Так громче музыка играй победу! - Вячеслав Коротин

То есть боевая единица, называемая бронепалубным крейсером есть, но выполнять обязанности в соответствии со своим рангом не способна. А придётся!

Приданные для охраны конвоя корабли оптимизма не прибавляли: торпедная канонерка «Пейк — и- Шевкет», эсминцы «Ядигар — и Миллет» и «Нумуне- Хамийет» являлись ещё относительно современными кораблями, но «Драч», «Мусул» и «Акхисар», малые миноносцы водоизмещением всего в сто шестьдесят пять тонн с абсолютно смешным вооружением, для прикрытия транспортов, в случае их атаки русскими не воспринимались всерьёз абсолютно.

А довести их необходимо: два полка пехоты из состава Румелийской армии, сорок орудий, снаряды, патроны, провизия, керосин, пять аэропланов…

Бюхселя перед выходом инструктировал сам …:

— Грузы должны дойти обязательно. В этом не только судьба Турции в нынешней войне, но и судьба Германии. Мы не можем позволить себе лишиться такого союзника, а османы уже готовы запросить «Аман» у русских. Можете потерять все силы эскорта, погибнуть сами, но транспорты обязаны прибыть в Трапезунд…

Ну да! Командир «Меджидие» мысленно выматерился по адресу «умников» в штабах, когда ему доложили, что с норда наблюдаются два дыма. Не предусмотренных дыма.

«Ядигар» был немедленно отправлен в разведку, и вернулся с неутешительной информацией: четыре двухтрубных миноносца.

А тут и гадать не надо — двухтрубными в русском флоте на Чёрном море были только эсминцы типа «Лейтенант Шестаков». Те самые, которые несли по два стодвадцатимиллимеровых орудия. То есть — хуже не придумаешь. Даже великолепные большие эсминцы русских, которые, если верить разведке, сейчас стояли на ремонте после боя с «Бреслау», для «Меджидие» со товарищи явились бы более удобным и менее грозным противником.

И непонятно, что предпринимать: атаковать русских крейсером и миноносцами — уйдут легко и непринуждённо. В смысле — от крейсера, а миноносцы способные их догнать, дивизиону «Шестаковых» на один зуб, уничтожат весело и с прибаутками. И тогда уже точно растерзают потом транспорты — не способны будут «Меджидие» и «Пейк» вдвоём прикрыть от атак такое количество пароходов — точно раздраконят.

Просто следовать дальше, прикрывая конвой всеми имеющимися силами? — Так наверняка русские успеют подтянуть из Севастополя дополнительные силы, вплоть до крейсеров. И тогда — полный «Армагеддец» и транспортам, и прикрывающим их военным кораблям.

«Рассовывать» некоторые из конвоируемых судов по ближайшим мелким портам, уменьшив количество прикрываемых? — Грузы не дойдут до Кавказской армии. Во всяком случае, в срок.

Вызвать из Босфора два последних броненосца Турецкого флота? — так те еле — еле девять узлов выжимают…

Плюнуть на всё, и развернуть конвой обратно? — ой как стыдно будет: все начнут пальцами показывать, что испугался, имея крейсер, минный крейсер и пять миноносцев, четырёх миноносцев противника, и показал им корму…

Но не «размазать» эти силы равномерно по всей длине каравана, обязательно или здесь, или там прикрытие окажется слишком «тонким». А где тонко — там и рвётся. И противнику издали будет очень хорошо заметно, в каком месте эта самая слабина — подальше от «Меджидие» и от «Пейк — и Шевкета», а как только начальник конвоя развернёт свой крейсер на прикрытие опасного направления, немедленно перенацелят удар на обнажившийся участок…

Просто цугцванг какой-то: любой твой ход только ухудшает ситуацию на шахматной доске Чёрного моря.

Но, в конце концов…

— Пауль, — повернулся корветтен — капитан к вахтенному офицеру, — пишите.

Лейтенант проворно выхватил карандаш и выжидательно посмотрел на командира.

— Конвой открыт четырьмя русскими большими миноносцами. Даже при таком соотношении сил не уверен в том, что эскорт достаточен для защиты всех транспортов. Предполагаю увеличение сил противника в ближайшие десять — двенадцать часов. Тогда имеется очень большой риск полного уничтожения судов и грузов. Прошу: во — первых, разрешения вернуться со всеми кораблями в Босфор, во — вторых, выслать навстречу дополнительные силы прикрытия для транспортов. Если в течение часа не получу ответ, беру курс на Босфор.

— Немедленно зашифровать и отправить. Идите.

— Разворачиваются, Иван Семёнович! — обеспокоено посмотрел командир «Лейтенанта Шестакова» Клыков на начальника дивизиона.

