Глоток огня - Дмитрий Емец

– Садитесь, пожалуйста!

Юля с интересом разглядывает юношу. Чистенький такой, точно ваткой на палочке помытый. Куртка у него красивая, дорогая, но по чердакам в такой не пошастаешь. Все эти молнии отдерутся, свето-отражательные полосы на рукавах тоже. Да и в темноте выдадут, стоит тому, кто тебя ищет, зажечь фонарик.

– Девушка, ау! Садитесь! – повторяет молодой человек нетерпеливо. Он делает доброе дело, поэтому и хочется покричать.

Юля наконец понимает, что обращаются к ней.

– Да ну! Я не устала! Сиди сам! – отказывается она.

Молодой человек, немного помявшись, опускается обратно и снова затыкается наушниками. Через минуту он опять вскакивает и уступает место уже не Юле, а какой-то другой девушке, вошедшей в троллейбус, такой же чистенькой и порхающей, как и он сам. Перед тем как опуститься на сиденье, девушка кратковременно косится на Юлю, не понимая, почему та не села. Юля демонстративно отворачивается. Порхающая девушка садится и большим пальцем начинает что-то делать в своем смартфоне. Роется в нем точно курица. Юля смотрит на нее, и ей хочется взять ее шапку двумя руками и сильно дернуть вниз, натянув на глаза. Ей хочется выть волком и грызть поручни троллейбуса. Почему все так? Почему одним все, а другим ничего?!

Хотя что, собственно, не так? Разве каждый не получил именно то, чего хотел?

Молодой человек все-таки оторвал пятую точку от сиденья. Герой! Родина тебя не забудет, и военкомат наградит! Легкомысленная дурочка села и копается в телефончике. Тоже правильно. Вдруг там что-то важное потеряется? Сама же Юля осталась гордой, но сильной. Разве не этого она хотела?

Но все равно горечь не отступала. Юля собралась уже осторожно боднуть лбом троллейбусное стекло – просто чтобы охладиться, как вдруг чья-та тяжелая рука легла ей на плечо. Она резко обернулась, готовая, если потребуется, врезать локтем и сразу бежать. За ее спиной стоял грузный смуглый мужчина и грозил ей пальцем.

– Слюшай! Ты ныкуда не уходи, да! – сказал он.

– Это еще почему? – грубо спросила Юля.

– Полосатый шмэл на тебе! Ты ровно стой! Я его убивать буду! – сказал мужчина и стал осторожно заносить ладонь.

На другом своем плече Юля увидела большую, тусклым золотом облитую пчелу. За мгновение до того, как добровольный помощник накрыл ее ладонью, Юля шарахнулась и, отпрыгнув от него, выскочила из троллейбуса.

Пробежала несколько метров. Остановилась. Опять уставилась на плечо. Она была убеждена, что пчелы там больше нет. Улетела. Но та сидела, даже пританцовывала, бегая по кругу, точно собака, которая проминает снег перед тем, как улечься.

Юля щелкнула пчелу пальцем. Та, не слетая, перебежала по ее куртке на спину. Пока она бежала, Юля безуспешно пыталась дотянуться и сгрести ее рукой. Не получилось. Потерлась спиной о дерево – снова не получилось согнать. Наконец пчела появилась на другом плече и опять начала вертеться. Юля схватила ее, на миг ощутив литую, совсем не пчелиную тяжесть, и швырнула пчелу в урну, где, зажженная, видимо, окурком, дымила бумага. Попав в дым, пчела на секунду потерялась и хотя и появилась из урны почти сразу, за Юлей не полетела, а бестолково закружилась вокруг.

Юля через галерею магазинчиков чесанула к метро. Навстречу ей из подземного перехода уже поднимался молодой человек, худощавый, изящный, с выбившимися из-под шапки льняными волосами. Юля посмотрела на него совсем мельком, отметив, впрочем, все это.

«Почему говорят «принцесса на горошине»? На самом деле, «прЫнцев на горошине» куда как больше! Ходят такие вот тютики и мечтают о Василисе Премудрой и Прекрасной, которая все за них разрулит да еще и красавицей будет!» – подумала Юля так или как-то очень похоже, потому что мыслят люди все же не словами, а мгновенными яркими образами, сменяющими друг друга.

Увидев Юлю, принц на горошине на мгновение оцепенел, а затем, шагнув в сторону, расставил руки, загораживая ей дорогу.

– Погоди… стой… погоди! – торопливо крикнул он. – Вот так совпадение! Меня послали за тобой! Я Афанасий! Я из ШНыра! Мы даже как-то виделись!

Юля остановилась. Она вспомнила, что действительно видела его, причем недавно. Надеясь перехватить денег в долг (на что он получил, впрочем, только громкое «ха-ха!»), Макар назначил ей встречу на конечной станции, а из электрички вышел как раз вместе с этим принцем, на шею к которому с радостным воплем сразу кинулась смешная девушка, одетая пестро, как канарейка.

