Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - Валерий Карышев

— А меня куда?

— Как куда? В камеру.

— В какую? В общую?

— А ты что, хотел на «спец», что ли? — с иронией спросил конвоир. — Что-то ты на крутого не тянешь, чтобы тебя на «спец» тащить! В общей будешь сидеть! Камера нормальная, не волнуйся!

— Сколько человек-то?

— Тридцать, по стандарту.

Вскоре они остановились у металлической двери, на которой были цифры 162.

— Давай, заходи! — сказал ему конвоир, проталкивая вперед Александра.

Он вошел внутрь. Камера была действительно небольшая, рассчитанная на тридцать человек, только там было человек восемьдесят, а то и девяносто. Кто из них спал, кто ходил, кто разговаривал. Многие смотрели телевизоры. Их в камере было несколько.

Александр стоял у входа, не зная, что делать дальше. Никто на него не обратил внимания. Вдруг какой-то паренек, сидящий недалеко, подошел к нему и сказал:

— Чего, новенький, что ли?

Александр молча кивнул.

— Давай садись пока ко мне на нары, посидишь у меня. Тебе повезло, братуха, завтра будет этап, многие места в камере освободятся, так что, может, повезет и какая-нибудь «шконка» тебе перепадет.

Всю ночь Александр просидел с этим парнем, не разговаривая. Воздух был очень спертый.

Утро в камере началось с восьми часов, по обычному тюремному распорядку. Вошли несколько конвоиров и оперативники. Всех выстроили в одну шеренгу. Началась перекличка. У оперативника был список. Он называл фамилию, человек повторял фамилию, имя, отчество, говорил номер статьи, по какой сидит. После проверки Александр сделал вывод, что москвичей в камере было процентов шестьдесят, остальные — иногородние. Больше всего здесь было людей в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет. Несколько человек совсем молодых — до восемнадцати лет, и несколько — около сорока. Это были бомжи, какие-то доходяги. Основная братва тусовалась вместе. Братва была ухоженная, их было видно издалека. Они были в дорогих костюмах, красивых кроссовках.

Криминальных программ по телевизору показывали достаточно много, но самой любимой была оперативная программа, идущая по ТВ-6, — «Дорожный патруль». Здесь узнавали последние новости об убийствах и крупных преступлениях в Москве.

Однажды прошел сюжет о том, как был убит один предприниматель с Дальнего Востока. Он посмотрел и с ужасом увидел, как у подъезда собственного дома лежал с простреленной головой Вадик. Через день показали задержание и арест предполагаемого убийцы. Александр узнал в нем Славку. Нет, этого не могло быть! Значит, кто-то дал команду на отстрел и ликвидацию дальневосточной бригады…

4 октября произошло сенсационное событие. Все телевизионные программы показали, что в районе рынка на Петровско-Разумовской произошла перестрелка, в результате которой погибли милиционеры. Но самое интересное — был схвачен киллер. Александр с удивлением увидел по телевизору фотографию Александра Солоника. «Ну вот, — подумал он, — и этот попался!»

В камере только и говорили об этом случае. Принялись живо обсуждать, кто такой Солоник, а когда прошла новая информация о его причастности к убийству ряда авторитетов, в том числе Глобуса и Барона, Александр с ужасом узнал, что в камере сидят три человека из басманной группировки, которые стали активно доказывать, что правильнее и честнее вора, чем Глобус, и круче авторитета, чем Барон, в Москве не было и нет. Теперь у Александра была одна мысль — только бы они его не узнали!

Через два дня — новое событие. Неожиданно Александра выдернули на допрос. Время было около восьми вечера. В это время адвокатов на беседы с подзащитными уже не допускали. Значит, его будут допрашивать или следователь, или оперативники… И наверняка по какому-то срочному делу. Не будут же они тревожить его в такое время из-за оружия!

Еще очень странным было то, что вел Александра на допрос не обычный конвоир-«вертухай», и даже не корпусной, который постоянно дежурил на этаже, где находились камеры, а какой-то оперативный работник в накинутом бушлате без погон, должность и звание которого были скрыты. Оперативник шел молча, открывая ключом-«вездеходом» двери и отсеки.

Наконец они вошли в большой овальный коридор. Потолок смотрелся дугой. Здесь были следственные кабинеты Бутырки. Но дежурного за столом, который обычно сидел и вызывал заключенных к следователям или адвокатам, не было. Более того, практически все следственные кабинеты были открыты и тщательно вымыты «шнырями» — зеками, которые остались для работы. Они подошли к одной двери. Оперативник приоткрыл ее и слегка подтолкнул Александра.