— А вы чего ожидали, Александр Михайлович? Что после нашего обнаружения, они как бараны спокойно пойдут на заклание? Нетрудно догадаться, что мы вызвали подкрепления и транспорты где-то на траверзе Синопа или Самсуна перехватили бы наши крейсера… Штурман!

— Слушаю, господин капитан первого ранга!

— Сколько до Босфора?

— Около ста семидесяти миль.

— До отряда Трубецкого?

— Трудно сказать. Два часа назад был в двухстах пятидесяти милях от нас. Сейчас ближе, конечно. Около двухсот двадцати…

— Ясно. Передать князю: «Конвой развернулся на Босфор. Рекомендую следовать туда возможно полным ходом. Постараюсь атаковать противника». На связь с Первым дивизионом выходить каждые двадцать минут.

— Крейсер и канонерка разворачиваются на нас! — крикнул сигнальщик.

Хотя его сообщение было и излишним — офицеры и так смотрели только на противника.

— Понятное дело, — хмыкнул Кузнецов, — даже для боевой эскадры такой разворот, да ещё с, почти наверняка, перестроением, это не так уж и просто, а с этими калошами — минимум час уйдёт. И то, если не мешать… А мы уж постараемся добавить веселья в данный процесс. Поднять сигнал дивизиону: «Больше ход. Выйти в голову отряда противника».

Русские эсминцы дружно откликнулись выбросом огненных факелов из труб и рванули к головным судам конвоя. Конечно, им приходилось идти по дуге большего радиуса, чем силам турецкого эскорта, но у «Меджидие» была значительно большая инерция, и он не мог так стремительно разгоняться.

Бюхсель, получив «добро» на возвращение, и сообщение, что навстречу выходят «Ярхиссар» и «Басра», слегка воспрянул духом: появлялся шанс хотя бы вернуться без потерь в конвоируемых транспортах. Но было необходимо уменьшить длину обороняемого кильватера.

На мачту «Меджидие» взлетел сигнал «Перестроится в две колонны. Головными «Родосто» и «Эресос».

«Родосто» после разворота шёл первым, а «Эресос» — седьмым, так что было логично не устраивать чехарду с перестроением и перетасовкой пароходов на ходу, а просто вытянуть две половины конвоя в параллельные линии. Защищать их со стороны моря было бы уже значительно сподручнее…

Причём, в этом случае три из четырёх транспортов везущих собственно войска, находились ближе к берегу, и, в случае чего, имели неплохие шансы выброситься на него и потерять минимальное количество своего «груза».

Но для перестроения требовались и время, и пространство. Для отвоевания последнего командир крейсера приказал обозначить атаку на русские эсминцы.

А те атаки не приняли — они просто уходили вперёд, совершенно конкретно угрожая разнести вдребезги и пополам те транспорты, что шли в голове конвоя.

На защиту атакоопасного направления немедленно рванули «»Ядигар» и «Нумуние», туда же поспешил «Пейк». Но все они вместе взятые, вряд ли были способны остановить атакующий порыв Третьего дивизиона. А «Меджидие», даже двигаясь по дуге меньшего радиуса, чем русские, не успевал. Тем более, что концевой миноносец русских вдруг отвернул от направления общей атаки, и взял курс на хвост конвоя.

У командира «Меджидие» достало фантазии, чтобы представить, что способен натворить большой миноносец класса «Лейтенант Шестаков», ворвавшись в толпу беззащитных транспортов…

Но главный корабль эскорта имел не только самое сильное вооружение среди всех участников разворачивающихся событий, но и самое большое водоизмещение, что не всегда плюс. А в данный момент, очень серьёзный минус: чтобы развернуться на обратный курс, ему требовалось прочертить по морю дугу с значительно большим радиусом, чем лёгкому русскому эсминцу.

'Лейтенант Зацаренный' уже проходил траверз 'Меджидие', когда тот всего лишь на три четверти развернулся с курса конвоя.

— До противника сорок пять кабельтовых, — доложили с дальномера.

— Баковая — огонь! Вторая — огонь! — Бюхсель понимал, что ожидать попадания на такой дистанции, и при такой скорости цели, наивно, но обозначить угрозу для дерзкого русского миноносца было необходимо.

Носовая шестидюймовка и ближайшая к баку стодвадцатимиллиметровая пушка выпалили почти одновременно. Офицеры крейсера напряжённо наблюдали в бинокли результаты стрельбы. Всплески от падения снарядов выросли достаточно далеко от борта русского эсминца. А он стал отвечать.

Плеснуло двумя вспышками на носу и на корме, и, через пару десятков секунд, снаряды с 'Зацаренного' вспороли волны Чёрного моря всего в полукабельтове от борта крейсера.