Дорога к дому (СИ) - Алексей Куликов

От безрадостных размышлений о собственной неудавшейся жизни Павилоса отвлёк Карим — один из ушедших вперед «чтецов», внезапно вынырнувший из-за деревьев. Неужели прошло так много времени и разведчики успели не только обследовать поляну, но и вернуться?

Павилос уже открыл было рот, собираясь выяснить, чем вызвано столь внезапное появление Карима, но разведчик опередил сержанта, выпалив на едином духу взволнованным голосом:

— Скорее, мас, ты должен сам это увидеть!

Карим раскраснелся и слегка запыхался, но даже не это удивило и насторожило Дани. Он только сейчас понял, что шлем чтеца отсутствует — а ведь это строго воспрещалось, тем более в условиях повышенной боеготовности, — и это куда лучше чем эмоции на лице чтеца, сказало сержанту, что ситуация резко изменилась.

Не задавая лишних вопросов и не тратя времени, Павилос жестом приказал Кариму следовать вперед и сам со всей доступной скоростью поспешил вслед за чтецом, окруженный с обеих сторон своими «стариками».

Бежать сквозь лес, пусть и не самый густой, да ещё и в полном обмундировании было далеко не самым приятным времяпрепровождением, даже для тренированных конов. Оставалось уповать, что этот вынужденный забег не окажется слишком уж долгим.

Так и произошло. Несколько сот метров — и деревья расступились, открыв вид на поляну, покрытую зеленеющим ковром разнотравья, в центре которой высилась каменная громада древних Портальных Врат. Гроссмейстер Павилос остановился как вкопанный, едва выйдя на свет. Всего он мог ожидать, но такого…

Трава скрывала детали, но не настолько, чтоб нельзя было разглядеть то, что так сильно встревожило Карима. Тела. Десятки мертвых тел, застывших, окоченевших, разбросанных так, словно ими швырялись великаны. Поблизости Дани заметил другого разведчика — это был Толик Китен — он сидел на корточках возле ближайшего к кромке леса тела. Шлем он снял, явив свету крупную голову, с неправильными чертами лица и слипшимися влажными волосами каштанового цвета. Павилос подождал некоторое время, но чтец не обращал на него никакого внимания, весь предавшись созерцанию. Тогда гроссмейстер сам приблизился к нему и негромко откашлялся, привлекая внимание.

— Что у тебя? — поинтересовался Дани, когда разведчик соизволил-таки обернуться к нему.

— Пульсары, — выдал заключение Толик после короткого молчания, — у остальных, которых я успел осмотреть, — то же самое. Некоторых застрелили в спину, когда они пытались бежать, вот как этого. Других, судя по всему, расстреляли в упор, когда те отдыхали. Некоторые спали когда всё началось… Здесь не было битвы, мас, это больше всего походит на казнь…

— Может, наши? — предположил Павилос, хотя в душе знал: это не так. — Другая группа, опередившая нас? Я слышал, иногда патриархи так делают: отправляют несколько групп на одно и то же задание, а потом награждают тех, кто справился первым.

Разведчик отрицательно покачал головой и, нахмурившись, пояснил:

— Это точно не наши, Дани, я уверен. У тех, кто это сделал, были не обычные пульсары — смотри, — он указал рукой на аккуратную рану, пересекавшую грудь ближайшего покойника почти под прямым углом и нанесенную, словно по линейке. — Очень тонкая работа, с остальными такая же штука. Наши дротики бьют кучно, да и в одном выстреле их почти с полсотни будет. Если б это была работа наших, здесь бы вместо тел оказалось месиво, сам знаешь. А тут всё очень… — Толик пожевал губами, подыскивая подходящее определение, но, так и не сумев выбрать нужное, просто пожал плечами и выдал первое, что пришло на ум: — Чисто. Этих бедолаг словно мономолекуляром резали. Я краем уха слышал, что в Валлане появился один умелец, переделывающий обычные пульсары чуть ли не в снайперские. Может, это как раз одно из таких ружей…

Павилос не стал спрашивать, откуда Толик получил эти новости, о которых, к слову, ничего не было известно даже старшему гроссмейстеру Сенису. Хитрюга разведчик давным-давно наладил кое-какие отношения с обитавшими за барьером отщепенцами и потихоньку промышлял контрабандой — в благоразумных пределах, несомненно, а заодно разживался и свежими вестями из Тартра, не всегда достоверными, но зачастую весьма любопытными. Сам Павилос, будучи осведомленным о проделках подчиненного, предпочитал не обращать внимания на эти мелкие проказы, тем более что время от времени информация, сообщаемая Китеном оказывалась просто бесценной.