Юля запомнила эту девушку, потому что, ожидая электричку, та все время подпрыгивала от холода и спорила сама с собой, что поезд придет чуть раньше расписания. А еще у девушки в одной руке был соленый огурец, а в другой шоколадка, и она по очереди откусывала и то и другое. Когда электричка уже почти подошла, девушка быстро выкинула недоеденный огурец в урну, а шоколадку спрятала в карман, после чего, видимо не исключая поцелуев, быстро прополоскала рот из маленькой бутылочки, поспорив сама с собой, что не забыла взять эту бутылочку.

Сейчас, задержанная Афанасием, Юля нервно оглянулась, проверяя, не летит ли за ней пчела. Может, и правда отстала, сбитая с толку дымом горящего мусора? Афанасий все еще маячил перед ней. Стоя в ведущем в метро переходе, посреди лестницы, они всем мешали. Афанасий взял Юлю за рукав и, проявляя мягкую властность, потащил ее наверх, в город:

– Идем! Тут рядом, кажется, имеется в наличии некое кафе!

– Я не могу! – сказала Юля.

– Я тоже не могу! – заверил ее Афанасий. – Но НАДО! Идем! Совсем ненадолго!

Юля неохотно подчинилась.

«Некое кафе» оказалось мини-пекарней восточной кухни, выгороженной прямо на улице. Сама кухня обогревалась, а та часть, где стояли столики, нет. Афанасий заказал две самсы, причем такие острые, что после каждого укуса Афанасий и Юля икали и плакали.

– Эх! Вот бы на огонь подышать! Мне кажется, была бы струя пламени! – сказал Афанасий.

В самсе таился бараний жир. Вытекая, он застывал крупными желтоватыми каплями, удивительно похожими на расплавленный воск. Юля ковыряла их ногтем. И правда, натуральная свеча! Когда сестра умерла, она ставила в храме свечи и подолгу стояла, бездумно глядя, как они горят и превращаются в восковые лужицы.

Афанасий мучительно выискивал глазами салфетку. Капли жира на пальцах приводили бедного принца в ужас. Юля же, напротив, только посмеивалась. Как-то, скрываясь от берсерков, она две недели питалась только крысами и голубями. Так что жиром ее было не испугать.

– Не заморачивайся! Оближи пальцы, и все дела! – посоветовала Юля.

– Как?!

– А так… – сказала Юля и, подавая ему пример, облизала свои пальцы.

Афанасий брезгливо отшатнулся, и Юля почувствовала, что он с младенчества устрашен микробами. Небось мама бегала за ним хвостиком, протирая спиртом любую игрушку, за которую он брался.

– Я же после метро, – жалобно сказал он, пытаясь вытереть руки магазинным чеком. – Я так не могу, как ты! Ты же не была сегодня в метро!

– Нет.

– Вот видишь!

– Но я по теплотрассе проползла метров четыреста…

Афанасий задумался, видимо, сравнивая теплотрассу и метро, чтобы убедить себя, что метро грязнее.

– А теплотрасса… она ведь… ну там же горячая вода? – сказал он осторожно.

– Реки горячей воды! – воскликнула Юля. – А еще через каждые десять метров обязательно лежит детское мыло, из трубы выведен кран и висит свеженькое полотенчико… Ну, там, крыски пробегают иногда… трупики попадаются, бомжики спят… Ладно, не смешно… Чего тебе надо?

Афанасий осторожно выглянул из кафе. Отовсюду доносился ледяной звон – это со всех труб, крыш, козырьков, киосков сыпались, разбиваясь, крохотные сосульки. Мимо Афанасия, исчезая в метро, тек бесконечный людской поток. За ними никто не следил. Они были пугающе никому не нужны.

Когда Афанасий вернулся, Юля сидела напряженная и что-то накрывала на столе перевернутым пластиковым стаканчиком, придерживая его двумя руками. Афанасий понимающе усмехнулся.

– Держишь? Не улетит? – заботливо спросил он. – А теперь осторожно тряхни челкой!

Слово «осторожно» Юля восприняла как-то неправильно и так дернула головой, что едва не разбила затылком витрину со свежеиспеченными булками. На стол с ее волос упала золотая пчела. Перевернулась и как ни в чем не бывало поползла по Юлиному рукаву. Афанасий так и впился в нее глазами. На вид пчела была самая обычная. Никаких отличий от любой шныровской пчелы. Ну разве что более новая, яркая, совсем недавно выдохнутая ульем. Жизнь еще не истерла ее.

– Моя пчела чуть поменьше. У тебя она какая-то крупноватая, примерно как у Ула, – сказал Афанасий.

Юля вскинула на него одичалые глаза.

– То есть я ЧТО – шныр, что ли? – спросила она.

– Ну да, – ответил Афанасий просто. – Приятно иметь дело с подготовленным человеком! Никаких маршруток не надо. Никаких похищений. Можно не объяснять, кто такие ведьмари, и так далее. Пустяковое у меня задание!.. Еще самсу?