Катушка синих ниток - Энн Тайлер

Все встали.

– Я не понимаю, – обратился Ред к Аманде, пользуясь тем, что снова зазвучала музыка, – куда, он говорит, она ушла?

– Влилась во вселенский разум, – ответила Аманда.

– Да, как раз похоже на то, куда захотела бы отправиться ваша мама, – пробормотал Ред. – Но не знаю, я бы предпочел что-нибудь поконкретнее.

Аманда погладила отца по руке и указала строчку в сборнике гимнов.

Ри Бэском заранее предупреждала, что после службы люди захотят зайти к ним домой. Независимо от того, приглашали их или нет, они явятся, причем с расчетом на угощение. Поэтому семья, по крайней мере, была готова, когда в дверь позвонил первый гость. Не успев передохнуть, они вновь бормотали «спасибо», давали себя обнять, протягивали для пожатия руку. Служанка Ри Бэском предлагала на подносах маленькие сэндвичи – их утром доставила служба кейтеринга. Какие-то трое мужчин ближневосточной наружности, одетые куда строже, чем сыновья Эбби, в шокированном молчании наблюдали, как дети Стема гоняются друг за другом, путаясь под ногами у взрослых. Крошечная, никому не знакомая пожилая женщина несколько раз поинтересовалась, есть ли бисквиты, которые всегда пекла Эбби.

Денни перед тем, как отвезти Сьюзен на вокзал, попрощался, явно предполагая, что к его возвращению гости разойдутся. Но нет, он приехал обратно, а они все сидели. Сакс Браун и Мардж Эллис спорили об Афганистане. Элиза взяла бокал белого вина и элегантно держала его за ножку большим и указательным пальцами, отставив остальные. Ее косметика почти стерлась, синяк сиял вовсю. Служанка Ри, сняв туфли, разносила овощи крудите[33], а сама Ри, выпившая несколько больше, чем нужно, обнимала за талию чьего-то сына-подростка. Ред выглядел измотанным – лицо серое и какое-то обвисшее. Нора пыталась его усадить, но он упорно отказывался.

Затем гости разошлись все разом, словно по неслышному сигналу ультразвукового собачьего свистка. В гостиной остались только члены семьи, и свет в комнате вдруг показался им слишком ярким – как бывает, когда днем выйдешь из кино на улицу. На диване лежала разоренная сырная доска, коврик запорошило крошками от печенья, на спинке стула висела кем-то забытая шаль. Служанка Ри Веском на кухне мыла посуду и звенела бокалами. В туалете спустили воду, и вскоре в гостиную возвратился Томми, на ходу подтягивая штаны.

– Ну, так… – Ред обвел всех взглядом.

– Так, – эхом отозвалась Аманда.

Они стояли, уронив руки, и как будто ждали новых поручений. Но никаких поручений, конечно же, больше не было. Все кончилось. Они проводили Эбби в последний путь.

Казалось, нужно сделать что-то еще – подвести итоги, отчитаться о мероприятии. Посплетничать: «Ты не поверишь, что говорила Меррик» или: «Ты бы лопнула со смеху, если б видела королеву Юллу. Трей не явился, представляешь, у него, видишь ли, важная встреча, а вот королева Юлла пришла. Можешь вообразить? Помнишь, как она всегда называла тебя коммунисткой?»

Но стоп, стоп, подождите. Эбби умерла и никогда уже ничего этого не узнает.

По идее, раз Эбби не стало, Реда можно было оставить одного. Он со всем справлялся самостоятельно и наутро после похорон уже пошел на работу К обеду, однако, он вернулся, незаметно проскользнул на второй этаж в свою комнату и лег в кровать. И если бы Нора не зашла туда со стопкой выглаженного белья, неизвестно, сколько он пролежал бы, хватаясь за грудь и сморщив лоб не то от боли, не то от страха. Он уверял, что все ерунда, обычное переутомление, но не стал возражать, когда Нора попросила Денни отвезти его в больницу.

Это и впрямь оказалась ерунда – несварение, постановили врачи шесть часов спустя и отправили пациента восвояси в сопровождении всех его четырех детей: остальные трое примчались в больницу сразу после звонка Норы. Но, ерунда не ерунда, дочери Реда призадумались.

До сих пор они сходились во мнении, что у них еще будет время обустроить жизнь папы. Пусть сначала обстановка нормализуется, говорили друг другу Аманда и Джинни. Однако всю ту неделю бывали на Боутон-роуд едва ли не чаще, чем у себя дома, причем, как правило, без мужей и детей, словно демонстрируя, что заехали по делу Джинни – за мамиными кулинарными рецептами, Аманда – с картонными коробками под одежду Эбби. Но, оказавшись в доме, они уходить не спешили и все пытались завести откровенный разговор.

– Ты же знаешь, на Денни нельзя толком рассчитывать, – говорила Аманда Норе. – Сперва наобещает с три короба, а потом возьмет да и смоется. Удивляюсь, что он столько-то продержался.

