Тигр в дыму - Марджери Аллингем

— А ну-ка — кто шелохнется? Ты, Белобрысый?

Шелохнуться не смел никто. Запахло реальным насилием, реальной угрозой, этот запах щекотал ноздри, как перец — никакой актер не в состоянии сыграть подобного. Не оставалось сомнений, что слова говорившего с делом не разойдутся — такой у него был торжествующий вид.

— Может, хотите на него в работе поглядеть?

— Нет, Бригадир, Бог с тобой, не хотим мы, — Роли обезумел от ужаса.

— Нет, мы уж все поняли. Убери его, Тидди — он разве понимает, он же не знает! Он же ничего такого не хотел, Тидди-то. А мы с тобой, Бригадир, о чем речь! Только у нас на то и свои причины тоже!

Роковое признание слетело с языка помимо воли. Рыщущий взгляд тускловатых голубых глаз остановился на бывшем рыбаке, тонкие пальцы замерли.

— Ага. И что же это за причины?

Роли умоляюще посмотрел на Тидди Долла, непроницаемого в своих темных очках.

Человек из Тиддингтона старался как мог. Он сидел молча и неподвижно.

— У нас есть свои личные дела, как у всякого человека, — изрек он наконец. — Именно сейчас нам тут как-то совсем ни к чему полиция, а то будут сложности, мистер.

Сказанное прозвучало достаточно убедительно, и на сидящего во главе стола явно произвело впечатление. Он не без любопытства поглядел на Альбиноса, чуть наклонив голову набок, как сделал бы и Люк, и чуть усмехнулся:

— Ни у кого из вас еще не было серьезного привода, как мне сказали, — заметил он наконец, — и вы не хотите мараться, что ли?

— Да не в приводах дело, и вообще не в фараонах, — поспешно ответил Тидди. — Я просто сколотил себе команду из таких ребятишек, которые умеют себя вести. Но на днях было тут у нас одно дельце, так что недельку-другую надо бы поменьше отсвечивать, — он помедлил, и никто не мог знать, не глядят ли его красные глазки из-под темных стекол на лежащий на столе маленький острый предмет. — Вот мы и держимся потише, но как водится гуртом.

Хэйвок обвел подвал высокомерным взглядом.

— Мне и говорили, что ты чистоплотен, что и спешу, капрал, тебе засвидетельствовать. Не знаю уж, как тебе это удается…

Эта лесть — бессознательная, по вдохновению — совсем сбила с толку недалекого провинциала.

— Да уж, с такого-то пола и Королеве есть не зазорно, — произнес он с чувством, которого бы с лихвой хватило, чтобы произвести впечатление и на королевскую семью. — У нас свои порядки, и мы их блюдем. А еще тут у нас некоторые удобства, и жратва приличная.

Утомленный и подавленный хищник позволил своему взгляду всего на миг скользнуть на пустую койку рядом с Томом, без ущерба для своего тигриного обаяния. А Долл нащупывал ходы:

— Я зря болтать не стану, но и не из пужливых буду, — завел он издалека. — Но я не скажу, чтобы мы все были сильны чердаками, — он выразительно постучал пальцем по лбу. — Рядовые необученные — ни фамилий, ни тебе бегом с полной выкладкой. Сам видишь, Бригадир, у нас тут некоторые иногда ошибаются.

Сказано было так много очевидного, что казалось непонятным, к чему тот клонит. Никогда еще его оркестр не выглядел более коварным и жестоким. Возбужденные и напуганные, обитатели подвала сидели вокруг двоих вожаков, глядя на бесплатное представление.

С рыночной площади уже доносился шум. И хотя о настоящем дневном свете говорить не приходилось — туман пока и не думал рассеиваться, — однако своды близ решетки над сточной трубой сделались менее черными, на стене напротив «почтового ящика» слабо засветилось фосфоресцирующее пятно. Город проснулся и потягивался спросонок. Совсем скоро семьи, собравшись у накрытого стола за горячим завтраком, развернут газеты, а из всех прилегающих полицейских участков все больше и больше мужчин, хладнокровных и осведомленных, один за другим станут отправляться на дежурство.

Долл сидел, уставившись на доски стола. Нож исчез. Теперь на этом месте покоились руки Бригадира, и пальцы тихонько барабанили по дереву. Долл не смел бросить и взгляда назад, на кровать в дальнем углу, но угрожающе поднял голову, стоило Роли стрельнуть глазом в том направлении. Мучительная мысль блуждала в хитроватом деревенском мозгу, а ситуация была — хуже не придумаешь.

Спустя мгновение он кивнул в сторону лестницы:

— Единственный выход!

— Знаю, — Джек Хэйвок наблюдал за ним с интересом. — Мне сказали. Два входа, а выход один.

