Дипломатия в годы войны (1941–1945) - Виктор Исраэлян

Хотя по вопросу о переносе открытия второго фронта участники конференции сошлись во взглядах, по другим вопросам военной стратегии возникли горячие дебаты. Американские представители считали, что англичане вовлекают их в операции, политические результаты которых не представляли для них первостепенного значения. Балканы – Греция, Турция, средиземноморские острова, где Англия имела в течение столетий прочные позиции, интересовали в то время правящие круги США значительно меньше, чем проблемы Западной Европы. Кроме того, США опасались, что принятие английской стратегии могло бы отвлечь их от другого важнейшего участка войны – тихоокеанского. Поэтому, когда Черчилль предложил, чтобы в соответствующем решении было указано, что после завершения операций в Сицилии последует высадка в Италии с дальнейшим распространением военных действий на Югославию и Грецию, американские представители высказались против. Рузвельт лишь дал указание американскому штабу изучить с военной точки зрения возможности нанесения удара Германии через Болгарию, Румынию и Турцию и сказал, что он изучит политическую сторону такой акции. При обсуждении положения на Тихом океане англо-американские противоречия проявлялись еще острее. Американские представители стремились зафиксировать на вашингтонской конференции такие решения, которые обеспечивали бы быстрейшее восстановление позиций американского империализма на Дальнем Востоке и Тихом океане. Английские представители этому всячески препятствовали. На этой почве и возникали дипломатические баталии между англичанами и американцами.

Следует, однако, подчеркнуть, что, несмотря на отдельные разногласия между военачальниками Англии и США, они отнюдь не носили принципиального характера. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что на всех англо-американских конференциях военного времени участникам удавалось достичь взаимопонимания и согласованных решений по всем важным вопросам. В итоге вашингтонской конференции 25 мая было принято согласованное решение о дальнейших военных операциях союзников. Был установлен срок открытия второго фронта (в который раз!?) в Западной Европе – 1 мая 1944 г., хотя вначале английские представители вообще возражали против установления точной даты. Было решено высадиться в Сицилии, чтобы вывести из войны Италию, согласованы планы военных операций на тихоокеанском театре войны, планы воздушных бомбардировок и т. д.

После окончания конференции Рузвельт направил в Москву информацию о принятых решениях. Впервые Советское правительство было поставлено в известность о новой отсрочке высадки в Западной Европе, хотя это решение фактически было принято еще в январе 1943 года. «Это Ваше решение, – писал в ответ глава правительства СССР, – создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом.

Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе – в народе и в армии – произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий.

Что касается Советского Правительства, – подчеркивалось в послании, – то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны»[302].

Последовавший за этим обмен посланиями с Черчиллем носил еще более резкий характер. В своем послании от 24 июня 1943 г. Советское правительство напоминало английскому правительству о всех обещаниях, сделанных союзниками по вопросу о втором фронте в течение 1942-1943 годов, цитируя соответствующие выдержки из посланий английского премьер-министра. «После всего этого Советское Правительство не могло предполагать, что Британское и Американское Правительства изменят принятое в начале этого года решение о вторжении в Западную Европу в этом году, – говорилось в послании Сталина. – Напротив, Советское Правительство имело все основания считать, что это англо-американское решение будет реализовано, что должная подготовка ведется и второй фронт в Западной Европе будет, наконец, открыт в 1943 году.

Поэтому, когда Вы теперь пишете, что «Россия не получила бы помощи, если бы мы бросили сотню тысяч человек через Канал в гибельное наступление», то мне остается напомнить Вам о следующем. Во-первых, о Вашем же собственном меморандуме от июня месяца прошлого года, когда Вы заявляли о подготовке к вторжению не одной сотни тысяч человек, а о количестве англо-американских войск свыше 1 миллиона человек уже в начале операции. Во-вторых, о Вашем февральском послании, в котором говорилось о больших подготовительных мероприятиях к вторжению в Западную Европу в августе – сентябре этого года, чем, очевидно, предусматривалась операция не с одной сотней тысяч человек, а с достаточным количеством войск…

Я уже не распространяюсь о том, – писал в заключение глава Советского правительства, – что это Ваше ответственное решение об отмене предыдущих Ваших решений насчет вторжения в Западную Европу принято Вами и президентом без участия Советского Правительства и без какой-либо попытки пригласить его представителей на совещание в Вашингтоне, хотя Вы не можете не знать, что в войне с Германией роль Советского Союза и его заинтересованность в вопросах второго фронта достаточно велики.

Нечего и говорить, что Советское Правительство не может примириться с подобным игнорированием коренных интересов Советского Союза в войне против общего врага.

Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину»[303].

В результате очередной задержки срока открытия второго фронта в Европе гитлеровцы смогли начать свою третью летнюю кампанию против советских войск без какого-либо существенного раздвоения своих вооруженных сил.

Расширение международных связей СССР. Советско-польские отношения

Победа советских вооруженных сил зимой 1943 года способствовала росту международного авторитета СССР и создала хорошие условия для деятельности советской дипломатии. В этот период были установлены и восстановлены дипломатические отношения СССР с Голландией, Австралией, Кубой, Люксембургом, Канадой, Мексикой, Уругваем, Колумбией и рядом других стран. Были достигнуты соглашения между Советским правительством и правительствами некоторых государств о преобразовании на основе взаимности дипломатических миссий в посольства. Значительно расширились контакты между СССР и другими Объединенными Нациями. Весь демократический мир выражал свое восхищение советскому народу в связи с его героической борьбой против фашизма.

Политика националистического и реакционного эмигрантского польского правительства в отношении Советского государства представляла собой резкий контраст на фоне общей тенденции улучшения и укрепления связей с СССР. Заключив с Советским Союзом ряд союзнических соглашений, польское правительство на деле неоднократно уклонялось от выполнения своих обязательств. Заняв с самого начала непримиримую позицию по вопросу о границе между СССР и Польшей, польские реакционные круги в Лондоне превратили указанный вопрос в краеугольный камень всей своей внешней политики. В самый тяжелый для Советского государства период, когда гитлеровские войска достигли берегов Волги и Красной Армии приходилось прилагать гигантские усилия для того, чтобы сдержать натиск врага, польские войска, сформированные на советской территории при поддержке советской стороны, были выведены в Иран.

Одновременно с указанными действиями польское эмигрантское правительство усилило свою дипломатическую активность в США и Англии. Польские представители ходатайствовали перед Вашингтоном и Лондоном, чтобы было оказано давление на Советское правительство с целью передачи Польше ряда украинских и белорусских земель.

Таким образом, не стремление к дружественному взаимопониманию между двумя соседями, не желание ликвидировать историческую несправедливость, допущенную после первой мировой войны при определении судьбы западных украинцев и белорусов, не добрая воля к развитию истинно союзнических отношений между СССР и Польшей, а единственная цель – во что бы то ни стало сохранить за собой украинские, белорусские, литовские земли – вот что руководило польским правительством в Лондоне. Если к этому добавить многочисленные случаи привлечения к ответственности различных польских должностных лиц в СССР за шпионаж, антисоветскую пропаганду, спекуляцию, станет ясным то ненормальное состояние, в котором находились советско-польские отношения по вине польских эмигрантских кругов.