Александр вошел. В следственном кабинете горела тусклая лампочка. За столом сидел мужчина в пальто, в темной водолазке, в черной кепке. Александр всмотрелся в его лицо и с удивлением сказал:

— Андрей, ты?! Какими судьбами! Что ты здесь делаешь? — Он подошел к человеку, который был правой рукой Сильвестра.

Андрей медленно поднялся.

— Садись, Санек, — сказал он, — базар есть.

Александр понял, что что-то произошло.

— Как ты попал сюда? — спросил он.

— А чего ты лохом прикидываешься? — сказал Андрей. — Ты что, не знаешь, что за бабки можно все? Дал лавэ, вот и провели меня к тебе на свидание. Поговорить надо. Ты в курсе, что творится?

— Я по ящику слышал — Вадика грохнули… Каким образом? Славку арестовали… Он же наверняка не имеет никакого отношения к убийству Вадика!

— Обычное дело — внутриструктурные разборки, — сказал Андрей. — Отстрел ваших пошел. Да и наших тоже. Ты в курсе, что завалили Культика, Дракона, Двоечника, еще нескольких ребят?

— А кто, кто это сделал?

— Вот я и пришел поговорить с тобой об этом. Итак, прежде всего я хочу знать, что тебе накануне взрыва говорил Иваныч, куда вы ездили, кого посещали?

— Встречались с коммерсантами, с одним жуликом, — сказал Александр. — Потом он должен был в банк подъехать, что-то там с деньгами. Вот у банка его и взорвали.

— А что он тебе про этот банк говорил? Зачем он туда поехал?

— Я не в курсе, Андрюха, — ответил Александр, — совершенно не в курсе.

— А где бабки? Ты же знаешь, где бабки! Говори!

— Какие бабки?

— «Общаковские»! Все ищут «общаковские» деньги!

— Я не знаю, где они.

— Послушай, — Андрей поднялся во весь рост, — ты знаешь, что ты приговорен? Приговорен всеми.

— Я? Приговорен всеми?

— Тебя объявили крысой.

— Меня крысой? За что? Почему?

— Ясно за что. За «общак». Говорят, ты «общак» взял.

— Зачем? Какой смысл? Я не знаю, где «общак»! Неужели ты думаешь, что Иваныч мне говорил, где «общак»?

— В то, что он тебе это говорил, я тоже не верю, — спокойно сказал Андрей, — но подсмотреть, где находится «общак», ты мог на сто процентов, конкретно. Так что, Шурик, давай по-хорошему, говори, где бабки, и мы тебя выпускаем.

— Выпускаете?

— Ну, выкупаем, — поправился Андрей. — Какое это имеет значение? Выйдешь на свободу. А иначе — тебе кранты. Теперь вся твоя жизнь, твоя судьба зависит только от тебя, Шурик. Думай, Шурик, думай, принимай решение! Говори, где бабки? — повторял Андрей.

— Андрюха, — пытался объяснить Александр, — я не в курсе, я ничего не знаю! Я не знаю, где бабки! Более того, со мной в камере три хмыря из басманной группировки сидят.

— Я в курсе, — сказал Андрей.

Александр понял, что Андрей владел полной информацией о его нахождении в сизо. А может быть, не случайно он оказался именно в той камере, где находятся его враги? Александр вспомнил разговор с ментами насчет того, что Сильвестр мог остаться в живых.

— Послушай, — сказал Александр, — я хочу сказать тебе одну вещь. Ко мне приходили менты, опера. Они говорят, что Иваныч жив, что двойника завалили, что видели его то ли в Одессе с Росписью, то ли в Вене…

— Ты что? — перебил его Андрей. — Веришь этой пурге? Нет Иваныча больше. В земле он лежит. Экспертиза по зубам показала, что это он…

— Кто мог это сделать? — спросил Александр.

— Разные слухи ходят… Может, чеченцы, может, воры за смерть Отарика, может, курганцы…

— За что?

— За то, что не рассчитался с ними, коммерческие структуры под себя взяли. Кстати, они многие структуры взяли под себя. Может, «Белая стрела»…

— Что еще за «Белая стрела»?

— Секретная организация ментов, которая истребляет уголовных авторитетов. Кто знает? Жизнь покажет, — сказал Андрей. — Но дело не в этом. Где «общак», Шурик? У тебя осталось две минуты, две минуты твоей жизни.

— Ты что?! Как ты можешь говорить такие вещи?

— Потому что через две минуты я уйду, и больше тебе на этом свете никто помочь не сможет.

Александр сказал:

— Теперь я все понимаю. Вы все «стрелки» на меня скинули и хотите меня крайним поставить. Кто-то из вас «общак» пригрел, а меня списать хотите по этому делу. Не выйдет! Я «маляву» на волю напишу братве!