Тидди Долл положил подбородок на руки, возможно, чтобы просто не дать им сжаться в кулаки. В далекие давние годы, в залитой солнцем приходской школе Тиддингтона, где огромная двенадцатиместная уборная и дорожки, обсаженные резедой, боролись за лидерство в создании общей атмосферы, был один тощий угрюмый педагог, набитый поговорками, как никто другой из всех, кого Тидди мог припомнить. Одна из них никогда не выходила у него из головы.

Кто обедает с чертом, тот бери длинную ложку.

Он и сейчас словно видел эту самую ложку в своем воображении. Или по крайней мере что-то похожее на нее. Железная, она висела у кирпичной печки в доме его двоюродного деда. Он глубоко вздохнул.

— Я вот все думал тут, Бригадир, нас достаточно, чтобы еще одного среди нас спрятать, и даже на улице, ежели ему, скажем, куда надо в другое место.

— Что ж, голова у тебя варит, — Хэйвок говорил с ним снисходительно, однако дружелюбно. — Это по мне!

— Только ведь и рисково же это нам станет, даже ежели и посчитать, будто мы знать не знаем, кого прячем!

Речь эта, с ее мягким, но сильным саффолкским акцентом была как мольба о прощении. О торговле речь уже не шла. Оба находились в огромном напряжении и понимали друг друга на редкость точно.

Хэйвок потянулся и заговорил, нарочито копируя манеру британского младшего командного состава в полевых условиях.

— Считаю, нам следует обменяться мнениями, капрал. Есть возражения? И Тидди Долл, вздохнув, четко отыграл:

— Собираем офицеров, капитан!

Глава 11

Тиддингтонская хитрость

Поначалу Джеффри был единственным, кто уловил ранный маневр Тидди Долла со столом переговоров. Альбинос с нарочитой тщательностью возводил сооружение из ящиков из-под апельсинов, казалось, с одной лишь целью — продемонстрировать изрядную листанию между участниками конфиденциальных переговоров рядовым составом, одновременно перекрыв последнему путь к лестнице. Но в результате получалось так, что место для совещания устраивалось рядом с койкой пленника, словно специально, чтобы тот, беспомощный, задыхающийся от кляпа, мог слышать каждое их слово, то явно нелепое решение человека, столь осторожного поначалу привело Джеффри в недоумение, но очень скоро дьявольская ее подоплека дошла до его сознания: перспектива хладнокровного уничтожения ненужного видетеля могла вызвать некоторые колебания у Долла — но не у Хэйвока.

А гость все еще сидел во главе общего стола, такой колоритный и одновременно такой одинокий в круге света от единственной свешивающейся с потолка лампочки без абажура. Если судить по поведению всех обитателей одвала, то можно было бы и вправду подумать, что это дикий зверь во всей своей гипнотизирующей мощи и непредсказуемости. Стоило ему на мгновение отвлечься от них, углубившись в собственные мучительные размышления, как все облегченно вздыхали, но по большей части он нервозно подмечал всякое движение, тем самым делая напряжение едва выносимым.

Он наблюдал за суетливыми приготовлениями с нарастающим раздражением. И как обычно, ход событий ускорил Роли. Заметив то, что ему показалось оплошностью, бывший рыбак принялся отчаянно жестикулировать. Хэйвок уловил его сигналы, и койка в дальнем углу немедленно оказалась в центре внимания.

— Ну, что там у тебя, капрал?

Эта небрежность, с которой был задан вопрос, вместо ставшей уже привычной четкости, никого не обманула. Долл был к нему уже готов. Он знал, что этот вопрос будет задан, но надеялся, что произойдет это только после того, как события получат некоторое развитие. С подобострастной миной он наклонился над койкой, чтобы подтянуть одеяло повыше, и поспешил к столу. Подойдя к нему так, чтобы быть спиной к большинству, уперев обе ладони в столешницу и изогнувшись, он заговорил конфиденциальным тоном. Его темные очки скрывали любые признаки возможной нервозности, а белоснежная голова так и ходила на фоне темного измученного лица. Только Роли и Билл позволили себе приблизиться к своему вожаку и встать у него за спиной.

— А это, Бригадир, и есть наше частное дело, — произнес Долл, понизив голос до шепота. — То самое, то небольшое дельце, про которое я тебе и толковал. Но, из него уж и дух вон, еле дышит. И так уж два дня и ночь.

Эта ложь доставила огромное удовольствие двоим, застывшим за спиной Тидди, тем, что содержала в себе некоторую долю правды. Версия была призвана упростить их отношения с Бригадиром и в то же время обойти деликатный момент касательно Шмотки. И их обожание Тидди Долла сделалось теперь почти восторженным.