Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - Валерий Карышев

— Ладно, с тобой все ясно, — сказал Андрей. — Разговор окончен.

Но после этих слов, как ни странно, Андрей не стал вызывать конвоира, чтобы Александра вернули обратно в камеру. Он сел за стол, вырвал из блокнота листок и стал писать какую-то записку. Потом свернул эту записку, написал сверху имя, вытащил пачку сигарет и, сняв с нее целлофановую обложку, вложил в нее записку, концы тщательно зажег зажигалкой. Таким образом, получалась тюремная «торпеда» — запаянная записка, «малява», которую может прочесть только адресат. Потом Андрей встал, не обращая никакого внимания на Александра, приоткрыл дверь. В комнату тут же вошел конвоир, который привел Александра. От него уже немного попахивало спиртным. Андрей положил записку в боковой карман конвоиру и сказал:

— Все, спасибо тебе, Митрич, веди его обратно.

Конвоир молча кивнул. Александр вышел из кабинета, не прощаясь. Когда они подошли к камере, конвоир приоткрыл дверь и сказал:

— Входи.

Александр вошел. Но конвоир дверь не закрывал, а лишь прикрыл и через «кормушку» назвал фамилию одного из сокамерников Александра. Тот подошел к «кормушке». Александр увидел, как конвоир приоткрыл дверь и сказал:

— Выйди.

Тот вышел. Они общались минуты три-четыре. Наконец здоровый детина, сокамерник Александра, вернулся в камеру. Он молча подошел к окну, сел и, достав сигарету, закурил. Александр продолжал на него смотреть. Очень странным показался ему такой резкий вызов сокамерника именно тем конвоиром, который только что сопровождал его. И вдруг он увидел, как здоровяк достает «маляву», написанную Андреем, распечатывает ее и начинает читать. «Все ясно, — подумал Александр, — значит, у него есть связь. Кто этот здоровяк, откуда он? Почему Андрей написал ему «маляву»? Сто процентов, что она касается меня… Значит, вот от кого ждать первого удара…»

Почти всю ночь он не спал, только и думал о возможной провокации.

Следующее утро для Александра началось как обычно. В восемь проверка, затем завтрак — через тюремное окошко подавали миски, наполненные тюремной бурдой. На сей раз бурда состояла из гречневой каши, разведенной водой, и куска рыбы. Слабо заваренный чай напоминал помои. Многие сокамерники Александра давно отказались от тюремной баланды и предпочитали жить семьями. Объединение людей в группу от четырех до двенадцати человек, питающихся за счет «дачек» — передач, получаемых с воли. Семьи имели свой четкий распорядок. Сначала садилась за стол первая смена, вторая, третья и так далее. Никто никогда этого порядка не нарушал, посторонний за стол к чужой семье не садился.

Александр не принадлежал ни к какой семье и ни с кем не сближался, поэтому каждый раз, когда садилась люберецкая, долгопрудненская братва, подогреваемая с воли шикарными деликатесами, у него текли слюнки.

Сегодня должна была быть баня. К обеду всех вывели. Александр знал, что когда людей выводят на прогулку или в баню, то частенько в камере устраивают шмон. Врываются конвоиры и переворачивают матрасы, подушки, личные вещи осужденных.

Баня представляла собой достаточно большое помещение — помывочную с многочисленными душевыми воронками, из которых текла холодная вода. В бане всегда можно было определить, кто когда сидел, за что. У так называемых «синих», то есть людей, которые были в колониях и следственных изоляторах уже не первый раз, обычно вся биография и криминальный путь был нанесен на груди, на руках и на спине. Изредка Александр наблюдал за здоровяком. Как ни странно, у него были две неприметные татуировки, не относящиеся к тюремной символике. Скорее всего одну он сделал за границей; судя по ее восточному характеру, эта татуировка была сделана где-то в Таиланде.

Вначале все было нормально, но затем неожиданно началась драка. Трудно сказать, из-за чего — то ли кто-то к кому-то стал приставать, то ли мыло не поднял, то ли, наоборот, уронил… В нее было вовлечено несколько человек. Александр, уже помывшись, сидел на деревянной скамейке, медленно надевая тюремную одежду, как вдруг к нему подлетели здоровяк и еще один парень и, не говоря ни слова, с кулаками набросились на него. В один миг Александр оказался на полу. Здоровяк и парень били его ногами. Здоровяк не говорил ни слова, только бил. Вступать в разговоры и спрашивать, за что, у Александра не было времени. Он каким-то образом извернулся и ударил здоровяка, но тот в последний момент отпрянул, и удар пришелся на его напарника. Парень отлетел в сторону и ударился головой о стену.

