Избранник Газового космоса - Максим Хорсун

Даорак в глубокой задумчивости наклонил бритую голову, так что на меня смотрел только третий, вытатуированный глаз. Я решил пояснить:

– Быть может, он разгневался и уничтожил первых людей, населявших Колесо. А потом создал человека заново. Но где-то среди небесных сфер все еще можно найти руины и артефакты древних.

– Ничего подобного у нас не происходило, – медленно проговорил посвященный. – Когда Брахма разочаровался в Изначальных, он просто измыслил людей и благословил их на господство во всех мирах Колеса.

М-да, с этим не поспоришь. И вообще, такие вопросы с наскока не решаются…

Слуга Абу Чандраканта вновь появился в галерее.

– Нижайше прошу прощения, достопочтенные, что прерываю вашу беседу, – запыхавшись, проговорил он, – но великий раджа просит вас прибыть в его покои.

Мы проследовали за слугой, который повел нас через хвостовую рубку, так как резиденция великого раджи располагалась в противоположной части гондолы. В ходовой рубке мирохода я оказался впервые и, разумеется, не мог не задержаться хоть на минуту, чтобы осмотреть приборы и механизмы управления. Находившиеся в ней асуры позволили мне это, правда, без особого энтузиазма.

Почетное место в рубке занимал штурвал. Двойное металлическое колесо метра два в диаметре, отполированное ладонями нескольких поколений рулевых. На втором почетном месте находился впечатляющих размеров манометр, замеряющий давление газа в несущей оболочке мирохода. Указатели забортного давления, расхода топлива, скорости и прочие пребывали в почетной ссылке на негерметичной площадке, вынесенной за пределы рубки. Показания с них можно было считывать либо через специальное окошечко, либо – выходя наружу в уже знакомом мне скафандре, что висел рядом с дверью. Возле штурвала красовался машинный телеграф, – надо думать, для связи с механиками, обслуживающими мотогондолы.

Машинерия была сделана с изяществом и вкусом. Начищенная медь, полированное дерево, инкрустированные самоцветами рукояти машинного телеграфа, затейливая резьба на окаймляющих смотровые иллюминаторы рамах, пестрый ковер на полу – всем этим можно было любоваться часами. Я бы с удовольствием остался здесь и понаблюдал за работой асуров-навигаторов, тем более что «Каши» шел сейчас задним ходом и хвостовая рубка была ведущей. Но слуга помазанника Глазова нетерпеливо потянул меня за рукав.

Короткий переход – и мы в покоях раджи Абу Чандраканта.

По сравнению с ними резиденция покойного Аджант-Бабы на «Аравинде» была жилищем нищего. И если в рубке царили изящество и вкус, то здесь в глаза лезло богатое безвкусие. Слишком много ковров, хрусталя, золота, статуэток и прочих безделушек. Я словно оказался в квартире дебелой мещанки. Впечатление усиливалось бабским обликом хозяина, что встречал нас со сладкой улыбкой на жирном лице. Никакого поджатого хвоста в облике помазанника Глазова я не заметил. Великий раджа был слегка высокомерен, но гостеприимен. Он пригласил нас к достархану, на котором стояли блюда с мясом, овощами и фруктами. Пиалы с зеленым чаем были прикрыты плотными крышками с узкими носиками, из которых курился ароматный парок.

Мы расположились вокруг стола на мягких подушках – хотя с тем же успехом могли разлечься и на камнях. В невесомости пить из открытой посуды могли только сумасшедшие. Как ни смешно звучит в нынешних обстоятельствах, орбитер-майор Лазар к таким не относился и поэтому не стал притрагиваться к своей пиале. Ну не умел я пользоваться такими сосудами в невесомости! В тесных вместилищах космических кораблей и станций фарфор – бессмысленная роскошь, как и другие предметы, которыми были набиты покои хозяина «Каши».

Я взял с блюда гроздь винограда и принялся аккуратно ее обгладывать, исподтишка наблюдая, как Чандракант и Даорак выцеживают без малого кипяток из хрупких пиал, в промежутках между глотками обмениваясь ничего не значащими замечаниями о забортной погоде и самочувствии. Раджа пожаловался на ревматизм, попутно заметив, что велел навигаторам поднять «Каши» как можно выше грозового фронта. Посвященный посоветовал натирать суставы брюшным жиром быкоящера. Потом они заговорили о политике. Тема была интересная, но я не понимал большую часть многозначительных намеков на неизвестные мне обстоятельства, да и произносимые с разными оттенками уважения имена были мне незнакомы. Все-таки для владельца четверти Синфеона я был поразительно невежественен.

Неожиданно выяснилось, что они говорят обо мне. Причем так, словно я нахожусь где-то далеко-далеко. Прислушавшись, я понял, что речь идет о каком-то другом Избраннике. Достопочтенные сетовали, что предыдущий перехожий не оправдал надежд, возложенных на него Диваном, что новых виман нет и пока не предвидится. Я хотел было спросить, о каком Избраннике они говорят, но тут раздался душераздирающий скрежет, и гондолу тряхнуло так, что нас разбросало по углам резиденции раджи. Все незакрепленные предметы сорвались с места. Мясо, виноград, статуэтки, подушки, пиалы, с которых соскочили крышки, полетели нам в головы. Благо хоть чай успел остыть, и его мутно-зеленые капли, повисшие в воздухе, почти не обжигали.

