Дипломатия в годы войны (1941–1945) - Виктор Исраэлян

Встреча между английскими и турецкими представителями состоялась в Адане 30 и 31 января 1943 г. Черчилль изложил свои соображения по поводу позиции Турции в войне и ее будущей политики в пространном меморандуме, который он подготовил для передачи турецкому президенту Исмету Иненю. «В пути (к Адану. – В.И.) я подготовил заявление, адресованное туркам и написанное с учетом их психологии, – вспоминает Черчилль. – Я решил, что это должно быть уговаривающее письмо, содержащее предложение о платонической женитьбе, исходящее как от меня, так и от президента»[280].

Черчилль сообщил турецкому правительству, что Рузвельт и он хотят, чтобы Турция стала сильной и была тесно связана с Англией и США. Это было особенно необходимо, по мнению Черчилля, поскольку «на Балканах может возникнуть “состояние анархии”, которое “вынудит турецкое правительство вмешаться в целях защиты своих интересов”»[281]. В этом контексте на англо-турецкой встрече самым подробным образом рассматривались различные аспекты, связанные с возможными английскими и американскими поставками вооружения в Турцию, с коммуникациями, с деятельностью английских и американских инструкторов и т. д.

Главное же место в переговорах в Адане заняло обсуждение будущего Балкан. Из рассуждений английского премьер-министра туркам стало ясно, что Черчилль добивается сотрудничества Турции для того, чтобы совместно предотвратить развитие революционного движения на Балканах и освобождение балканских стран Красной Армией.

Точка зрения английского премьер-министра встретила сочувствие и понимание со стороны турецких политиков, которые решили воспользоваться случаем для того, чтобы предложить свое посредничество в установлении мира между Англией и Германией. Как свидетельствует германский посол в Анкаре фон Папен, президент Иненю заявил Черчиллю, что полное поражение Германии привело бы к тому, что Россия стала бы «большой угрозой для Турции и Европы». Он даже запросил мнение Черчилля, не согласится ли английский премьер встретиться с фон Папеном для того, чтобы обсудить возможности англо-германского мира, от чего, по утверждению фон Папена, Черчилль отказался[282].

Что касается «опасений» турецких правителей относительно «советской угрозы», то Черчилль, по существу, был солидарен с антисоветской позицией турецкого правительства, заявив, что «если и случится так, то лучше, чтобы Турция была сильной и тесно связанной с Соединенным Королевством и Соединенными Штатами»[283].

По окончании конференции Черчилль сообщил в Москву некоторые итоги своих переговоров. Он, в частности, писал, что не просил турецких деятелей о каком-либо «точном политическом обязательстве или обещании относительно их вступления в войну на нашей стороне». Однако, по мнению Черчилля, Турция вступит в войну до конца 1943 года.

Свои переговоры с турецким правительством относительно советско-турецких отношений Черчилль изложил следующим образом: «Они (турки. – В.И.), конечно, озабочены тем положением, в котором они окажутся после войны ввиду большой силы Советского Союза. Я сообщил им, что, на основании моего опыта, Союз Советских Социалистических Республик никогда не нарушал ни обязательств, ни договоров, что сейчас для них настало время заключить выгодное соглашение и что самое надежное место для Турции – это место возле победителей, как воюющей страны, за столом мирной конференции. Все это я сказал, исходя из наших общих интересов, в соответствии с нашим союзом, и я надеюсь, что Вы это одобрите». Далее английский премьер-министр рекомендовал осуществить какой-либо дружественный жест в отношении Турции со стороны СССР[284].

Глава Советского правительства в ответном послании Черчиллю охарактеризовал советско-турецкие отношения и позицию Турции в войне. «…Я считаю уместным напомнить, – писал он в начале февраля 1943 года, – что с нашей стороны по отношению к Турции как за несколько месяцев до начала советско-германской войны, так и после начала этой войны был сделан ряд заявлений, дружественный характер которых известен Британскому Правительству. Турки не реагировали на эти шаги, опасаясь, видимо, разгневать немцев. Можно предположить, что предлагаемый Вами жест встретит со стороны турок такой же прием».