Тут на кухне появился Денни, и Аманда осеклась. Он слышал? Денни поставил чашку в раковину и вышел, а Нора все молчала. Наклонив противень, она стрясала печенье с пергаментного листа, вид у нее был любезный и безучастный – словно Аманда лишь сотрясала воздух ради того, чтобы насладиться звучанием собственного голоса.

А Стем! Он стал такой тихий – видимо, от горя.

– Я думаю, в глубине души, – заговорила с ним как-то Джинни, – папа всегда был уверен, что вы с Норой останетесь здесь. Ну, в смысле, унаследуете дом.

Она виновато глянула на Денни, который сидел на диване рядом со Стемом и переключал каналы телевизора, но тот лишь покривил ртом. Даже он понимал, что Ред все свои надежды возлагает на Стема. Что же до самого Реда, то он будто не слышал Джинни. Застыл, прилипнув глазами к экрану, хотя ничего интересного не показывали – только реклама, реклама и еще реклама.

После воскресного ланча Ред отправился наверх подремать, а Аманда сказала остальным:

– В принципе, папе не требуется уход, это ясно. Но все же по утрам надо бы проверять, что с ним все в порядке.

– Для этого достаточно позвонить, – ответил Стем.

Аманда и Джинни обменялись недоуменными взглядами. Такого замечания они ожидали бы от Денни, но никак не от Стема.

Стем на них не смотрел, он наблюдал, как дети на ковре играют в настольную игру.

– Да ладно, папа рано или поздно с кем-нибудь познакомится, – лениво обронил Денни.

– Денни, ты что?! – воскликнула Джинни.

– Что?

– Да, он, конечно, может, – примирительно проговорила Аманда, – и какой-то частью сознания я хочу, чтобы так и было. Пусть найдет себе милую заботливую женщину. Но другая часть кричит: «А что, если эта женщина нам не понравится? Что, если она поднимает воротнички на своих блузках или еще что-нибудь в этом духе?»

– Папе никогда не понравится женщина, разгуливающая с поднятым воротничком! – возмутилась Джинни.

Тут с лестницы послышались шаги Реда и все замолчали.

Позже к вечеру, когда девочки собирали свои семейства и прощались у двери, Ред спросил Аманду, нужно ли сообщить адвокату о смерти Эбби.

– Господи, разумеется! Что же ты этого еще не сделал? – удивилась Аманда. – И кто ваш адвокат?

Ред ответил:

– Понятия не имею. Мы составляли завещание сто лет назад. И вообще такими вещами занималась ваша мама.

Стем издал неожиданный резкий смешок. Все обернулись к нему.

– Это как в том старом анекдоте, – сказал он. – Муж говорит: «Моя жена принимает решения по всякой ерунде – например, на какую работу мне пойти и какой дом нам купить, а я занимаюсь серьезными делами – например, принимать ли Китай в ООН».

– Чего? – не понял Хью, муж Джинни.

– Женщины правят миром, – объяснил ему Стем – В этом уж будь уверен.

– А разве Китай уже не в ООН?

Но тут вмешалась Нора:

– Не беспокойтесь, папа Уитшенк, я узнаю, кто ваш адвокат.

Сгладила неловкий момент.

В понедельник, когда Ред уехал в офис, Аманда привезла еще коробки. Можно было подумать, что она сама не работает. Впрочем, судя по деловому костюму, заехала она по дороге в контору.

– Нора, признайся, – Аманда поставила коробки в углу столовой, – ты можешь себе представить, что вы со Стемом останетесь здесь навсегда?

– Ты же знаешь, мы никогда не оставим папу Уитшенка, если ему действительно будет нужна помощь.

– Так ты считаешь, ему нужна помощь?

– Об этом надо спросить Дугласа.

У Аманды опустились плечи, она молча развернулась и вышла.

В холле она встретилась с Денни, который спускался по лестнице в носках.

– Иногда, – она посмотрела ему в глаза, – мне хочется, чтобы Стем и Нора не были такими… добродетельными. Это, знаешь ли, утомляет.

– Да неужели, – хмыкнул Денни.

Ред сказал сыновьям, что слыхал, будто мужчина после смерти жены должен спать на ее стороне кровати. Тогда меньше вероятность, что он ночью потянется к ней по ошибке.

– Я провел эксперимент, – признался он.

– И что, помогает? – поинтересовался Денни.

– Пока что-то не очень. Я как будто даже во сне помню, что ее больше нет.

Денни передал Стему отвертку. Они снимали с окон сетки, чтобы поставить зимние ставни, а Ред следил за их работой. Без особой необходимости, ведь мальчики проделывали это далеко не в первый раз. Ред сидел на заднем крыльце в огромном шерстяном кардигане – творении Эбби в дни ее увлечения вязанием.