Избранник Газового космоса - Максим Хорсун

Пришел наш с Даораком черед надевать «требуху». Мне было не впервой забираться в скафандр в невесомости. Правда, полужесткий «Кречет-МК-О» – это не то же самое, что здешний «водолазный» спецкостюм. Но при известной сноровке и в него можно было вползти. В результате куда более тучный Даорак справился быстрее. Меня же два асура заталкивали в «требуху» минут десять, зубоскаля без всякой почтительности. Я пыхтел, обливался потом, но не огрызался. Оказалось, что у спецкостюмов асуров есть существенное преимущество – на толстые резиновые бахилы надевались металлические башмаки с магнитными подошвами.

Почувствовав, наконец, палубу под ногами, я дождался, пока помощники затянут с десяток болтов, соединяющих шлем с кольцевым воротником. Для дыхания в нижней части шлема был специальный клапан. Зачем нужны кислородные баллоны, если кислорода полно и за бортом? Кроме того, клапан позволял разговаривать с напарниками. А внешние звуки проникали в шлем через остроумно устроенные слуховые трубки.

– Готовы, достопочтенные? – спросил асур-помощник. – Пошли!

Мы с Даораком взяли серпы и вышли наружу. За дверью оказалась огороженная поручнями площадка – небольшая, только-только уместиться двоим. С площадки вниз на подвесной киль вела металлическая лесенка. Спускаться по ней в условиях невесомости было бы легче легкого, но и площадка, и лесенка, и киль, и гондола, и даже часть несущей оболочки была залеплена кошмарной слизистой массой, которая влажно пульсировала и содрогалась, надо думать, в предвкушении удовольствия от совокупления с виманой.

Щуполов, размерами многократно превосходивший тех особей, которых мы видели перед посадкой на «Каши», почти заслонил своей тушей всевидящий Глаз. Лишь через относительно тонкую перепонку, соединяющую голову и щупальца колоссального моллюска, пробивалось сияние, являя древовидное ветвление кровеносных сосудов. Чтобы осветить место схватки с щуполовом, асуры включили мощные прожекторы. Электрический свет дробился в пластах слизи, покрывающей мантийную полость щуполова, и казалось, что стоишь под стеной, покрытой блестящей металлизированной тканью.

Перебирая руками перекладины лесенки, я спустился на внешнюю палубу, где уже вовсю работали серпами асуры. Ошметки рыхлой желеобразной плоти моллюска скользили по настилу, плавали в воздухе, брызгали фонтаны черной жидкости – вероятно, крови щуполова, – но в однообразном пульсирующем ритме чудовищной биомассы сбоя не наблюдалось. Похоже, щуполов не чувствовал боли.

Цокая магнитными подошвами, к нам подскочил невысокий асур и заорал голосом десятника Шекара:

– Вы двое – живо туда! Рубите у основания щупалец!

Я проследил за его рукой и увидел, что несколько асуров умудрились закрепить в мантии моллюска якоря-кошки и теперь лезли по канатам к темно-бурой массе, из которой торчали толстые, словно пароходные трубы, щупальца.

Я посмотрел на живую стену – содрогающуюся, сочащуюся отвратительной слизью. Лезть мне на нее не хотелось. Конечно, прикасаться голыми руками не придется, но все равно мерзко. И запах… Черт знает, чем вонял исполинский моллюск. Никаких ассоциаций. Но даже если щуполов пах дорогим парфюмом, в таких количествах и духи будут смердеть хуже навозной кучи.

Видя мою нерешительность, Шекар сунул мне в руки канат, скомандовал:

– Лезь!

Ладно, мне не трудно. Перехватываясь одной рукой, я полез, вернее – поплыл вверх. Даорак последовал за мной по соседнему канату. Молодец, старикан, не струсил. А ведь мог бы отсидеться в мироходе. Правда, неизвестно, где сейчас безопаснее – внутри гондолы или снаружи. А может, вовсе не в смелости посвященного дело, а в том, что ему не хочется терять меня из виду? Я ведь – последний Избранник под Зраком. Меня следует беречь. И скорее всего, достопочтенный Даорак кинулся «очищать палубу от посторонних предметов» не из-за врожденной героичности натуры, а именно потому, что в случае катастрофы спасти Избранника снаружи будет легче, чем внутри. Допустим – подобрать самолетом вроде того, что отбуксировал обледенелый монгольфьер на «Аравинду»…

Вблизи мантия щуполова выглядела еще отвратительней. В толстом слое полупрозрачной слизи копошились мириады паразитов вроде тех, что облепливают оболочки мироходов. Прямо передо мною возвышалась пульсирующая колонна щупальца. Не скрою, я с удовольствием всадил зазубренное лезвие серпа в густое желе моллюсковой плоти. А потом еще раз и еще. Ощущение было, будто рубишься с холодцом. В этой проклятой невесомости серп ничего не весил, и после каждого богатырского удара приходилось напрягать все мышцы, чтобы вернуться в исходное положение. Хорошо, что канат был закреплен прочно, иначе болтаться бы мне стариковской мошонкой – без всякого толку. Удивительно, что асуры умудрились заякорить канаты в этаком киселе. Видимо, в этих делах у них большой опыт. Не впервые же щуполов напал на мироход.

