Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такое отношение очень взрослило Алексея. Он действительно взвалил на себя многое. Сразу и не перечислить всех проблем, которые существуют в домашнем хозяйстве: дров привезти, наколоть, сена заготовить, корову подоить, убрать… Свою любовь к животине Алексей выразил в имени «Муська». Кошачье имя — корове. Он ее даже конфетами кормил, добрый чудак Алешка. Даже в письмах из армии просил Муську не продавать: «Вернусь — легче будет».
«Алексей был честным, очень порядочным человеком, готовым в любую минуту помочь, прийти на помощь. Он умел слушать собеседника, а своими проблемами других не загружал, вспоминает одноклассница Ирина Сергеевна Шилдаева. — Он часто опаздывал в школу на первый урок, так как управлялся дома по хозяйству: кормил, поил корову, носил воду, топил печки. Нам это раньше казалось непонятным, но спустя годы, когда мы сами стали родителями, то осознали и поняли всю глубину его чувств к матери, настолько бережных и трогательных…»
«Он в восьмом классе был, когда уже сам договаривался, чтобы привезти сено корове, — продолжает Любовь Михайловна. — И привозил: иногда вдвоем с каким‑нибудь мужчиной. Мама с бабушкой только им тогда и жили. Я в институте училась. А они с Алешей собирались дом построить. Они бы и построили… Корову приучил к своему свисту: возвращается стадо, Алеша свистнет — корова к нему. Проблем не было ее домой загнать».
Школьные годы… Пролетают они как один миг, золотой миг безоблачного детства, мелькнувший, словно сон…
По натуре Алексей был романтиком. Он мог часами рассказывать о ночном небе. Знал расположение и название каждого созвездия, строил планы на будущее. Кто знает, кем он мог бы стать.
После школы Алешка пошел на завод. Освоил специальность штамповщика. Поступать никуда не стал, трезво рассудив, что двоих студентов на одну мамину зарплату многовато. Да и задерживаться над учебниками он не любил. Максимум использовал свое природное дарование: схватывать все на лету, и как‑то между прочим получал свои «четверки». А вот читал действительно много. А однажды, когда в один из тихих вечеров, зашел разговор о будущем, они вместе с мамой решили, что учиться он будет после армии.
Рассказывает И. С. Шилдаева: «У Алеши было немного друзей, но они были верные и надежные, и он сам отличался преданностью и взаимовыручкой. Вспоминается такой случай: в классе шестом‑седьмом любимым занятием девчонок и мальчишек зимой было прыгать с крыш домов, сараев и бань в сугробы снега. Мы легко прыгали с крыши дома на крышу сарая, а затем уже в сугроб. Одна из нас прыгнула на сарай, а дальше побоялась. В это время мимо проходил Алешка, оценив ситуацию, сбегал домой за лестницей, и под дружный хохот одноклассница слезла по лестнице вниз.
Раньше мы часто компаниями ходили в кино, на дискотеку, просто гуляли по улицам с гитарой и песнями. Он не задумываясь мог предложить свои перчатки, если у кого‑то замерзли руки, снять свою курточку. В компании Алеша был очень веселый, много шутил, рассказывал анекдоты».
«Все мальчишки, которые жили в нашем доме и соседнем тоже, сходили в армию и нормально вернулись домой. Обычное дело. Только вот наш Алешка погиб», — с горечью говорит Любовь Михайловна.
…Почему? Потому что маму часто встречал с работы (она ходить совсем не могла, когда болела нога). Ей женщины часто говорили: «Какой у вас, Раиса Федоровна, сын…»
…Или потому, что бабулю «чмокал» в щеку, когда прибегал из школы… Поч‑ч‑че‑е‑м‑м‑у‑у‑у?
Когда они все, коротко стриженные мальчишки, были уже в автобусе, который вот‑вот должен был тронуться, Алешка не выдержал — закрыл лицо шапкой и расплакался. Так и уехал со слезами».
«Когда провожали Алексея в армию, — пишет И. С. Шилдаева, — никто из нас не мог предположить такого трагического конца. В тот день мы провожали троих одноклассников, и по року судьбы они все служили потом в Афганистане. Двоим из них посчастливилось вернуться домой, а вот Алешка не вернется никогда…»
Раиса Федоровна ездила к сыну на присягу. Как он радовался! Мама не хотела волновать сына и приехала неожиданно для него. Алеша потом вспоминал: «Марширую по плацу, смотрю: мамуля стоит…»
«Второй раз мы с мамой к нему вдвоем летали в Чирчик. Так хорошо помню, как он с нами через маленькое окошечко в заборе разговаривал. Я была уверена, что, когда мы к нему приедем, он все нам расскажет, может, поплачет. А он — нет, все время был какой‑то сосредоточенный. А в последний вечер, когда мы провожали его из гостиницы до части, он был с совершенно „каменным“ лицом. Я тогда маме ничего не сказала, но так было тяжело на душе».
