Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко

Морская романтика настолько увлекла Яшу, что он записался в яхт‑клуб «Атланты» при заводе имени Чкалова.

С удовольствием занимался теорией, а верхом удовольствия для него было лето, когда всем клубом они выезжали в Бурмистрово для практических занятий. Принимал участие в регатах в общекомандных зачетах. Параллельно Яша увлекся и спортом — был одним из сильнейших бадминтонистов среди детей Новосибирска.

26 июня 1984 года на выпускном балу в школе Яша вместе с пожеланиями и напутствиями учителей, изложенными в послании «Тебе, выпускник», получил дружеский шарж от одноклассников‑мудрецов. Отразив в нем весь смысл его дум и стремлений, они как бы пожелали ему: «Семь футов под килем…»

В ноябре 1986 года Яков был призван в армию. Служба началась в «учебке» города Чирчик Ташкентской области. Получив специальность радиотелеграфиста, продолжил службу в роте связи. Приехав навестить сына, родители узнали, что его, как и многих других ребят, готовят для отправки в Афганистан. «Мы задали ему мучивший нас вопрос: „Хорошо ли он подумал о своем решении? Может быть, не поздно отказаться?“ На что Яков без промедления ответил: „Я должен так поступить“», — вспоминают родители.

В первых числах мая 1987 года Яков был уже в Афганистане. Письма от него приходили радостные. Каждое письмо начиналось словами: «Здравствуй, моя милая мамочка!» или «Папа, родной мой, папа!..» В одном из своих писем Яков написал: «Кто здесь был, пусть гордится, кто не был — радуется!».

О том, что происходит там, не было ни слова. Лишь иногда нет‑нет да и проскочит строчка, мол, скучаю, очень сильно хочу домой. И он вернулся… Спустя два с половиной месяца — в цинковом гробу…

Что бы там ни говорили, но очень мало людей, настолько увлеченных своей мечтой, каким был Яша Кайдалин. Он запоем читал книги о моряках и морских путешествиях. С каким благоговением он внимал рассказам отца, которому после школы юнг и службы на флоте было что рассказать интересного. И решение о будущей профессии не было случайным: «Хочу стать военным моряком, буду поступать в военно‑морское училище во Владивостоке». Почему Владивосток? Может, потому, что именно во Владивостоке стоит оформленная под музей подводная лодка — аналог «С‑56», на которой служил его отец. Видно, находясь далеко от родных, от отца, он хотел в то же время быть всегда рядом с ним. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает… Поездка на восток не состоялась. Но Яша духом не пал. Подал документы в Новосибирский институт водного транспорта на факультет механика‑судоводителя. Главное, что привлекало его в этом вузе, — будущая профессия предполагала выход в море.

Вступительные экзамены сдал легко…

«Я помню Яшу Кайдалина по школе, когда он учился в старших классах, — вспоминает учитель истории Евдокия Панфиловна Шатова. — Бросалось в глаза спокойное выражение его лица, казалось, что ничто не может вывести его из равновесия. Первое впечатление — равнодушный ко всему. Но лишь потом понимаешь, что основная черта его характера — уравновешенность. Добрый ко всем, внимательный, бесконфликтный — таким он был. К учебе он всегда относился с интересом, на все моменты и темы Яша имел свою точку зрения, мог и поспорить, отстаивая ее. Всегда аккуратно одетый, подстриженный, вежливый и внимательный — таким он и запомнился многим из нас. Мы с ним очень дружили, Яша мне нравился своей житейской простотой, каким‑то уютом веяло от него. Никогда не было проблем или суеты с этим парнем. Наверное, он и ушел из жизни со своими широко открытыми в мир глазами, пытающимися объять необъятное, все увидеть и запомнить…»

В армию призвали Яшу со второго курса института. И хотя просился на флот, попал служить в спецназ. Недюжинное здоровье и музыкальный слух решили его судьбу.

Корреспондент газеты «Воин России» старший лейтенант А. Широков в статье от 6 января 1987 года, так описывал обстоятельства гибели Якова:

«Детали и нюансы того боя, во время которого был смертельно ранен Кайдалин, неизвестны. Из рассказов офицера, сопровождавшего его гроб, и однополчанина, который до сих пор живет в Новосибирске, родители узнали, что Яков находился в составе группы на выносном посту, перекрывающем караванные тропы со стороны Пакистана. Ребятам предстояло в ближайшие дни смениться, передав пост другой группе. Но вернуться удалось не всем.