Даже могучий, омоложенный воскрешением организм Сандро Урии имел свой порог выносливости. Тем более что за желеобразными внешними покровами щуполова скрывались твердые, как стальные тросы, мышечные волокна. Рубить их было сущим мучением. Я задыхался от вони, пот заливал мне глаза, а вытереть невозможно. Все чаще я просто отдыхал, паря среди ошметков плоти и громадных пузырей темно-синей крови чудовища. Когда зрение прояснялось, я с изумленным бешенством обнаруживал, что усилия мои и товарищей пропадали даром. Не обращая внимания на наши комариные укусы, щуполов по-прежнему сладострастно обнимал «Каши», содрогаясь от воистину небесного наслаждения…

Мразь Изначальная! Чертов похотливый ублюдок!

Я вонзил серп в мышцы щуполова с такой силой, что пальцы сорвались со скользкой рукоятки. Противодействием меня отшвырнуло назад, закрутило вокруг каната. Я попытался ухватить серп на очередном витке, но не успел. Тряхнуло так, что пришлось вцепиться в канат обеими руками. Якорь-кошка, что удерживал веревку в мантии моллюска, вдруг вырвался и полетел прямо в меня. Рефлексы космонавта, слава Глазу, сработали безукоризненно. Я оттолкнулся от каната и полетел туда, где, как мне представлялось, был настил внешней палубы. Кошка просвистела всего в нескольких локтях. Не знаю, смогла бы она пробить шлем скафандра, но оглушить меня сумела бы наверняка.

Я падал, вращаясь в стремительном хаосе из комков слизи, кровавых пузырей, канатов, серпов и асуров. Куда именно я падаю, разглядеть было невозможно. Все доступное взору пространство заволакивала мучнисто-белая взвесь. Меня крепко приложило обо что-то спиной, швырнуло обратно, но несколько рук тут же вцепились в резиновую оболочку моей «требухи» и удержали. Наверное, это были Камал с Рахулом – в скафандрах, перемазанных кровью монстра, все выглядели одинаково. Клацнули подошвы, прилипая к настилу. Послышались крики и проклятия на нескольких языках Колеса. Кто-то ловко обернул мою поясницу веревкой и привязал к ограждению палубы.

– Смотри, Лазар! – крикнул Даорак, оказавшись вдруг рядом. – Смотри внимательно, Избранник!

– Да куда смотреть? – проорал я. – Муть сплошная!

– Это семя Изначального, – пояснил посвященный. – Истинный владыка дыхания Брахмы почтил мироход помазанника Глазова Чандраканта… Теперь об этом станут говорить во всех портах Колеса.

По тону Даорака нельзя было понять, смеется он или в самом деле считает великой честью быть обхезанным с головы до ног исполинским моллюском. Брахма их разберет, этих асуров…

– Так куда смотреть, Даорак?

– Смотри прямо, – отозвался тот. – Сейчас облако семени останется позади…

Я послушно уставился перед собой, мимолетно отметив, что палуба под ногами заходила ходуном. Веревка, которой я был привязан к ограждению, натянулась, а все звуки заглушил рев винтов. «Каши» отчаянно тормозил, словно стараясь удержаться от падения в бездну.

Посвященный оказался прав. Туча щуполововой спермы осталась позади, а прямо перед нами открывалось нечто, никогда мною здесь не виданное. Как будто исчезло дыхание Брахмы, и Мироздание стало таким, каким ему надлежит быть. На нас надвигалась черная стена. Мне ли было не узнать ее? Беспредельная, неохватная ни логикой, ни воображением чернота Космоса со всех сторон обступала мошку виманы-мирохода, отчаянно трепещущую крылышками винтов.

Меня смущало, что в этой тьме не было ни искорки света. Я словно перенесся на край разлома Ресницы Сестры, на котором стоял не один раз, дивясь беззвездной черноте лунного неба. Может, во всем виноваты прожекторы «Каши», бело-голубыми столбами лучей упирающиеся в надвигающуюся тьму? Не может же на самом деле не быть в Космосе звезд!

– Смотри, Лазар, смотри! – надсадно кричал Даорак.

«Да я и так пялюсь во все глаза!», – хотелось сказать мне, но слова застряли в глотке.

Потому что я понял, на что надо смотреть.

Недалеко от мирохода мчался окровавленный, и, надо думать, довольный собой «истинный владыка». Подобно кальмару, он втягивал встречный воздух и выбрасывал его позади себя темной от крови струей. В отличие от обесчещенного им «Каши», щуполов не стремился избежать встречи с чернотой подлинного Космоса. И, похоже, в какой-то момент исполинский моллюск приблизился к некой незримой границе. Пространство перед ним вдруг заколебалось, словно воздух над раскаленным асфальтом, сминаясь и закручиваясь спиралью. Перед монстром открылось что-то вроде диафрагмы в фотоаппарате. Он пролетел дальше и тут же безвольно обмяк, распластав лепестки своих бесчисленных щупалец. Диафрагма закрылась, «кость черепа Брахмы» опять стала безупречно гладкой и невидимой. А щуполов промчал по инерции еще с десяток-другой локтей и вдруг взорвался, словно перегретый паровой котел.