Приключения Ричарда Шарпа. т2. - Бернард Корнуэлл

– Сержант Линч, арестуйте эту грязь.

– Так точно, сэр.

– И закопайте тот мусор. – избегая смотреть на Харпера, подполковник развернул коня и поскакал за Симмерсоном.

Инструменты, выданные взводу для расчистки ручья у дома сэра Генри, сгодились выкопать могилу для Жиля Мариотта. Беднягу схоронили без молитвы и священника, как преступника. Неглубокая дыра в грунте сразу заполнилась мутной водой. Тело несчастного грамотея не опустилось вниз, а нелепо плавало у поверхности, пока его не забросали мокрой землёй. Гирдвуд в документах, думал Шарп, напишет, что Мариотт утонул, а труп унесён морем. Никто не знает о Фаулнисе. Никто не знает, что здесь творится. Узнают, если Шарп и Харпер смогут отсюда удрать.

Впрочем, о побеге говорить не приходилось. Линч с капралами передали Харпера взводу красномундирников, присланному из лагеря, и те отконвоировали ирландца на остров. Там Патрика посадили в бывший свинарник ожидать правосудия. Правосудия, уже убившего сегодня человека.

– Они его пристрелили. Просто пристрелили. – всё повторял и повторял Чарли Веллер, который никак не мог освоиться с мыслью, что Мариотт мёртв.

– Правильно сделали. – буркнул Дженкинсон, вытащенный Гаверкампом из Грантемской тюрьмы прощелыга, оттирая перед вечерней поверкой засохшую землю с брюк, – Тут и без его нытья сыро.

– Из него мог выйти неплохой солдат. – мягко уронил Шарп.

Он действительно так полагал. Поступи Мариотт в стрелки, где живой ум ценился выше слепого послушания, со временем стал бы отличным бойцом.

Дженкинсон промолчал. С Шарпом, как и с Харпером, он старался не связываться. Поначалу жулики из Грантемского узилища пытались устанавливать собственные порядки, заставляя прочих новобранцев прислуживать и делать за них чёрную работу, но Шарп и Харпер быстро и довольно жёстко положили этому конец.

Веллер встряхнул рабочую куртку:

– Что будет с Падди?

– Выпорют.

Стая диких гусей кружила в сгущающихся сумерках на востоке, выискивая место для ночлега. Шарп ломал голову, как ему, во имя всего святого, освободить Харпера, чтобы бежать сегодня? А перенести побег нельзя. Если Джейн Гиббонс (мысль о девушке отозвалась в душе теплом) принесёт деньги и еду в лодочный сарай, то не факт, что в течение завтрашнего дня на них никто не наткнётся. Значит, бежать надо сегодня.

Запела труба. Вечерний смотр. Взвод выстроился перед входом в палатку, слыша перекличку сержантов и капралов.

– Иисусе Христе! – пробормотал Веллер, – Сам подполковник!

По части придирок до Гирдвуда было далеко даже Линчу, не то, что прочим офицерам.

– Разговорчики! – прикрикнул сзади капрал Мейсон.

Шарп стоял навытяжку. Натаскивая воду для чистки обмундирования, он заметил, что целый ряд палаток опустил. Их обитатели, те самые, что выделывали поутру артикулы на лужайке в саду Симмерсона, теперь маршировали к новому месту службы. Шарп подумал о своём батальоне, лишённом сегодня двух обученных рот подкреплений, и на стрелка накатил приступ гнева на Гирдвуда, важно вышагивающего в сторону взвода сержанта Линча.

Подполковник, осматривая новобранцев, мрачнел. Толком отчиститься им не хватило времени.

– Грязно! Грязно! Грязно! Вы солдаты или свиньи?! – начал заводиться Гирдвуд, но осёкся, недоумённо глядя на сваленные у входа в палатку вещи, – Это ещё что?

Сержант Линч доложил:

– Предметы личного обихода рядового Мариотта, сэр!

– Рядового кого?

– Дезертира, сэр! Приготовили сдать обратно на склад, сэр!

– Добавьте к ним вещи ирландца. – на губах подполковника заиграла неприятная улыбочка.

– Так точно, сэр! Рядовой Вон, принеси вещи ирландца!

Шарп непонимающе переспросил:

– Вещи, сержант?

Линч приблизил к нему усатое личико, насколько позволял невеликий рост:

– Принеси вещи О’Кифа, живо!

Шарп ринулся в палатку, завернул нехитрые пожитки Харпера в одеяло и выскочил со свёртком наружу.

– Положи их туда, грязь! – палкой Линч указал на амуницию Мариотта, – Шевелись!

Субординация запрещала рядовому заговаривать с офицером, но тревога за друга оказалась сильнее, и Шарп осмелился нарушить запрет. Бросив узел к вещам Мариотта, Шарп встал по стойке «смирно»:

– О’Киф не вернётся назад, сэр?

