Троя. Падение царей - Уилбур Смит

Антифон кивнул.

— А почему мы на Великой Башне?

Он задохнулся.

— Отсюда мы можем видеть Трою и ее окрестности. Мы можем видеть, куда придут враги, и решить, как будем защищаться.

Антифон фыркнул. Он схватил брата за тощую руку и потащил обратно к башенной лестнице.

— Пошли со мной, Полит!

Не потрудившись посмотреть, следует ли за ним брат, Антифон спустился в темные и, к счастью, безветренные недра башни и вернулся обратно на стену. Опять очутившись на свету, он стал спускаться по ступеням укреплений.

Достигнув их подножия, Антифон окликнул стражника у ворот и приказал:

— Пригони мне колесницу!

Тот кивнул и побежал ко дворцу.

Антифон прошел через открытые Скейские ворота. Только теперь, снова посмотрев на нижний город, он повернулся к брату.

— Чтобы защитить город, мы должны думать так же, как думают враги, — сказал он Политу. — Мы не можем думать, как думает Агамемнон, стоя на Великой Башне. Мы должны отправиться туда, куда отправится он, и увидеть то, что он увидит.

Полит кивнул, не поднимая головы.

— Ты прав. Я плохо умею это делать. Вот почему отец выбрал меня. Чтобы сделать из меня дурака. Как он сделал из меня дурака во время Свадебных Игр Гектора.

Антифон покачал головой.

— Брат, ты так не думаешь. Это правда, Приам в прошлом делал из нас дураков. Он назначил меня командиром конницы, когда я был так немыслимо толст, что мог сломать хребет одному из бессмертных коней Посейдона. Но сейчас он знает, что делает. Когда придут микенцы, он должен быть готов. Они могут появиться здесь, на наших берегах, весной. Возможно, остаются считанные дни до прибытия их кораблей. Он выбрал тебя не для того, чтобы выставить на посмешище. Он выбрал тебя потому, что считает подходящим человеком для такой задачи. Ты должен это понять.

— Несмотря на Игры?

— Как раз из-за Игр, брат. Игры были для него важны. Он хотел, чтобы Агамемнон и цари, которых он приволок отовсюду, увидели, как организованны троянцы. Отец верил, что ты сможешь это сделать. И ты заставил его гордиться. Ты доставил тысячи человек на нужные соревнования в нужные дни и в нужное время. Все они были накормлены и размещены по домам. Это было огромное достижение. Тогда ты слишком беспокоился, чтобы это понять.

— Тогда случилось несколько драк, — сказал Полит, слегка успокоенный этой похвалой.

— Тогда случилось больше чем просто несколько драк, — засмеялся Антифон. — Я сам видел не меньше десятка. Однако Игры не были сорваны, и все довольными отправились по домам. Кроме царя Эионея, — пожал он плечами, — и двух человек, погибших во время гонок колесниц. И критского кулачного бойца, которого Ахилл убил одним ударом.

Он засмеялся и похлопал брата по спине.

— Я этого не видел, — с несчастным видом ответил Полит — Вчера я встретился с военачальниками, Луканом и Тирситом. Они говорили на языке, который я не мог понять.

Антифон засмеялся.

— Воины любят говорить на собственном языке.

Показалась колесница и, стуча колесами, проехала в ворота. Антифон отпустил колесничего и взял вожжи.

— Пошли, Полит, — сказал он. — Давай прокатимся вместе.

Полит взошел на колесницу. Антифон щелкнул вожжами, и колесница покатила через нижний город, мимо кроличьих садков, по улицам и переулкам под огромными стенами.

Едва они миновали защитный ров, Антифон направил колесницу вниз, по слегка покатой дороге, через покрытую снегом равнину Скамандера. Они ехали, пока не достигли реки.

Зимнее половодье было в разгаре, и разлившиеся воды плескались вокруг колес. Когда колесница добралась до деревянного моста, Антифон остановил лошадей и слез.

Стоя посередине моста, они оглянулись туда, откуда явились.

— Что ты теперь видишь? — спросил богатырь.

Полит вздохнул.

— Я вижу огромный город на плато, окруженный неприступными стенами.

Он посмотрел на Антифона, который ободряюще кивнул.

— Я вижу нижний город, который расположен на покатой местности; по большей части к югу от верхнего города. Его можно защитить, но если защитников будет слишком мало или если врагов будет слишком много, нижний город возьмут, улицу за улицей, дом за домом. Обе стороны заплатят за это дорогой ценой, но взять его все-таки можно. Отец думает расширить защитный ров вокруг города — значит, придется снести много домов. Но он боится, что люди неверно это воспримут. Если они поверят в неизбежный приход Агамемнона, беженцев станет еще больше, и богатство города уменьшится.