Поминая всуе «мразь Изначальную», Абу Чандракант яростно затряс колокольчиком. Скрежет и вибрация продолжались. В покои раджи кубарем вкатился слуга, повис раскорякой посреди хаоса.

– Что они там, ополоумели?! – гаркнул хозяин мирохода.

– Щуполов, великий раджа, – доложил слуга. – Громадный… Прилип к оболочке…

Расталкивая предметы роскоши, мечущиеся от переборки к переборке, я подобрался к иллюминатору. Но не увидел ничего, кроме округлой блямбы, прилипшей к стеклу снаружи. Больше всего она походила на гигантскую присоску на щупальце моллюска.

– Зрак отвернулся от нас! – патетически возопил Абу Чандракант.

– Не от нас, а от тебя, достопочтенный, – холодно возразил посвященный Даорак. – Ты не захотел рисковать своим мироходом, чтобы спасти потерпевших крушение братьев с «Аравинды», но Зрак все видит, и Брахма наслал на тебя тварь Изначальную…

– О горе мне, горе! – запричитал раджа, зарываясь лунообразным лицом в мокрые подушки.

– Пойдем, Лазар! – обратился Даорак ко мне. – Надо спасать виману.

Мы выбрались в кольцевую галерею. Здесь царило оживление. Асуры из команды «Каши» будили пассажиров, главным образом – гвардейцев салара Рахула, и вытаскивали их из кают. Сам Рахул, невыспавшийся и потому мрачный, теребил седой ус и злобно зыркал в иллюминатор, за которым ерзали щупальца гигантской твари. Пассажиров построили в шеренгу, мы с Даораком притулились с краю. Появился десятник Шекар, командующий на мироходе абордажно-спасательной командой. Оглядел нас, скривился болезненно. Во рту десятника явно не хватало зубов.

– Так, достопочтенные, – прошмакал он, – потом отоспитесь… Здоровенный щуполов принял нашу виману за свою самку, и если мы не пошевелимся, он ее… Ну, вы поняли… Короче, влезаем в требуху, серпы в руки – и на внешнюю палубу, очищать борт от посторонних предметов. Налеее-во! По двое в гардеробную, арш!

Гвардейцы развернулись затылок в затылок.

«Требуха – это, надо полагать, скафандр, – перевел я для себя. – А серпы – те зазубренные штуковины, которыми асуры с “Аравинды” рубили канаты монгольфьера…»

Очередь в гардеробную, где «добровольцев» переодевали в скафандры, двигалась медленно. А мы с посвященным были в самом хвосте. Шекар заметил нас, приблизился. Сложил ладони домиком, поклонился.

– А вы, достопочтенные, можете возвращаться к себе, отдыхать, – сказал он. – Мы сами справимся.

Мироход опять встряхнуло. Шекар приложился затылком о переборку, зашипел:

– Мразь Изначальная…

– Мы благодарны тебе за заботу, достопочтенный Шекар, – откликнулся Даорак, – но помочь братьям – наш долг.

Я не был уверен, что немолодому и толстому посвященному стоит лезть в это дело, но промолчал.

– Будь по-вашему, – буркнул десятник и кинулся устранять затор, образовавшийся в голове очереди.

У дверей гардеробной к нам присоединились Рахул с Камалом.

– Предлагаю страховать друг дружку, достопочтенные, – сказал салар.

Никто возражать не собирался.

Рахул и Камал облачились первыми. Асур, обслуживающий гардеробную, распахнул дверь. Никакого шлюза на мироходе не было, так как разницы между забортным давлением и тем, что внутри, не существовало. Вот еще одно доказательство если не искусственности газового космоса, то, по крайней мере, его невероятной феноменальности. Ведь должен существовать механизм, стравливающий избыток давления за пределы «черепа Брахмы», иначе здесь давно воцарился бы ад.

В распахнутую дверь ворвался холодный колючий ветер и гул штормов. Наши напарники сняли со стойки устрашающего вида серпы и перешагнули порог. Дверь захлопнулась.

Пришел наш с Даораком черед надевать «требуху». Мне было не впервой забираться в скафандр в невесомости. Правда, полужесткий «Кречет-МК-О» – это не то же самое, что здешний «водолазный» спецкостюм. Но при известной сноровке и в него можно было вползти. В результате куда более тучный Даорак справился быстрее. Меня же два асура заталкивали в «требуху» минут десять, зубоскаля без всякой почтительности. Я пыхтел, обливался потом, но не огрызался. Оказалось, что у спецкостюмов асуров есть существенное преимущество – на толстые резиновые бахилы надевались металлические башмаки с магнитными подошвами.