Нулевой год - Константин Александрович Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часа через два шум мотора возвестил о возвращении разведчиков. Из броневика выскочил один Михаил.
— Где все? — спросил я.
— Там, — загадочно ответил он.
— "Там" — это где?
— Поехали, увидишь. Мы нашли нечто… такое…
— Какое "такое"?
— Короче, ты обалдеешь!
Ну… Родин смог возбудить мое любопытство. Я передал командование Брюстеру и залез в машину. Кузнец, разумеется, увязался с ними. Куда же без него-то?
Мы ехали по волнистой степи с редкими рощицами. Минут через сорок перед нами возникла скала высотой в несколько метров; на ее плоской вершине стоял Джейнс. Михаил остановил "Бандерлога" у самого подножия. Мы спешились, обогнули скалу. С другой стороны чернела глотка пещеры, в которую астрофизик меня и повел.
На стенах были выбиты ряды странных значков, удивительно напоминающих санскритский алфавит. Сначала я подумал, что ребята просто решили надо мной подшутить, но неподдельный налет времени на камне быстро убедил меня в обратном. Да и выбиты они оказались слишком глубоко, чтобы управиться за пару часов. Тем более — в таком количестве. Проведя ладонью по шероховатой стене пещеры, я обнаружил, что знаки даже и не выбиты, а выжжены. Я насчитал больше четырехсот знаков, сбился и бросил это дело.
— Это еще фигня! — заверил меня Михаил. — Выйдем, такое увидишь…
Совсем недалеко от скалы оказалась небольшая, словно вымершая котловина. Если на окрестных скалах еще была поросль — кустарник и пучки трав, то в котловине краснела только потрескавшаяся от жары глина. На ее дне громоздилась гора металлических листов и скрученных балок. Остатки некоего аппарата. Несомненно — летающего аппарата. Иначе как он тут мог очутиться?
Я протиснулся в щель между нагромождением обломков. Толстые листы обшивки, изготовленной из неизвестного мне металла, давно вросли в глину. Смит сказал, что это какой-то титановый сплав.
— Что это за хренотень? — изумился я. — Самолет?
— Вполне возможно, — развел руками астроном. — Только не наш, не земной.
— Вы что, верите в инопланетян и прочий бред? — рассмеялся Смит.
Но четыре пары глаз посмотрели на него так пристально, что смех застрял в горле американца.
— Вы еще чертей не видели, — буркнул кузнец.
— Чего? — не понял капитан.
— Узнаешь, — пообещал я.
Мы подошли к тому месту, где должна была находиться носовая часть и, следуя логике — кабина пилотов. Спереди повреждения оказались не столь значительны и странный аппарат сохранил очертания кончика огромной сигары. В уцелевшей перегородке виднелась дверца без замков, судя по конструкции, задуманная, как герметичная. Она легко открылась.
В кабине, имеющей форму усеченного конуса, положенного на бок, я увидел нечто вроде панели управления с такими же знаками, какие встретились ранее, на скале. Узкие металлические кресла, порванные провода и раскуроченная труба воздуховода, свисающая с потолка. Я вскрикнул: на рулевом рычаге из черного пластика застыла высохшая кисть руки. Она была огромной, черной, все еще мускулистой, несмотря на мумификацию тканей, и только с четырьмя пальцами. Четыре пальца, ладонь и торчащий из мертвого мяса осколок кости.
Не сговариваясь, мы склонили головы. Сколько времени эта рука сжимает рычаг последним невероятным усилием? Что за существа управляли этим кораблем?
— Сдается мне, что на этой штуке прибыли благотворители скагов, — шепотом проговорил Родин. — Те, кто научили чертей строить дома и плавить металл.
— Согласен, — кивнул я. — И мне меньше всего хочется, чтобы они вернулись.
— Брось, — отмахнулся астроном. — Она лежит здесь несколько сотен лет. Если б кто-то хотел вернуться — уже вернулся бы. Нет, дружище. Этот корабль так же затерялся во вселенной, что и мы.
Посчитав, что это вряд ли будет считаться осквернением места упокоения, мы принялись рыться в обломках. Нашли несколько пустых банок, части каких-то приборов, книгу с металлическими страницами, но, увы, без всяких иллюстраций. Да еще молоток вполне земной формы, с пластиковой рукоятью, ставшей хрупкой от времени. Вот и все.
Удивляться скудости наших находок было нечего: судя по надписи на скале, часть экипажа спаслась и, естественно, они забрали все, что могло иметь хоть какую-то ценность. В кормовой части, где должны были размещаться двигатели, громоздились оплавленные, ржавые глыбы. А жаль. Они являлись едва ли не самым интересным во всем аппарате.
Мы сделали фотоснимки и вернулись на корабль, захватив с собой немногочисленные трофеи. Подробно обследовать остров у нас уже не оставалось времени. Мы назвали его просто — "Объект". И отправились дальше.
Около следующего острова "Ришительный" встал на якорь в бухте, защищенной со всех сторон высокими скалами. Мы спустили броневик и покатили в глубь неведомой страны.
В четыре часа пополудни, когда мы доедали запоздалый обед, вдали показалась многочисленная группа всадников. Кода она приблизилась, мы узнали скагов. Эта встреча нас огорчила: скаги преграждали нам путь к горам, а, зная их крутой норов, ехать напролом было опасно — дело неминуемо кончилось бы столкновением. Но скаги, по-видимому, нас не заметили; они свернули влево и скрылись за линией горизонта.
И вот тут наши мнения разделились. Я и Михаил предлагали повернуть назад, а кузнец и американцы настаивали на продолжении пути. С моей стороны основными аргументами было нежелание вступать в вооруженный конфликт с местным населением и то, что на "Ришительном" нас ждут к вечеру. Американцам же съедало любопытство — они еще ни разу не видели чертей. Дима утверждал, что за броней нам ничего не грозит — проверено и испытано.
Хорошенько подумав, я уступил. В конце концов, на другие острова мы не собирались заплывать, так что от этого следовало взять по максимуму. Все равно, если здесь живут краснокожие — рано или поздно придется вернуться, устанавливать контакт. Да и Коношу будет интересно, как живет другая половина древнего племени, не проклятая Трижды одинаковым Тилисом.
С Михаилом за рулем и полковником в башне, мы продолжили углубляться в территорию
