Там, где меняют законы - Юлия Латынина

— А что с ним? — спросил Черяга.

— Ты что, не знаешь, вчера в Извольского стреляли?

— Ну.

— Ну и! Одного взяли, а другой Коля был!

Краем глаза Черяга увидел, как заворачивает за угол красивая белая «Вольво». Он не помнил этой «Вольво» на похоронах, но можно было поручиться, что это были люди Негатива. В разоренном углем городе просто не было других иномарок, кроме бандитских. Если уж говорить начистоту, в нем вообще почти не было машин.

Черяга кивнул женщине, сел в машину и отвалил от тротуара как раз тогда, когда беленькая «Вольво» остановилась посереди улицы.

Генеральный директор Ахтарского меткомбината Вячеслав Извольский принимал в своем кабинете начальника ахтарского УВД — Александра Могутуева, — красивого, добродушного тувинца с черными глазами проницательными глазами, от которых веером разбегались ранние морщинки.

— Сегодня я выступал перед рабочими комбината, — сказал Извольский.

Могутуев кивнул. Выступление транслировалось по местному радио в прямом эфире, и Могутуеву уже звонили из области по поводу этого выступления и того, что началось потом.

— Рабочие, — продолжал Извольский, — вполне представляют себе, чем обернутся нынешние убытки комбината. Они приняли решение завтра выехать к месту пикета. Комбинат обеспечивает их автобусами. Вы должны обеспечить их охраной.

Начальник УВД медленно покачал головой.

— Я не могу этого сделать, Вячеслав Аркадьевич, — сказал он.

Холодные голубые глаза Извольского смотрели прямо сквозь мента.

— Что?!

— Вы… вы призываете людей к кровопролитию! Это будет бойня.

— Бойня будет в этом городе, — сказал Извольский, — когда станут домны и десять тысяч человек окажутся на улице.

Могутуев покачал головой.

— Извините, Вячеслав Аркадьевич. Чернореченская милиция не допустит ваших автобусов в город.

— Поэтому мне и нужен ты, в качестве сопровождения.

— Мне уже звонили из области по поводу вашей затеи. Предлагали усилить чернореченский ОМОН.

— Вот как? — поднял брови Извольский, — я так правильно понимаю, что у нас в пикетах стоят не все, а избранные? Что шахтерам можно требовать от правительства денег, которые они не заработали, а металлургам нельзя требовать от шахтеров заработать то, что нам причитается?

— У нас шахтерская область, Вячеслав Аркадьевич, — объяснил Могутуев. — А вашим рабочим и так все завидуют. Говорят, что на комбинате по тысяче баксов можно получить.

— Так ты обеспечишь движение колонны до Чернореченска?

— Нет, — ответил полковник.

— В таком случае можешь писать рапорт об отставке, — сказал Извольский.

— Вы не мой начальник!

— Ты напиши своему начальнику, — процедил директор, — а я уж постараюсь, чтобы он его подписал.

Мэра Чернореченска застрелили днем. Киллер поджидал его в кафе напротив служебного крыльца мэрии. Крыльцо располагалось в узеньком переулочке, выходящем на главную улицу города.

Курочкин покинул свой кабинет около трех часов дня и пешком пошел в кафе, где с некоторых пор обедал регулярно и, разумеется, бесплатно.

Первый выстрел сразил охранника мэра. Второй был не так точен — Курочкин бросился бежать, и пуля угодила ему в ляжку. Курочкин упал на колени и быстро-быстро пополз к концу переулка. Следующий выстрел угодил в живот, но Курочкин уже выполз на улицу Ленина и там повалился у закрытого ларька. Киллер неспешно прошел мимо своей жертвы и на мгновенье нагнулся, но контрольного выстрела делать не стал: видимо, клиент показался ему уже дохлым.

Спустя некоторое время Курочкин очнулся и громко за стонал, и трое ребят, проходивших мимо него, заметили:

— Во мужик нажрался!

Охранник Курочкина лежал в переулке, и его совсем не было видно. Потом Курочкин перестал стонать, и когда наконец кто-то заметил, что из-под нажравшегося мужичка тянется темная дорожка, из мэра уже вытекло больше двух литров крови.

Курочкин умер спустя два часа на операционном столе, не приходя в сознание.

Глава шестая Высокие гости

В пять часов вечера в город приехал вице-премьер Володарчук. Разноцветная колонна из «Ауди» и джипов пролетела по городским улицам, аккуратно уставленным всеми, какие нашлись, гаишиками и ментами.

На привокзальной площади цепь из ментов и крепких ребят Негатива сдерживала толпу, рвущуюся посмотреть на живого вице-премьера.