Потом была служба в Афганистане, в городе Джелалабад. Трижды Алексей принимал участие в боевых операциях. За смелость и отвагу был награжден медалью «За отвагу».
Начало 1986 года ознаменовалось боями с душманами. Один из них состоялся 5 января у кишлака Бар‑Кашмунд, провинция Нангархар.
Существует несколько версий гибели Алексея Лобанова. Каждая имеет право на существование, у каждой есть очевидцы. Главное, что нет единого мнения об обстоятельствах гибели. Мы приводим ту, которая изложена в письме сослуживца Алексея А. Токарева: «В том тяжелом бою в кишлаке Бар‑Кашмунд (провинция Нангархар) мы столкнулись с большой бандой, прошедшей подготовку в Пакистане. Алексей оказался в гуще боя и был тяжело ранен. До сих пор в памяти его слова: „Мама, что со мной, мама?“. С этими словами он и ушел…»
«Очень хорошо помню тот день, когда к нам пришла рано утром женщина из местной администрации, еще были какие‑то люди и врач. (Очень хорошо помню белый халат.) Сразу у порога они и сказали, что Алеша погиб. У мамы был, наверное, шок, потому что она не плакала, она просто не поверила. Всем ходила и показывала письмо, датированное 5‑м января.
А пятого, они сказали, он и погиб. До сих пор помню эту ее фразу: „Вот видите, пятого он написал письмо, пятого, пятого…“ Как бы там ни было, но Алешки не стало.
Мама хоть и увидела Алешу погибшим, все равно ждет чего‑то всю жизнь».
И. С. Шилдаева: «С ужасом вспоминаем тот день, когда пришла весть о трагической гибели Алексея. На дворе стоял обычный зимний день, светило солнце — и в один миг день превратился в ночь. Это страшное известие за короткое время облетело наш поселок и стало общим горем. В лице Алексея мы потеряли надежного и верного друга. Эта боль в сердце каждого из нас, одноклассников, останется на всю жизнь…»
Невозможно положить на бумагу слова, которые могли бы передать состояние матери, потерявшей своего ребенка. Нет таких слов. Не под силу никаким авторам. Понять это состояние может только Мать.
Единственное, что помогло вернуть Раису Федоровну в эту жизнь и заставило что‑то делать, — это внуки. У сестры Алексея, Любови Михайловны, родился сын. Назвали его Алешей. «Он очень похож на брата, мой Алешка Витальевич, но нам с мамой часто очень хочется сказать: Алексей Михайлович». Потом родилась дочь — Ольга. Забот у бабушки Раи прибавилось. И обе, и мама и сестра, очень уверены, что если бы жив был Алешка — Большой, он бы обязательно подружился со своими племяшками.
«Жизнь идет своим чередом, — заканчивает свое письмо Любовь Михайловна, — но боль утраты кровоточит, и до сих пор мне снятся сны, что я спасаю своего брата, или кричу в пустоту: Алешка‑а‑а‑а…»
Вся искренность чувств тех, кто знал Алексея Лобанова, звучит в стихотворении Андрея Чернышева. Не будем вникать в совершенство написанного и профессионализм автора, главное — написано оно от души.
«Был обыкновенным русским пацаном»
Так сказал о нем Лысов Анатолий Иванович, подыскивая слова, которые бы рисовали облик его младшего брата. «Пай‑мальчиком не был, но и много хлопот не доставлял никому. Отзывчив был на все, ответственный, доброжелательный. Маленьким все к технике тянулся, очень неравнодушен к ней был, в школе картингом занимался, да и в училище не оставлял это дело. Вечно ковырялся то в велосипеде, то потом с мопедами, мотоциклами. Стал заниматься в аэроклубе парашютом».
«Обыкновенный русский пацан» после трех месяцев «учебки» в армии делился с сестрой Таней своими познаниями самого себя:
«Так что, Таня, я вообще хороший стал. Вступил с Вовкой Трубицыным в ВЛКСМ, вот только корочек пока еще не дали, фотографий нет… Мы с Вовкой на цветную сфоткаемся.
Сегодня мы с тоски тащимся. Идет дождик, а комбат приказал письма писать, пока не кончится. Если бы сейчас не было дождя, то бегали бы по горам на тактике или на стрельбище стреляли.
Вот как прикинешь, сколько на гражданке времени убил зря…»
«Я еще не так на своих одногодков обижаюсь, — скажет он по другому поводу, — то пьянка, то гулянка. Вот такие пироги». А теперь — никакой обиды на комбата, что гоняет их по горам в минуты вынужденного безделья.
