Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учеба в школе, успешное окончание Благовещенского политехнического техникума, служба в Советской армии, Афганистан — вот основные вехи его короткой жизни. Две строчки — и вся биография. По‑военному кратко, лаконично.
Как и все мальчишки, он любил играть в войну, рыл окопы, «ходил в атаку»…
Родители гордились им. Он всегда защищал слабых и маленьких, стоял за них горой. Учился на «хорошо» и «отлично». Матери Марии Андреевне всегда и во всем помогал, ждал ее с работы с горячим ужином на плите. Андрей рос жизнерадостным мальчиком. По своей натуре был оптимистом.
Детство Андрея прошло в таежном краю, где он часто с отцом Александром Семеновичем ходил на охоту. Еще будучи ребенком, довольно метко стрелял. С шестого класса Андрей посещал секцию самбо, потом каратэ. Любил много читать, увлекался техникой. Отец и убедил его поступить в политехникум.
Андрею было только двадцать. Впереди ждала работа, к которой он уже сделал первый шаг (закончив техникум, получил специальность техника‑электрика). Его любили и ждали родители, сестра. Его любили и ждали друзья. И он их всех любил. И хотел жить. Ведь двадцать лет — это так мало. Но в решительную минуту он сделал бросок, заслонив собой командира. Он понимал, на что шел. Он не мог иначе…
В семье, где Андрей родился, почитали и ценили труд. Уважение к старшим было непреложным правилом. Любовь к Родине, общественный долг — превыше всего. В детстве Андрей часто слышал рассказы матери и бабушки о том, как его дед Андрей Рыжов боролся за Советскую власть
В бабушкиной заветной папке лежали пожелтевшие от времени письма и ее сына, Сергея Рыжова. В сундучке хранился орден Отечественной войны II степени.
Сын и внук, дядя и племянник, жизнь которых оборвала война… Они такие разные, эти войны: Отечественная и афганская, особенно сейчас, когда нам открыли глаза на так называемый интернациональный долг. Но страшная схожесть всех войн на планете, освободительных или захватнических, в том, что уносят они людские жизни. Молодыми в памяти близких, всех, кто их знал, остались солдат Великой Отечественной Сергей Рыжов в сороковые годы и его племянник Андрей Мельников, участник необъявленной войны конца семидесятых — начала восьмидесятых.
У Андрея была возможность остаться в Уссурийске, не ехать в Афганистан. Но он предпочел разделить участь 100 солдат‑амурчан, своих однополчан. Вот как писал об этом родителям Андрея замполит соединения:
«…Вашего сына я помню. Где бы я его ни встречал, всегда он был в хорошем настроении, всегда у него было „все отлично“… Последний разговор у нас состоялся в конце 1984 года. Я знал, что он одним из первых написал рапорт с просьбой отправить его в десантные для прохождения службы в Афганистане. Я сказал: „Андрей, ты необходим здесь и можешь остаться в части. Тебя за это никто не осудит“. Он обиделся на меня и ответил: „Если ребята уедут, а я останусь, я себе никогда не прощу этого“. Память о таких ребятах мы должны хранить всегда…»
К военной службе Андрей готовился охотно и основательно. Поставив цель — попасть в десантные войска, он закалял себя физически, тренировал волю и своего добился.
Сам Андрей, конечно, не считал себя каким‑то особенным. Просто старался взять то, что ему по душе, у героев, о которых читал в книгах, узнавал из жизни. Уже в армии, при встрече с матерью, он с восхищением говорил об одном из таких героев сегодняшних дней: «Мама, представляешь, какой командир! Ему всего двадцать три года. Он только что женился. Бандиты окружили его, хотели взять живым. Он подпустил их и подорвал себя и их гранатой». (Речь шла о подвиге лейтенанта Н. А. Кузнецова.)
Позже в письмах сообщал о себе: «У меня все нормально, командую отделением. Ведь, как вы знаете, мне присвоено звание младшего сержанта».
И уже из Афганистана, пытаясь уменьшить тревогу матери, Андрей писал, что они лакомятся шоколадом, купаются в бассейне, занимаются спортом, как будто только в этом заключается вся его служба. Святая неправда любящего сына! Только двоюродному брату он написал то, что испытывал в действительности:
«Когда ходим на задания для оказания помощи афганским воинам, таскаем за плечами 45–50 килограммов. Стараемся как можно больше брать патронов, гранат и самый минимум пищи и воды. На днях нас обложили „духи“, бой шел около часа. Стреляют они классно. Но из наших никого не убили. Я одного „духа“ уложил из снайперской винтовки… Только я прошу: маме — ни слова».
