Маргарита - Сергей Васильевич Фокин

Все разбежались, а я зашел в свою комнату и плюхнулся на кровать. Мои окна выходят на плац и звукоизоляция здесь отвратительная. Прекрасно слышится, как один из батальонов вышел на улицу. «Построились! Вперед шагом марш!» Под этот синхронный топот так сладко спать, а еще вспоминается май, как один батальон без конца выходил на улицу и все топали строевым шагом. Я давно хотел написать стих на эту тему. Наверное, сейчас я закончу начатое и скоротаю время…

Случилось это так внезапно,

Затмило солнце чернотой,

В окне увидел ту армаду,

Что смерть мою несет с собой.

Как вдруг собака тише стала

И папа перестал сопеть,

А мама вздрогнула со страху,

Услышав громкий треск в окне.

Пчелиный рой, но в сотни больше,

Все ближе подлетал к избе

И бабка, уронив ведерко,

Застыла в ужасе теней.

Грохочут стекла и стаканы,

Как будто знают наперед,

Что свист фашистского снаряда

Всю хату в щепки разнесет.

Сказать тогда не мог ни слова,

Я не умею говорить,

Но звон стакана понял чётко,

Что не жилец я буду впредь.

И громко плакать я не буду,

Я тихо оброню слезу,

Чтоб слышать шепот милой мамы,

Что наш отец уходит на войну!

Закончив стих, я, наконец, ответил на шквал сообщений, которые так и хотели спугнуть мою музу. Всё сообщения оказались от Ксении Евгеньевны.

18:00 Сережа! Что это было, я до сих пор горю.

18:02 Товарищ младший сержант, чем вы занимаетесь?

18:07 Сереж, ты был груб.

18:08 Хотя мне это понравилось, поджилки так и трясутся.

18:09 Я хочу повторить, только уже по-другому.

Я, наконец, ответил ей, выбрав из всех сообщений самое сладкое для меня:

– Повторить я смогу, это не проблема. А по поводу моей резкости прошу простить, в иной раз я буду деликатнее.

– Извинения приняты) Деликатнее? Тебе знакомо это слово?

– Я все так же тихо подойду сзади, обниму вас, а после поцелую в лопатку и проведу руками от оголенной шеи по вашим рукам. После я позволю вам повернуться, слегка прижму вас к столу, потяну к себе одной рукой, а другой отведу мягкие волосы от вашего лица и прикоснусь к шее. Мягко, дразня, я поцелую вас, потом снова, снова и снова, я буду гладить ваше тело. Усажу на стол, аккуратно сниму бюстгальтер и коснусь вашей разгоряченной груди, после я поцелую вас в шею, спускаясь ниже, насколько позволит платье. Затем я начну поглаживать ваши бедра, мягко раздвину ноги в стороны и запущу руку под платье, тем временем продолжая ублажать ваши губы. Пробираясь рукой все дальше, я отведу ваши трусики в сторону, подвину вас ближе к себе, скину с себя штаны и повожу членом по клитору, не поднимая платья. После я прижму вас сильнее и, наконец, вставлю в вас. Да начнётся танец блаженства и чистейшего удовольствия!

Она долго что-то печатала, минуты три, а написала вполне емкое сообщение:

– Я и подумать не могла, что вот так ты можешь.

– Я вам покажу…

Глава 7. Дом

Я бы сказал, что время идет медленно, но нет, все идет как обычно, в какие-то моменты даже быстро. Мы едем с начкаром и это крайний раз, когда я сижу в его машине на пассажирском сиденьи. Через час уже поезд, и я отправлюсь, наконец, домой, это чувство эйфории переполняет меня, хотя… Почему-то грустно. Смешанные чувства, меня кидает сначала в ту реку позитива (я еду домой), в голове вспоминается весь этап службы, от начала до конца, время чертовски скоротечно… А потом меня вытаскивают из этой реки неведомые силы и окунают в нее вновь, но теперь думается – опять домой, в тот городишко, где все тухло и до тошноты привычно.

Это чувство преследует меня уже давно и продолжает набирать обороты, особенно после вчерашнего звонка, раздавшегося в караульном помещении. Лейтенант решил обрадовать меня лично, что вот, меня отпускают домой раньше заявленного срока, уже завтра я могу ехать домой. Эмоции зашкалили в тот момент, я был неописуемо счастлив и рад, что это случилось, и был в предвкушении, даже не спал ту ночь, выходит, я уже два дня не сплю. Может, от этого так гадко, в голову лезет всякая дрянь, не об этом надо сейчас думать, но, видимо, я не в силах переубедить самого себя…

Опять эта Юлия, о которой я еще до сих пор думаю и почему-то беспокоюсь, интересно, как она, как ее самочувствие, забыла ли своего бывшего, нашла ли другого, даже интересно, высыпается ли она, я хочу с ней говорить…

А еще меня гнетет, где я буду работать, кем, как? Что я могу, чему обучен? Да ничему, блин… Даже не представляю, как теперь быть…

Костя включает вновь и вновь мой излюбленный трек, кажется, он полюбил его не меньше моего. От этого не становится лучше, но всякий раз я вспоминаю лето, абсолютно беззаботное, самые халявные деньки в армии. Я пялюсь в окно в попытке запомнить этот маршрут, который и так знаю на столько, что способен пройти по нему чуть ли не с закрытыми глазами. И сейчас уже совсем не волнует, что идет снег, теперь это для меня почти ничего не значит. А в былой раз я бы уже думал, кого выгонять на снегоуборочные работы…

До поезда считанные минуты, мы поднимаемся по лестнице к нему, офигенное чувство, этот запах, отвратительный запах, так приятен мне, он сулит мне что-то хорошее.

– Ну все, Серег! И твой черед пришел, ты третий, кого я провожаю.

Глаза моего начкара горят, он так же рад, как и я, мы стоим лицом к лицу у поезда, пока проводница проверяет документы. Я слушаю его приятные слова, они отдают таким теплом, что я готов записать его в близкие для меня люди. Вот сейчас он мне как брат.

– Молодые люди, поезд отправляется!

И в самом деле, на улице, за спиной Кости никого не было, кроме провожавших, думаю, за моей спиной такая же картина.

– Ладно, Серег, счастливо тебе, пиши!

Я закинул сумки в вагон и крепко обнял его, настолько крепко, что все косточки затрещали. Тяжело прощаться с ним, с городом, с армией. Вот что значит сила привычки, сейчас кажется, что без этого я больше не смогу. Частичка моей души, этот год останется здесь, я никогда