Фабрика одиноких носков - Валерий Филатов

– Простите, вам плохо? – поинтересовался проходящий мимо мужчина.

– Да, – Харитонова попыталась улыбнуться сквозь слёзы. – Это скоро пройдёт.

Мужчина пошёл дальше, а она вытерла глаза и достала телефон, чтобы заказать такси.

Через двадцать минут Харитонова стояла у калитки дома Семёновны и слушала, как скулит за забором Астра, узнав Анну.

– Зачем пришла? – сухо спросила старушка, не открывая калитку.

– Мария Семёновна, вы что-нибудь слышали о Феде?

Старушка громко вздохнула.

– А тебе зачем, Ань? Ты жива и здорова.

Ответ Семёновны Харитонову озадачил.

– Я слышала, что подстрелили его, – растерялась Анна. – Может быть…

– Не может, Ань, – резко перебила Семёновна. – Забудь о Федьке.

– Это почему?! – тихо возмутилась Харитонова.

– Я тебе всё сказала, девка. Чай, обиду на меня не будешь держать. Уезжай.

Неожиданно пошёл дождь. А ведь ничего не предвещало – небо пусть и было хмурым, но не настолько. Крупные капли забарабанили по земле, по кителю и голове Харитоновой, собираясь и стекая на плечи тонкими ручьями. Семёновна, уходя в дом, не обернулась. Только коротко свистнула Астре, подзывая. Анна осталась стоять под дождём, брошенная всеми – Игорем, Семёновной, Федей и даже собакой. И ей стало одиноко и обидно.

Она чувствовала, что Федя жив, и, может быть, сейчас смотрит на неё из-за плотной занавески на маленьком окошке, но обещания быть всегда с ней он не давал, как Валерии.

– Девушка, вы зачем мокните под дождём?!

Занятая мыслями Анна не услышала подъехавшего автомобиля. Из угловатого простецкого «Рено» выскочил невысокий мужчина в клетчатой рубашке, и увлёк Харитонову внутрь салона. Мягко так увлёк, но требовательно. Потом вернулся за руль и включил печку.

– Что же, вы, стоите под дождём? – недоумевал он, рассматривая Анну. – Промокли вон…

Её будто прорвало, да ещё узкую намокшую юбку она не успела приподнять, и теперь мокрая материя противно прикасалась к животу, а подол давил на ноги. Харитонова уткнулась лицом в ладони и жалобно выдохнула:

– Я никому не нужна.

– Давайте, я отвезу вас домой, – он несколько секунд слушал её рыдания. – Меня зовут Кирилл. А вас?

– Анна, – она медленно успокаивалась и, наконец, взглянула в его сторону. – Спасибо.

Кирилл был далеко не красавец, и не молод. Такой обыкновенный мужчина с крупными ладонями работяги, и пятном от машинного масла на подбородке.

– Только на станцию заедем, – он плавно переключил скорость. – Мне дочку надо встретить.

Харитоновой было всё равно. Она вжалась в спинку кресла и отрешённо поглядывала в сторону сквозь намокшее стекло. Дворники равномерно сгоняли влагу, тихо поскрипывая.

Кирилл остановил машину возле платформы, и, прихватив из багажника сумку, побежал под зонтом к останавливающейся электричке. По дороге он немного задел какого-то прохожего. Прохожий чуть повернулся, схватившись за плечо. Мелькнула знакомая небритая физиономия…

– Федя!

Вылетела из машины под дождь Харитонова. Стала крутить головой, стараясь рассмотреть в спешащих на электричку людей того, кого она искала, но тщетно. Электропоезд выпустил из своих внутренностей несколько пассажиров, приняв в разы больше. Коротко свистнул, будто на прощание, и укатил. Харитонова продолжала стоять, открыв рот.

– Анна, вы зачем вылезли из машины?! – Кирилл недоуменно накрыл её зонтом. – Что с вами? Может отвезти к врачу?

– Нет, не надо. Мне показалось… А где дочка?

– Я только ей сумку передал с малиновым вареньем. Хорошая нынче малина уродилась, я много наварил. Кстати, вам тоже не помешает.

– Вы один живёте?!

– Я вдовец. Дочка с мужем в столице живут. Они на выходные к друзьям на дачу приезжали.

– Выходит, вы, тоже одинок, – вздохнула Харитонова. – Что за жизнь такая! Я чувствую себя одиноким носком, который жалко выбросить.

– А что жизнь? Она такая, какая есть, – задумчиво сказал Кирилл. – Хотя, наверное, вы правы. Теперешний мир похож на фабрику… одиноких носков.

– И что теперь делать?

Он мягко улыбнулся.

– А ничего. Знаете, мне неудобно, но я расскажу. У меня в доме специальная корзинка для ношенных носков. Когда прихожу домой, то снимаю и бросаю в корзинку, чтобы потом постирать. Так после стирки я уже не могу понять, какие из них являются парой. И после сушки сижу и подбираю. На которых рисунок более менее подходит, а на которых резинка одинаково растянута. И по цвету тоже. Так и подбираю пары.

– Забавно, – Анна тоже улыбнулась.

– Да. Носки ведь такие. Извините, но с дырками выбрасываю. А ведь один из пары остаётся, вот ему и выпадает участь ждать подходящей пары. Из последующей стирки.

– А ведь бывает, что и нет такой пары?

– Бывает. Вот он и висит на сушке, ожидая.

Харитонова качнула головой, посмотрев на свой мокрый и помятый мундир.

– Чтобы найти пару, надо попасть в стирку.

– Вы правы, – кивнул Кирилл. – Стирка не только очищает, но и выявляет дыры. Иногда за грязью их не видно.

Глава 16

Городок был небольшой, уютный, с живописными видами на широкое озеро. На берегах водоёма разбили зону отдыха, где прогуливались семьями жители. Благоустроенный пляж сверкал чистотой и ухоженностью.

Новая квартира Валерии понравилась. Она была чуть меньше прежней, зато вид из окон просто очаровывал. Девушка не торопилась. Обставила квартирку, немного обжилась и устроилась на службу в местный отдел социальной защиты. Вернее попросила туда её устроить своего куратора из ФСБ.

Она решила, что помогая старикам и инвалидам, сможет быстрее забыть прошедшие события, и как-то смириться с тем, что Феди больше нет. Сколько уйдёт на это времени, Лера не представляла.

По вечерам она долго стояла у окна и смотрела на озеро. В этот момент Валерия ни о чём не думала – просто стояла, и просто смотрела. Она раньше не понимала, как можно так долго думать о мужчине. Как, вообще, можно о нём думать? А ещё так переживать, что его нет рядом.

Она понимала, что его больше не будет. Что Федя никогда не назовёт её «барышней» и «моей девочкой», что никогда не притронется к ней. А ведь этого ей очень хотелось – до скрежета на зубах. Иногда, вцепившись в подоконник, Валерия стискивала челюсти и кусала губы от непонятного чувства, разливавшегося в её душе. Это противоречие – неуёмного желания и осознания того, что это желание не осуществится, выворачивало наизнанку.

Бабушка Маня – сухонькая, маленькая старушка, потерявшая ногу и своих родственников в автомобильной аварии, стала замечать её настроение, хотя Лера старалась не подавать виду.

– Что-то, ты, девонька, в последнее время расстроена часто.

Валерия, выкладывая на стол продукты для неё, только отмахивалась.

– Чай, плохо тебе, Валерушка? – баба Маня бойко подскакивала на костылях и заглядывала в лицо. – Давай пропустим по