомъ ящикѣ. Когда оно освободиться изъ своей тюрьмы, его легче будетъ носить и удобнѣе прятать.

Вооружившись большимъ камнемъ, онъ готовился уже разбить крышку шкатулки, какъ вдругъ лучъ свѣта, упавшій на желѣзную печать, остановилъ антикварія.

— Клянусь святымъ Виллебродомъ Нумизматомъ, я не ошибаюсь, — вскричалъ онъ, вытирая ржавую крышку: — это гербъ Гриффенфельда! Я чуть не сдѣлалъ страшную глупость, разбивъ печать, быть можетъ единственный образецъ знаменитаго герба, разбитаго рукою палача въ 1676 году.

Чортъ возьми! Не станемъ трогать крышку, которая сама по себѣ драгоцѣннѣе сокровищъ, скрытыхъ подъ нею, если только, что впрочемъ не вѣроятно, тамъ не лежатъ монеты Пальмиры или карфагенскія медали. И такъ, у меня одного находится не существующій теперь гербъ Гриффенфельда! Надо припрятать получше это сокровище. Быть можетъ мне удастся узнать секретъ открыть этотъ ящикъ, не прибѣгая къ вандализму. Гербъ Гриффенфельда! Да! Нѣтъ сомнѣнiя, вотъ жезлъ правосудія, вѣсы на красномъ полѣ… Какая счастливая находка!

При каждомъ новомъ геральдическомъ открытіи, которое онъ дѣлалъ, стирая ржавчину съ старой печати, съ губъ его срывался то крикъ удивленія, то восторженное восклицаніе.

— Посредствомъ разлагающаго вешества я вскрою замокъ, не повредивъ печати. Тутъ безъ сомнѣнія сокровища бывшаго канцлера… Если кто нибудь признаетъ меня и, соблазнившись четырьмя экю синдика, задержитъ на дорогѣ, мнѣ не трудно будетъ откупиться… Такимъ образомъ, мою жизнь спасетъ этотъ благодѣтельный ящикъ…

Съ этими словами онъ машинально поднялъ взоръ. Въ одно мгновеніе ока смѣшная физіономія его, только что выражавшая живѣйшую радость, оцѣпенѣла отъ ужаса. Конвульсивная дрожь пробѣжала по членамъ, глаза расширились, лобъ покрылся морщинами, ротъ остался разинутымъ, голосъ замеръ въ гортани подобно потухающему пламени.

Передъ нимъ по ту сторону костра стоялъ малорослый, скрестивъ руки на груди. По одеждѣ его изъ окровавленныхъ шкуръ, по каменному топору, по звѣрскому взгляду, устремляемому на него, злополучный смотритель Спладгеста тотчасъ же узналъ страшное существо, посѣтившее его въ послѣднюю ночь, которую провелъ онъ въ Дронтгеймѣ.