Сильмариллион - Джон Толкин

Именно песня помогла Фингону найти искомое. Неожиданно откуда-то сверху послышался далекий, слабый голос, вторившей его пению: то Маэдрос, несмотря на все свои мучения, отыскал в себе силы подхватить песню. Однако Фингон, добравшись до отвесной скалы, на вершине которой висел его товарищ, не сумел найти дороги наверх; и, осознав все коварство замысла Мелькора, горько зарыдал.

Тогда Маэдрос, уже потерявший всякую надежду на избавление, попросил Фингона застрелить его из лука; Фингон достал стрелу и натянул свой лук. И, видя, что ничего другого просто не остается, он воззвал к Манве:

— О повелитель, кому дороги все пернатые, направь же эту оперенную стрелу, смилостивься над нольдорцами в час нужды!

Ответ на его мольбу пришел незамедлительно. Ибо Манве, которому действительно дороги все птицы, и кому они приносят на Таникветиль вести из Средиземья, послал своих пернатых помощников-орлов на север, дабы они поселились там на вершинах утесов и следили за Морготом; нет, не забыл Манве об изгнанных из Валинора эльфах. Орлы поведали ему о многих событиях, произошедших на востоке за последнее время.

И когда Фингон уже натягивал тетиву своего лука, с небесных высот спустился к нему Торондор — Орлиный Царь, самый могущественный изо всех пернатых, когда либо существовавших в этом мире, чьи крылья в размахе простирались до тридцати саженей. Остановив руку Фингона, он поднял его в воздух и поднес к обрыву, к которому был прикован Маэдрос. Но Фингону не удалось разбить окольцовывавший его запястье металлический браслет, ни разломать его, ни вырвать из камня. Тогда Маэдрос, стеная от боли, вновь взмолился о смерти; но вместо этого Фингон отсек его кисть выше запястья, и Торондор понес их обоих обратно в Митрим.

Здесь Маэдросу оказали помощь; он выздоровел, ведь пламя жизни ярко пылало в нем, и был он наделен силой древнего мира, текшей в жилах всех тех, кто проживал в благословенной земле Валинора. Но, хотя тело его и оправилось от перенесенных мучений, тень пережитого навсегда поселилась в его сердце. Меч же он впоследствии научился держать в левой руке и владел ею еще искуснее, нежели прежде правой.

Своим героическим поступком Фингон заслужил всеобщее признание нольдорцев, и вражда между домами Фингольфина и Феанора стихла. Маэдрос попросил прощения за то, что отряд Фингольфина был оставлен в Арамане; он отказался ото всех своих претензий на титул правителя Нольдор.

— Ежели между нами не осталось никаких обид, то корона должна по праву перейти к тебе, — сказал он Фингольфину, — ибо ты — старший из дома Финве, и при этом один из мудрейших.

Однако с такой постановкой вопроса были согласны далеко не все братья Маэдроса.

В общем, как и предсказывал Мандос, дом Феанора стал отныне домом Изгоев и лишился права престолонаследия в пользу старшего из дома Фингольфина — как в Эленде, так и в Белерианде; не последнюю роль здесь сыграла и утрата сильмарилей.

Однако народ Нольдор ныне был вновь един, и сообща они установили наблюдение за пограничьем Дор Дайделот и Ангбандом — и с востока, и с юга, и с запада; они также выслали разведчиков исследовать Белерианд и устанавливать связи с местными жителями.

Короля Тингола такое нашествие эльфийских лордов с Запада, наверняка желавших основать здесь свои королевства, не особенно обрадовало; он не пустил их на территорию своего королевства и не снял защищавшую его Завесу, ибо прислушивался к советам Мелиан и понимал, что бездействие Моргота продлится недолго. И только лордам из дома Финарфина удалось добиться разрешения войти в Дориат; ведь они состояли в близком родстве с самим королем Тинголом — матерью их была Эарвен из Альквалонде, дочь Ольве.

Ангрод, сын Финарфина, был первым из Изгнанников, побывавшим в Менегроте в качестве посланника своего брата Финрода. На аудиенции с королем Тинголом он рассказал ему о свершениях нольдорцев на севере, об их численности и об устройстве войск; однако, будучи не только честным, но и благоразумным, он все же не решился упомянуть о братоубийственной резне, об истинных причинах изгнания Нольдор и о клятве Феанора, поскольку считал, что все обиды ныне уже позабыты.

Тингол внимательно выслушал слова Ангрода и прощание сказал ему:

— Вот что ответь тем, кто тебя ко мне прислал. Нольдор должны будут отправиться на поселение в Хитлум, на Дортонионские взгорья и пустующие земли на востоке Дориата; на остальных территориях обитает множество моих подданных, и мне не хотелось бы, чтобы их потеснили и тем более выгнали из собственных домов. Поэтому пускай Западные лорды ведут себя подобающим образом; правитель Белерианда — я, и те, кто желает поселиться здесь, должны слушаться моего слова. Жить в Дориат я никого не пущу; дорога сюда будет открыта лишь гостям или тем, кто будет просить моей помощи.

Ангрод вернулся из Дориата как раз тогда, когда нольдорские лорды держали совет. Выслушав ответ Тингола, сыновья Феанора были возмущены, да и прочим нольдорцам такой прием показался несколько прохладным. Однако Маэдрос лишь рассмеялся и заявил:

— Королем называют лишь того, кто способен удержать принадлежащее ему, иначе сей титул не имеет смысла. А Тингол дарит нам земли, над которым он не властен. Кабы не наш приход, его королевством был бы один лишь защищенный Дориат. Так пускай же он правит в своем Дориате и радуется тому, что соседи у него — сыны Финве, а не орки Моргота, на которых мы давеча здесь наткнулись. Все равно будет по-нашему.

Тут Карантир, самый вспыльчивый из братьев и меньше прочих любивший сыновей Финарфина, воскликнул:

— Точно! И нечего сыновьям Финарфина бегать туда-сюда, рассказывая сказки этому Темному эльфу, схоронившемуся в своих пещерах! Кто вообще дал им право говорить с ним от нашего имени? Может, они и состоят в родстве с местным правителем, но пускай тогда помнят и о том, что по материнской линии они принадлежат к другому роду-племени, хоть их отец и был лордом Нольдор.

Услышав эти слова, Ангрод в ярости покинул совет. Маэдрос отчитал Карантира за его недостойное поведение; большая же часть нольдорцев из обоих лагерей не на шутку встревожилась. Они всерьез опасались, что печально известный характер сыновей Феанора всегда будет побуждать их совершать необдуманные поступки и чинить насилие. Но Маэдросу удалось сдержать своих братьев, и совет они оставили вполне мирно; вскоре после этого они повели свои отряды на восток, за реку Арос, к лежавшим у подножья холма Химринг землям.

Впоследствии эта территория была названа Пограничьем Маэдроса; ведь ближе к северу от атак из Ангбанда не защищали ни холмы, ни реки. Здесь Маэдрос и его братья установили постоянные дозоры, принимая к себе всех, кто пожелал бы к ним присоединиться; с поселившимися на западе сородичами они почти не общались, разве только в случае крайней необходимости. Говорят, что Маэдрос намеренно разработал такой план, чтобы уменьшить вероятность возникновения раздоров; к тому же, он с радостью готов был первым встретить возможное нападение Моргота. Сам он продолжал поддерживать дружеские отношения с домами Фингольфина и Финарфина, и время от времени держал с ними советы. Однако он по-прежнему оставался связан клятвой, хотя пока что та никак себя, к счастью, не проявляла.