Потирая старый шрам над левой бровью — давно следовало свести его, но жену он ужасно раздражал, и Павилос раз за разом откладывал обращение к целителям, — гроссмейстер сосредоточенно размышлял, надеясь отыскать ответ, что же ему теперь делать? Ведь в полученной инструкции ни слова не было о возможности обнаружения цели уже оприходованной.

— Ясно, — после весьма продолжительного молчания выдавил Павилос, так и не сумев прийти к окончательному выводу. — Слушай, Толик, бери-ка ты пару своих самых толковых ребят и отправляйтесь-ка вы пошустрить по округе, а то мне чего-то от всего этого, грешным делом, сильно не по себе становится. Особо далеко не суйтесь, две-три мили — не больше, но сделайте все, чтоб найти следы тех уродов, что устроили бойню.

— Сделаем, — уверенно отозвался разведчик.

Легко вскочив на ноги, он приложил ладони к губам раструбом и издал низкий горловой звук, напоминающий рев быка, — старый условный знак разведчиков, имитирующий крик болотной выпи. Последний из троицы чтецов, услышав знакомый зов, выбрался из лиственничной рощицы на другом краю поляны и поспешил к своему товарищу, но Толик взмахом руки остановил его и сам побежал к нему навстречу. Вслед за ним спорой рысцой последовал и Карим.

Некоторое время спустя после ухода разведчиков к младшему сержанту Павилосу присоединились чуть запыхавшийся Чедр и плетельщик Серафим Эдуард. Последний не носил никакой брони и был облачен в обычные для своей касты бледно-голубые свободные одежды с изображением небольшого серого свитка по центру груди — немое свидетельство принадлежности Серафима к секте Кэльвина — и коричневый кожаный плащ. Небольшой, плотно набитый всякой всячиной, необходимой в походе, рюкзачок за левым плечом и объемная фляга на поясе — вот все, что отличало его от обычного городского обывателя даже сейчас.

Отослав Чедра с приказанием срочно привести оставшуюся часть ладони, Дани немного помолчал, искоса поглядывая на Эдуарда и мысленно решая, с чего начать беседу.

— Как думаешь, — тихо, — так чтобы не услышали другие коны, обратился он к плетельщику, мужчине средних лет, с невыразительным лицом и раскосыми глазами, — сможешь ты определить: те ли это люди, за которыми нас отправили?

Кроме него самого, Серафим был единственным бойцом ладони, кого Патриархат, устами Акима Сениса, счел достойным посвятить в истинные цели этого рейда.

— Я знаю не больше вашего, младший сержант, — мужчина, лишь недавно переведенный в их подразделение, всё ещё чувствовал некую скованность в общении и предпочитал обращаться к начальнику по званию, но скоро это пройдет — во всяком случае, Дани, уставший до отвращения от этого официозного тона, на это надеялся. — Сомневаюсь, что при имеющейся информации я смогу сделать сколько-нибудь достоверный вывод. Но, учитывая все факты, считаю вариант, при котором предположение о…

— Серафим, — Дани вскинул руку, обрывая плетельщика, — достаточно говорить языком отчетов! Я ведь не служебный опросный лист от тебя требую. Говори по-человечески.

— Прошу про… — плетельщик перебил сам себя и, скупо улыбнувшись, ответил чуть более свободно: — Извини, мас, мой предыдущий сержант очень серьёзно относился к субординации и речи, так что я почти разучился говорить на нормальном языке. Ну, в общем, отвечая на твой вопрос, скажу: да, это они. Слишком маловероятна возможность таких совпадений. Другой вопрос — кто их так раскатал? Я мимоходом успел кое-что заметить и разглядеть: казнь — вот что сразу же приходит в голову.

— Толик сказал то же самое, — задумчиво проговорил Дани, с ещё большим интересом вглядываясь в плетельщика. Вот ведь! Даже не будучи чтецом, Серафим сумел мгновенно усмотреть и проанализировать обстановку, сделав безошибочный вывод. Да, стоит только отучить его говорить на этом ужасном официозе — и цены ему не будет! Повезло, так повезло! Павилос ещё раз мысленно поблагодарил Аакима, умудрившегося определить Эдуарда в его ладонь, и пообещал самому себе при случае одарить своего начальника заранее припасенной бутылкой вина со знаменитых виноградников Александеров — обошедшейся ему в целое состояние. — Я отправил его и его парней прошерстить округу, глядишь, сумеют нарыть что-нибудь интересное. А ты, Серафим, вот что, походи-ка здесь, может, сумеешь обнаружить то, что остальные не заметят, заодно прощупай местное «поле». Понимаю, времени прошло много, но чем бес не шутит! А остальные пусть пока займутся «чернухой».