О караване разведка доложила заранее, поэтому небольшой отряд наших бойцов был готов к встрече „гостей“. Завязался бой. Помощь, которую успел вызвать по рации Яков, пришла с небольшим опозданием, которое для Кайдалина стало роковым. Лишь после боя, когда при поддержке вертолетов и артиллерии удалось рассеять караван, командир группы с удивлением заметил Якова, который ничком лежал в стороне. „Вертушка“ доставила парня в госпиталь, но слишком уж тяжелым было ранение, слишком много он потерял крови».

Семь дней Яша боролся за жизнь. Врачи сделали все возможное и невозможное. 24 июля он скончался, не приходя в сознание, в Джелалабадском госпитале.

«Кто здесь был, пускай гордится, кто не был — радуется!». Это слова Якова Кайдалина легли в основу небольшого музея, который был создан в школе № 177, где он учился.

Девять граммов в сердце…

В своем письме мама Игоря Москаленко сразу объяснила, почему она так назвала сына: «Ребенка с этим именем грубо не назовешь, только ласково, бережно: Игореша, Игорек…» Таким образом, сложившаяся в семье атмосфера понимания, доброты, нежности и душевной теплоты даровала ребенку самое лучшее качество: любовь к ближним.

Защищая неизвестно от кого и неведомо для чего чужую землю и чужой народ, Игорь Москаленко, чье имя носит теперь его родная школа № 67, навсегда остался двадцатилетним.

Рос он в обыкновенной рабочей семье: мама Галина Сергеевна работала на железной дороге, отец Василий Евгеньевич — водителем автобазы.

Рос Игорек худеньким и маленьким мальчиком, казалось, что он не вырастет никогда. В пять лет любил играть в «мамлюков», фильм такой показывали по телевизору, вот ему и понравились всадники. «Накинет на плечи пиджак, — вспоминает Галина Сергеевна, — вверху застегнет пуговку, в руке сабля и верхом на палке скакал по комнате как на коне и кричал: „За мной, мамлюки!“.

В первый класс Игорюша (так я называла его в детстве) пошел в 1974 году, в школу № 67 Кировского района. Учился неплохо: до седьмого класса был хорошистом, а потом, как водится, скатился — пошли „тройки“. Замечаний по поведению не было. В школе увлекался хоккеем, был в школьной команде нападающим. Научился играть на гитаре, пел песни, у него было много друзей, и Игорь был всегда душой коллектива.

К окончанию 8‑го класса Игорь вытянулся, окреп. Несмотря на это, я все смеялась над ним, потому что у него друзья были не только ровесники, но и малыши: он играл с ними в хоккей и футбол. Никого никогда не обижал и сам не дрался. Любил животных. Однажды принес котенка и дал ему имя Ромка. Уж очень они любили друг друга, даже спали вместе.

Мы жили в бараке, то есть никаких коммунальных удобств. Отец у нас постоянно в командировках, и вся „мужская“ работа была на сыне. Не надо было повторять и напоминать, что сделать.

Он сам знал: вода, снег, уголь — его святая обязанность, а потом уже гулять. Никогда не жаловался что ему трудно или кто‑то его обидел».

Получив восьмилетнее образование, Игорь решил покинуть школу и поступить в техникум.

— Я была против этого намерения, — говорит Г. И. Саренко, бывшая классная руководительница, — очень не хотела отпускать Игоря, но он был непреклонен…

Однако, расставшись со школой, одноклассниками, учителями, Игорь часто заходил проведать их, поделиться новостями. А в один из таких визитов огорошил всех сообщением о том, что уходит в армию. И не было при этом в его глазах ни боли, ни тоски. Лишь легкая грусть от предстоящей разлуки с родными и близкими ему людьми.

Наверное, не мог даже подумать этот юноша, только что закончивший техникум и не успевший толком поработать, что домой он вернется в цинковом гробу. До последнего боя, пока не прервалась молодая жизнь, он не забывал о своих друзьях. Писал им письма о себе, о своих тяжелых буднях. Не грустил он даже в армии, не унывал, верил, что они встретятся, что снова соберутся вместе, споют свои любимые песни.

Гитара в руках Игоря звучала божественно. Она помогала ему и его друзьям и в радости, и в горе. Способность понимать друзей, проникаться состоянием других людей — одна из самых главных черт в Игоре. Этот скромный, аккуратный, уверенный в себе паренек оставил о себе самые светлые воспоминания. Друзья Игоря по классу каждый раз, встречаясь, говорят о нем, ходят на кладбище к его могиле и там беседуют с ним.