Здоровяк свистнул. Из другого отделения выскочили еще несколько человек. Драка продолжалась несколько минут. Точнее, это уже было избиение. Александр уже не мог оказывать сопротивление. Он только лежал, закрыв голову руками. Били везде, молча. Наконец Александр потерял сознание…

На следующее утро Александр проснулся, лежа на белоснежной кровати, стены были также белые, но на окнах — такие же решетки. Это была «больничка». Сюда помещали на излечение заключенных, получивших травмы в драках. Александр осмотрелся.

Палата была небольшая. Койки стояли в один ряд, двухъярусных не было. В углу, около окна, была ухоженная койка с двумя тумбочками. Александр и раньше знал о существовании «больничек», что туда часто попадают воры в законе и авторитеты, чтобы отлежаться в более-менее хороших условиях. Безусловно, на той койке лежал авторитет, может быть, даже «смотрящий» по блоку.

Рядом лежал такой же парень с обвязанной головой. Александр пытался приподняться, но сильная боль в грудной клетке и спине заставила его отказаться от этой попытки.

К обеду пришел человек в военной форме, с наброшенным на плечи халатом. Это, вероятно, был оперативник.

— Ну что можешь сказать, — наклонившись к нему, спросил он, — по факту своего избиения? Ты запомнил, кто тебя бил в бане?

Что мог ему ответить Александр? По тюремным законам, выдавать товарища являлось западло. Он это прекрасно знал.

— Меня никто не бил. Упал, поскользнулся…

Оперативник, видимо, часто получавший стандартный ответ, не удивился.

— Ну-ну, — сказал он, — выбирай, парень, свою судьбу сам. Как дальше-то жить будешь?

— Молча, — выдавил из себя Александр.

— Ладно, — похлопал его по плечу оперативник, — в камеру мы тебя другую определим. Туда уже больше не вернешься. А поскольку ты претензий не имеешь, тогда подпиши, — и он протянул листок. Александр прочел: «Я, такой-то, претензий к тюремной администрации по факту своего избиения в бане не имею». Он расписался.

Пролежав на «больничке» три недели, Александр был переведен в другую камеру.

Через два дня его ждал большой сюрприз. Как-то в камере выкрикнули его фамилию:

— На свидание!

Александр вышел. Первый раз в жизни он шел на тюремное свидание.

Собрав группу людей примерно из шестнадцати человек, конвоиры вели их по коридору. Приведя их в комнату для свиданий, всех поместили в специальные камеры — так называемые «стаканы». Наконец очередь дошла до Александра. Он знал, что свидание продолжается не более 50–60 минут.

Его ввели в комнату. Комната была небольшая, метров 18–20, разделенная вдоль каменной стеной. В нее были вмонтированы телефонные аппараты. Их было семь штук. Телефонные будки, в свою очередь, были разделены на две половины. С одной стороны стоял небольшой столик, чтобы можно было положить руки, сбоку привинчена телефонная трубка на металлическом шнуре, какие были в 50–60-х годах. Разделяла их то ли пластмасса, то ли стекло, внутри которой находилась мелкая сетка. На другой стороне было то же самое — такая же трубка, такая же скамеечка, столик. Будка была разделена на две части. В одной находился осужденный, в другой — человек, пришедший к нему на свидание. За осужденным тут же закрывалась дверь на шпингалет с внешней стороны, и он уже не мог выйти, а у человека, пришедшего на свидание с воли, такого шпингалетика не было.

Наконец раздался звонок, дверь открылась, и около восьми человек, пришедших на свидание, вошли в зал. Там были и женщины, и мужчины. Александр увидел знакомое лицо. Да это Тамара! Она заулыбалась, открыла дверь, подошла, села и чмокнула через стекло Александра, взяла трубку.

— Шурик, как ты, дорогой? — тихо спросила она.

— Ничего, нормально.

— Ты удивлен?

— Конечно. Как ты меня нашла?

— Ребята подсказали. Все тебе кланяются.

— Как они? — сразу спросил Александр.

— Вадик… Вадика убили, — сказала Тамара. — А вчера убили Славку. Но он тебе письмо оставил. Когда выйдешь, я тебе его передам. Письмо очень важное.

— Кто его убил?

— Его выпустили в связи с недоказанностью обвинения в убийстве Вадика, и через три дня приехали с Дальнего Востока какие-то то ли кровники, то ли крестники — как там, по-вашему… в общем, какие-то уголовники приехали, ужасно страшные! Я их видела. Они его и убили…