Сталин назвал положение Турции довольно щекотливым. «С одной стороны, – отмечал он, – Турция связана с СССР договором о дружбе и нейтралитете и с Великобританией – договором о взаимопомощи для сопротивления агрессии, а с другой стороны, она связана с Германией договором о дружбе, заключенным за три дня до нападения Германии на СССР». В этой связи высказывалось сомнение, как Турция сумеет совместить выполнение своих обязательств перед СССР и Великобританией с ее обязательствами перед Германией. Далее Советское правительство вновь выражало готовность к улучшению советско-турецких отношений в случае, «если турки, со своей стороны, заявили бы о соответствующем желании»[285]. Следует заметить, что начатые весной 1943 года советско-турецкие переговоры не привели, однако, к заметному улучшению отношений между СССР и Турцией, так как турецкое правительство продолжало придерживаться своих антисоветских позиций.

Таким образом, переговоры в Адане не привели к вступлению Турции в войну на стороне антигитлеровской коалиции. Более того, турецкие деятели никаких обязательств на этот счет на конференции так и не дали. Объяснялось это, с одной стороны, тем, что турецкие политические деятели не желали в то время выступать против Германии, а с другой – тем, что Черчилль, собственно, и не оказывал сильного давления на турок, чтобы привлечь их к немедленному участию в войне на стороне антигитлеровской коалиции. Английский премьер-министр стремился скорее к тому, чтобы укрепить позиции Англии в Турции и подготовить ее к будущим политическим и военным акциям на Балканах. На конференции в Адане Черчилль не ставил перед турецкими руководителями вопрос об объявлении Турцией войны Германии в ближайшем будущем. Более того, судя по мемуарам Черчилля, английский премьер-министр сам не особенно верил в возможность того, что Турция выступит против фашистского блока в 1943 году.

Из всего этого явствует, что хотя английский премьер-министр и писал осенью 1942 года, что следует стремиться к тому, чтобы заставить Турцию вступить в войну весной 1943 года, но он в этом направлении ничего, по существу, не сделал. Он довольствовался тем, что изложил туркам свои планы, в частности в отношении Балкан, и пообещал им некоторые виды военных поставок. Что касается военных переговоров, которые велись в Адане между английскими и турецкими военачальниками, то они носили чисто информационный характер.

Сами турки решительным образом опровергали утверждения о том, что аданская встреча привела якобы к сближению Турции с антигитлеровской коалицией. Болгарский посланник Киров в своем донесении в Софию следующим образом охарактеризовал позицию официальных анкарских кругов: «Турки не перестают уверять, что в Адане они не взяли на себя никаких обязательств и что вооружение Турции Англией имеет целью сделать Турцию после войны таким фактором, который в случае поражения Германии был бы в состоянии предохранить от большевизации как Турцию, так и Балканы»[286].

Вопрос о втором фронте. Поставки и межсоюзнические отношения

31 марта 1943 г. советские войска успешно завершили зимнюю кампанию против немецко-фашистских войск. За это время Красная Армия нанесла фашистским войскам крупнейшее поражение на волжской земле, разгромила немцев на Северном Кавказе и Кубани, нанесла ряд ударов врагу в районе Среднего Дона и Воронежа, ликвидировала вражеский плацдарм на центральном фронте (Ржев, Гжатск, Вязьма). За 4 месяца и 20 дней наступления советские войска в труднейших условиях зимы продвинулись на запад на некоторых участках на 600-700 км. Была освобождена большая территория в 480 тыс. кв. км.

К концу зимней кампании советских войск после продолжительной оперативной паузы 21 марта 1943 г. началось наступление союзных войск в Северной Африке. Оно развивалось успешно и привело к тому, что сопротивление немецких и итальянских войск в Тунисе было сломлено. 12 мая главнокомандующий итало-германскими войсками в Африке маршал Мессе заявил о капитуляции итальянских войск, а генерал-полковник фон Арним – германских. По данным союзников, число пленных возросло до 240 тыс. человек.

За сравнительно короткое время фашистский блок потерпел тяжелейшие поражения на всех основных фронтах. Немцы лишились того превосходства, которым они обладали в начале войны. Для союзников становилось все труднее и труднее отказываться от прежних обязательств по открытию военных действий в Западной Европе. Вооруженные силы США и Англии были подготовлены для открытия второго фронта весной 1943 года. Об этом свидетельствовали многочисленные заявления британских и американских военных и политических деятелей.