Гирдвуд выпрямился. Он проверял, туго ли натянуты растяжки палатки. Подполковник требовал, чтобы они всегда были, как струны. От этого палатки рвались, но дисциплину Гирдвуд всегда ставил выше здравого смысла.

– Грязь говорит, Линч?

– Говорит, сэр!

Гирдвуд медленно подошёл к Шарпу и поднялся на цыпочки:

– Ты что-то сказал?

Кожа подполковника имела нездоровый синеватый оттенок. Смоляной панцирь, в которых были закованы усы, потрескался, из неровных бороздок неряшливо торчали волоски.

– Рядовой О’Киф, сэр! Интересуюсь, вернётся ли он, сэр?

– Интересуешься? Почему? – вкрадчиво спросил Гирдвуд.

– Друг, сэр! – перед лицом Шарпа маячила начищенная бляха кивера подполковника. Бляха, на которой красовалось изображение Орла, захваченного Шарпом и Харпером.

– Ты не смеешь открывать пасть, грязь, пока с тобой не заговорят! Ты не смеешь, грязь, обращаться к офицеру! – каждую фразу Гирдвуд выплёвывал громче, чем предыдущую. Его истеричный голос далеко разносился по притихшему лагерю, – Ты не смеешь, грязь, лезть в то, что превышает твоё убогое разумение! Для грязи ты слишком дерзок, грязь!

Последние слова подполковник провизжал на пределе голосовых связок.

– Грязь!

Со свистом прорезав воздух, трость хлёстко ударила Шарпа по левой щеке.

– Грязь!

Обратным движением Гирдвуд рассёк стрелку правую щёку.

– Что ты есть?!

Кровь тёплой струйкой побежала по коже Шарпа. На миг встретившись глазами с подполковником, стрелок испытал соблазн презрительно ухмыльнуться. Вместо этого Шарп кротко потупился:

– Грязь, сэр. Простите, сэр.

Гирдвуд отступил. Вид крови неожиданно остудил его. Подполковник чувствовал постыдное удовольствие от унижения высокого крепкого рекрута, во взгляде которого ему на секунду почудился вызов:

– Следите за ним внимательно, сержант Линч!

– Так и делаю, сэр!

Выпустив пар, Гирдвуд потерял интерес к упущениям рекрутов Линча, небрежно козырнул сержанту и занялся другими взводами.

– Смирно! – Линч больно треснул Шарпа палкой по лопаткам, заметив, что тот чуть расслабился после ухода подполковника.

Стрелок послушно расправил плечи. Луна, бледная в гаснущих лучах солнца, висела над горизонтом. Шарп сбежит сегодня ночью, и луне-предательнице не остановить его. Сбежит, чтоб вернуться и показать всем этим напыщенным усатым палачам, мнящим себя солдатами, что такое настоящие солдаты и как они бьются. 

Глава 10

Двенадцать сержантов и четыре офицера приготовились к забаве. У северной дамбы выставили патрули, чтоб отпугнуть дичь (буде её сюда занесёт) обратно к охотникам.

Подполковник Гирдвуд попросил внимания:

– Правила вам известны, джентльмены. Разбиваемся попарно. Только холодное оружие! Огнестрельное – для самообороны!

Все офицеры и четыре сержанта восседали на лошадях, в кобурах сёдел которых покоились заряженные карабины. Пешие сержанты были вооружены мушкетами, на них возлагались обязанности загонщиков.

– Надеюсь, джентльмены, – обратился к всадникам Гирдвуд, – вы продемонстрируете сегодня всё своё искусство владения саблей, соответствующее образцам!

Образцами для Гирдвуда всегда являлись пособия и инструкции, в данном случае – кавалерийские. Зацикленность подполковника на руководствах не была новостью для его подчинённых, как и то, что с их стороны будет очень любезно уступить право последнего удара Гирдвуду. Подранить дичь, пустить юшку – да, но заканчивать охоту подполковник любил лично.

Усмехнувшись, Гирдвуд предупредил:

– Он в армии не новичок, так что будьте начеку!

Видя, что по насыпной дороге уже приближается сержант Линч с арестантом, подполковник достал часы-луковицу.

– Спасибо, сержант.

Сначала Гирдвуд хотел выпороть Харпера, но сержант Линч сообщил, что здоровяка уже пороли раньше.

– Отъявленный, сэр! – припомнил сержант словечко, чаще всего используемое Гирдвудом в отношении ненавистных земляков Линча.

– Как и все они. – буркнул подполковник и разрешил высказаться подчинённым.

– Может, флот? – предложил капитан Смит.

Неисправимых смутьянов в Фаулнисе обычно сплавляли флотским, испытывавшим постоянную нужду в матросах.

Гирдвуд скривился:

– Сомневаюсь, что наши флотские братья будут благодарны нам за такую дрянь. Это же дикарь, Хэмиш, настоящий дикарь! Их злодейскую сущность я изучил, уж будьте покойны!