Антифон пожал плечами.

— Агамемнон в любом случае придет. А что еще ты видишь?

— Повсюду вокруг нас, на западе и на юге, я вижу широкую равнину, идеальную для столкновения конницы. Троянская конница уничтожит любые войска, которые сунутся на равнину. Никто не сможет выстоять перед ней.

Полит посмотрел на город, и Антифон увидел, что выражение его лица изменилось.

— В чем дело? — спросил богатырь.

— Троянская конница, — ответил Полит. — Тысячи лошадей. Мы не сможем разместить их в верхнем городе. Для них там не хватит корма. И мы не сможем оставить их в нижнем городе, в тамошних казармах. Что, если нижний город падет?

— Вот теперь ты размышляешь, — сказал Антифон, хотя эта тревожная мысль не приходила раньше в голову ему самому.

Троянская конница была подвижной армией, лучше всего пригодной для быстрых бросков, для того чтобы застать врага врасплох. При осаде конница будет бесполезна.

Страх проснулся в сердце Антифона.

Полит пристально рассматривал земли вокруг города и дальше, вплоть до Троянской бухты.

— Нам понадобится больше конников, — сказал он, — больше вестников и разведчиков. Гектор и его люди должны будут остаться вне города, должны будут непрерывно передвигаться, нанося удары по врагу в самых неожиданных местах.

Полит нахмурил брови.

— Тогда как нам снабдить всех их едой и оружием, новыми стрелами и копьями?

— Ты начинаешь размышлять слишком быстро для меня, — отозвался Антифон. — Как мы сможем выжить, если наша армия будет вне города?

— Не вся армия. Только конница. Внутри стен могут остаться пешие воины, лучники, чтобы делать вылазки вместе с остальным войском, когда представится такая возможность. Мы должны спрятать припасы в дальних холмах и лесах, куда враг не сунется, — продолжал он. Ему начинала нравиться беседа. — И нам понадобится как-то поддерживать связь с Гектором, чтобы действовать согласованно.

— Ты просто чудо, младший брат, — с восхищением сказал Антифон.

Полит покраснел, услышав этот комплимент.

— Но, — продолжал Антифон, слегка погрустнев, — мы не можем полагаться только на Троянскую конницу. Она — наше копье и наш щит, но даже самый крепкий щит можно разбить.

— Ты веришь, что Агамемнон приведет свою конницу? Да ни за что!

— Нет, сила Микен в пеших воинах. Микенская фаланга — лучшая в мире, опытная и дисциплинированная. Мы не захотим, чтобы нас втянули в решительное сражение с ними.

— Но, брат, — возразил Полит, — это у нас лучшая пехота. Уж наверняка отряды скамандерийцев и гераклионцев и твои илионцы стоят любой армии? Все они доблестные воины.

Антифон покачал головой.

— За исключением Орлов, у нас нет пеших воинов, которые могли бы сравниться с микенскими, — признал он. — И нашу пехоту подкрепляют хетты и фригийские наемники, а у них легкие доспехи. Микенцы смогут пройти сквозь них, как коса через длинную траву. Только Гектор и конница способны отразить атаку воинов Агамемнона. Микенцы — лучшие бойцы, но поскольку они тяжело вооружены, они не могут действовать быстро. Только натиск конницы сможет сломать их строй и рассеять их.

Полит кивнул.

— Но уж наверняка Орлы отца не хуже?

— Не хуже, но Орлов всего три сотни. Микенская же пехота насчитывает тысячи воинов, и большинство из них ветераны десятка войн. Они смертельно опасны, Полит, и они умеют побеждать. В этом они много практиковались.

Антифон посмотрел на верхний город; теперь богатырь был в мрачном расположении духа.

С тех пор как его коснулась смерть, он каждое утро благодарил богов за то, что все еще живет, и энергично встречал каждый новый день, полный решимости выжать до капли все его удовольствия. Но сейчас, впервые за несколько лет, темнота угрожала поглотить его. То, что началось как небольшая разминка ума, обсуждение с братом способов защиты Трои, превратилось в черный ужас перед будущим.

Антифон мысленно видел вражеские лагеря на равнине Скамандера, реку, текущую кровью, сожженный и опустошенный нижний город, микенские войска, кричащие у стен Трои.

Полит ободряюще сказал:

— Мы тоже умеем побеждать, брат. И великие стены неприступны. Город нельзя взять.

Антифон повернулся к нему.