Нулевой год - Константин Александрович Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что это за фигня? — взревел я.
Я уже был готов подумать, что янкели устроили диверсию по какой-либо только им известной причине. Рука потянулась к кобуре, но я вовремя понял, что тогда они не были бы сами настолько напуганы.
Американцы переглянулись.
— Морские гады! — произнес Смит.
— Гады? — переспросил я.
— Морские, — уточнил полковник. — И гигантские!
Я похолодел. Никогда не отличался большой любовью к морям и океанам. Потому что там, на суше, можно быть только съеденным или разорванным на мелкие кусочки. А в воде можно быть еще и утопленным! Нет, плавать я умел. Но сама мысль о том, что какая-то морская тварь утащит меня в пучину — ужасала.
Я вспомнил прошедший день. Вспомнил слизняка. Да и все свои остальные опыты с большой водой, которые никогда не заканчивались ничем хорошим. Я даже вспомнил, что как корабль назовешь — так он и поплывет. И помянул недобрым словом Семенова, которому стоило бы почаще листать орфографический словарь или, хотя бы, не спать на уроках в школе.
На подгибающихся ватных ногах мы поднялись по лесенке на закрытый мостик. Сквозь большие иллюминаторы я увидел, что залитая светом трех лун палуба пуста. Только на носу, у самой ракетной установки, извивалось нечто вроде толстого каната.
Смит рассказал, как все произошло. Когда колесо по левому борту застопорилось, они с Джейнсом пошел посмотреть, что стряслось. И вот там, в воде, увидел огромный купол, усеянный чешуей. Нет, тогда еще он не понял, что это — чешуя. И, вообще, посчитал, что судно налетело на мель. А потом чудище начало шевелить щупальцами. Вот тогда-то капитан и завопил, что есть мочи.
Мы попробовали запустить машину; колесо сделало пару оборотов, затем мотор снова заглох. Последовала новая серия толчков и рывков.
Казалось, эта ночь никогда не кончится. Но только на рассвете мы увидели, как велика опасность. По крайней мере три десятка морских гадов окружило судно со всех сторон.
Оказалось чертовски сложно найти аналог этим существам в нашей, земной мифологии. Они походили одновременно на медуз — точно такой же купол, гибкий, покрытый чешуей. И на осьминогов — каждая тварь обладала шестью щупальцами. Но вместо четвертой пары щупалец торчали клешни, как у краба. Рот у них, скорее всего, тоже был, но оставался там, внизу. В той части, что мы не могли разглядеть.
— Ктулху, — произнес я. — Назовем этих штуковин ктулхами.
— Вообще-то, "Ктулху" — имя собственное, — заметил Михаил. — И во множественном числе не употребляется!
— Вот сейчас они тебя на завтрак употребят, — мрачно проговорил кузнец. — Там, изнутри, и объяснишь им, что куда употребляется.
— Вот эта вся дискуссия, конечно — хорошо, — вздохнул я. — Стало быть, не я один вижу этих ктулх. Вопрос в том, что делать? Если они разнесут корабль в щепки — конец наш будет быстрым и печальным.
— Может, снять пулемет с броневика и накормить их свинцом? — предложил Белкин.
— Давай-давай, — кивнул я. — Кто сейчас решится прогуляться по палубе?
— Вообще-то у нас в самолете был FN Minimi, — напомнил Эллиот. — И он упакован где-то в трюме!
— Отлично! — воскликнул Михаил. — Тащите сюда свой пулемет!
Пока матросы искали в трюме ящик с американским оружием, мы могли лишь безучастно наблюдать за тем, как ктулхи крушат "Ришительный". Одно чудовище как раз приближалось, пеня воду щупальцами. Вот оно уцепилось за поручень правого борта и оторвало его напрочь. Я молился только о том, чтобы эти гады не нащупали "Бандерлога". А, если и нащупают — чтобы он оказался достаточно крепко привязан.
— Может, если мы завалим одного, остальные похавают его и успокоятся? — предположил кузнец со свойственной ему добротой.
Прозвучал звонок, я подошел к переговорной трубке.
— Командир, колеса свободны.
— Ждите, — приказал я. — Как скажу — жми вперед на полную.
Двое матросов втащили по трапу пулемет, третий нес короб с патронами. Я открыл иллюминатор и, выставив ствол наружу, приготовился дать очередь. Но меня остановил Шоев.
— Ты хорошо знаком с этой системой оружия?
— Только в качестве трофейной, — процедил я сквозь зубы. — И это не шутка.
— Пусть стреляет американец, — поддержал Бежана Миша. — Он лучше знает свое оружие.
Я уступил место Смиту. Тот тщательно прицелился и дал очередь по морскому гаду.
Раненое животное буквально выпрыгнуло из воды, встряхнув воздух трубным ревом, потом пошло ко дну. Капитан уже взял на мушку второго, как вдруг разразилась настоящая буря: десятки гигантских рук заметались по палубе, сокрушая все на своем пути. Сорванные поручни летели за борт, как семечки. Ракетница на носу тоже отправилась на дно. Один из тросов, держащих броневик, лопнул и разнес стекло. Другое щупальце не упустило возможности протиснуться в иллюминатор.
Чудовищный отросток яростно извивался. Михаила швырнуло о стену, остальные попадали на пол, спасаясь от угрозы. И только кузнец сразу пришел в себя. Сорвав с крюка пожарный топорик, он размахнулся широким жестом дровосека и начисто отсек щупальце. Через полуоткрытую дверцу я бросился к радиопередатчику, чтобы успеть послать сигнал бедствия, пока еще целы мачты антенны. Хотя… кому? Когда до нас доберется хоть тот же "Адмирал Колчак" — даже ктулхов от несварения желудка поздно спасать будет — само пройдет. "Ришительный" раскачивался все сильнее. И тут случилось чудо, которое спасло нам жизнь.
Метрах в двухстах от нас на поверхность высунулась огромная плоская голова и словно раскололась вдоль, открыв прожорливую пасть, усаженную белыми острыми зубами. Я сразу узнал эту штуку — мы их видели во время нашего похода, когда собирались искупаться в море. Одним взмахом она перехватила надвое одного гада и устремилась к следующему. Рядом вынырнули еще две такие же головы и между вновь прибывшими и ктулхами началась битва. Такая свирепая и жестокая, что я до сих пор не знаю, сколько она продолжалась. Минуту или целый час!
Так же внезапно море успокоилось: лишь обрывки щупалец и мертвые туши покачивались на волнах.
Мы поняли, что спасены, и, не искушая судьбу, не желая выяснять, как плавающие головы относятся к металлу в своем меню, на полном ходу пустились на север.
Светлая лунная ночь позволяла идти не снижая скорости. Утром мы увидели впереди остров. Мы пошли вдоль южного берега; он был скалистый, крутой и выглядел не очень-то гостеприимно. В глубине тянулась цепь невысоких гор. Добравшись к концу дня до восточного мыса, мы встали на якорь в маленьком заливе.