Вице-премьер взбежал на импровизированную трибуну. Серый его плащ развевался за ним, как крылья. Толпа гудела реактивным истребителем.

— Зар-пла-ту! — закричала толпа. — Зар-пла-ту!

— Ребята! — закричал вице-премьер, — я только приехал…

Голос его совершенно терялся в толпе, и стоящий рядом с охранниками вице-премьера Негатив поспешно подал ему матюгальник.

— Ребята! — начал московский гость снова, — я только что приехал и сразу к вам! От вас поеду на шахту, а потом будем разбираться, куда делись шахтерские деньги! Обещаю вам к вечеру приехать и все доложить!

Толпа что-то неразборчиво закричала.

— Что — переспросил вице-премьер, — какие спецслужбы?

— Мэр города умер час назад, — прошептал ему на ухо взволнованный помошник, — застрелили и, представляете? Оттяпали палец.

— Мы отомстим за смерть наших ребят, — донеслось из рядов. Это кричал представитель независимого профсоюза.

Вице-премьер поднял руку:

— Во всем разберемся, — сказал он.

В толпе началось движение, и дюжие молодцы начали прокладывать в ней проход для высокопоставленных лиц: толпа напирала, из нее, как пузыри из булькающего супа, вылетали разрозненные крики, какой-то старичок прорвался вперед всех и закричал, что ему не дали квартиры. Московский гость, не слушая старичка, запрыгнул в машину, и та немедленно отъехала.

Приземистый, крашеный желтым кран медленно катился по рельсам, пролегавшим вдоль конвертеров в ККЦ № 1. В красном клюве крана парили два контейнера с металлоломом, каждый по семьдесят пять тонн.

Над конвертером контейнеры застыли и наклонились, и металлолом посыпался из них в ненасытную прорву. Кран покатился дальше. Вячеслав Извольский неспешно шагнул с рельс, контейнеры проехали сверху, в лицо гендиректору посыпалась серая крупная пыль, белоснежные рубашки сопровождавших его охранников мгновенно покрылись серыми и черными точками.

За краном неспешно поплыл трехсотпятидесятитонный чугуноковш, похожий на горшок-переросток. Ковш остановился у первого конвертера и начал медленно наклоняться. Оттуда, где стоял Извольский, струи металла видно не было, но над конвертером взметнулось красное с желтым пламя, затанцевало, как юбка на ветру, кривляясь и строя рожицы. Ковш наклонялся все больше и больше, пока не достиг горизонтального положения, пламя уже стояло стеной, на закопченном боку ковша плясали сумасшедшие отсветы.

Извольский отступил на несколько шагов, к другой стене конвертера. Тонны кислорода и газа рванулись в десятиметровый бочонок, сверху вздыбилось желтое пламя, загудело, как взлетающий самолет, из круглой дыры посереди конвертера вырвался и затанцевал перед лицом гендиректора желтый протуберанец.

Полтора месяца назад первый конвертер лопнул.

Это случилось спустя два дня после ремонта. Ремонтировали систему охлаждения, и отремонтировали не так — вода из труб спустя несколько плавок попала в конвертер. Начались хлопки, оболочку конвертера разорвало, как бумажный мешочек, трое рабочих, побежавших смотреть, что происходит, обварились на месте и умерли в больнице, — хреновый ремонт влетел комбинату в два миллиарда рублей.

Цех был застрахован, страховка полностью перекрывала ущерб, но московский банк, через который переводились ежемесячные взносы страховщикам, задержал платеж на три дня. И в эти самые дни и случилась авария. Теперь страховщики с радостью козыряли неполученным взносом и отказывались возмещать убытки, банк трусливо жался в сторонке, а страховщики нагло утверждали, что-де комбинат подделал платежки и передал деньги в банк уже после случившейся аварии.

Словом, со страховщиками предстояла долгая и скверная разборка, которая еще месяц назад целиком занимала ум Вячеслава Извольского, а сейчас совершенно отступила на второй план. Извольский бы про нее и не вспомнил, если бы вместе с вице-премьером в городе не прилетал президент страховой компании. Страховщику, видно, хотелось использовать правительственного чиновника как арбитражного судью, и Извольский пошел взглянуть собственными глазами, как живет ККЦ после аварии.

Один из охранников тронул гендиректора за рукав и показал пальцем куда-то вниз. Извольский оглянулся. По лесенке к конвертеру поднимался Премьер. Премьер был в белой рубашке и белых брюках — самая правильная одежда, чтобы рассекать по меткомбинату — и в руке бандита болтался небольшой «дипломат». За Премьером поспешала тройка бритых лбов.