Спецназ, парашютный десант, стоны, кровь, смерть товарищей… Снайпер, разведчик… Его очень любили боевые товарищи. В письмах Андрей просил родителей не беспокоиться за него, беречь себя. И это в его 19 лет!
В тот день, 2 июля 1985 года, было жарко, как и положено афганским летом. В подразделении шли обычные занятия: кто готовился к выходу, кто отдыхал, кто нес службу по охране расположения. Словом, царила та привычная солдатам обстановка, когда в любой момент мог прозвучать сигнал боевой тревоги. И он прозвучал. Разведывательная группа, в которую входил и Андрей Мельников, получила задачу выдвинуться в район и оказать помощь попавшим в окружение товарищам. Разведчики ушли немедленно. Они успели вовремя. Спасли друзей. Вот только вернулись не все. В этом бою погиб Андрей Мельников, награжденный посмертно орденом Красной Звезды. Страшное, непонятное слово: посмертно…
Мария Андреевна и Александр Семенович писали сыну спокойные, полные надежды на его возвращение письма, но…
Вот оно, роковое письмо:
«…С глубоким прискорбием сообщаем Вам, уважаемые Александр Семенович и Мария Андреевна, что Ваш сын, младший сержант Андрей Александрович Мельников, выполняя боевое задание на территории ДРА, проявив стойкость и мужество, погиб в бою, закрыв своим телом командира…»
С прискорбием сообщаем… выполняя боевое задание… погиб в бою… Страшная весть. Все темнеет перед глазами…
В Благовещенске, где живет мать героя, отдают дань его памяти. Ежегодно проводятся соревнования по волейболу среди команд Дальневосточного региона на приз Андрея Мельникова.
В городе Алдан живет сестра Андрея, назвавшая маленького сынишку в память о брате Андрюшей. Получилось полное совпадение: Андрей Александрович Мельников. Дай Бог тебе, маленький Андрюха…
«На протяжении 15 лет я стараюсь успокоиться, — пишет Мария Андреевна. — Все пишу кому‑нибудь, рассказываю о нем. Я считаю, мой Андрей подобен Иисусу Христу. Все 15 лет (написано в 2000 году) пишу, и все хочется писать и писать о нем. Я отношу его к числу святых. Он явно помощник Бога и своей матери… Если напишете о нем в книге, то его слава и память о нем будет жить вечно».
А этим отрывком из стихотворения журналистки Н. Релиной из Благовещенска мы хотим закончить свой рассказ об одном из героев‑спецназовцев.
Он мог бы облакамилюбоваться,Листвой берез, цветеньемтрав.А он, лишь встретив весендвадцать,Шагнул в бессмертье,жизнь свою отдав.А ведь могло бы все иначестаться,Когда бы он не рвалсяна Афган.
Все могло быть иначе…
«Решил проверить себя? Что ж, проверь…»
Когда остриженный наголо Павел появился на пороге и громко оповестил: «Родичи! Готовьтесь к проводам новобранца!», у Светланы Никоновны похолодело в груди. И не только от предстоящей разлуки с сыном (в конце концов, это ожидалось со дня на день), сколько от чего‑то тревожного, идущего от его нового облика.
«Голова казалась какой‑то маленькой и никак не соответствовала его крупной фигуре, — вспоминает она. — Совмещение близкого и далекого… родного и чего‑то незнакомого в облике сына не давало покоя…»
Все похолодело, когда она поняла, что навевало тревогу: остриженный Павел явил собой ожившую фотографию деда Павла Захаровича в их семейном альбоме, фотографию 1941 года, сделанную перед отправкой на фронт. Дед был в молодом возрасте, хотя и старше нынешнего внука, которого он, разумеется, не видел. Потому что у деда больше не было других возрастов…
«Та же стриженая голова. Тот же разрез слегка суженных глаз. Те же слегка припухшие губы. Та же богатырская фигура. Лицо открытое, доброе, со сдержанной улыбкой». Через двадцать лет после гибели Павла Захаровича где‑то под Ленинградом у него родится внук, которого назовут его именем…
Неужели внуку предстоит повторить судьбу деда? — вот что морозило душу Светланы Никоновны.
О, этот таинственный долгопрогнозный барометр — материнская интуиция!
