Полуночное солнце - Кэмпбелл Рэмси Дж.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так ты собираешься мне рассказать?
Он снова отвернулся к окну. Уже наступила настоящая ночь, которая словно вышла из леса и расползлась по всему ландшафту.
– Мне нужно еще подумать, – сказал он. – Не хочу записывать, пока ясно все не увижу.
– Что ж, не рассказывай мне, если ты еще не готов.
– Нет, я хочу, чтобы ты услышала. Если я расскажу тебе и детям, наверное, это поможет мне увидеть то, что я пытаюсь вспомнить. – Он пристально глядел перед собой, словно темнота могла что-то ему показать, а потом добавил: – Предположим, что в самых холодных местах планеты, в снегу и во льдах, духи из ледникового периода дожидаются момента, чтобы снова воспрянуть.
– Шансов у них немного, учитывая, что творится с климатом.
– Они в спячке не из-за климата, а из-за солнца.
– Я об этом и говорю.
– Полуночного солнца, я имею в виду. Оно сияет каждый год так много ночей, что они никак не могут скопить достаточно сил, чтобы выйти изо льда.
– Так как же они живы, если живы?
– Живы-живы, это я тебе обещаю. Я пока не до конца уверен, но знаю, что тут что-то есть, – пояснил он, постучав себя по лбу. – Если бы только удалось пролить свет…
– Я знаю, ты сможешь. Похоже, идея отличная. Тебе не кажется, что стоит ее приберечь, пока мы не сдадим Алисе Кэрролл вторую книгу? А потом мы найдем другое издательство, где тебя оценят по достоинству. Или же ты можешь написать книгу, а ей отдать что-то другое. В любом случае, твоя прогулка по лесу не прошла даром, – прибавила она, чтобы его приободрить.
– Она что-то оживила. Я лишь хочу, чтобы оно поскорее обрело очертания.
– Значит, когда я тебя сегодня увидела, ты только что вышел из леса? И куда же ты забрел?
– Не помню. – Он поморщился, словно она отвлекала его по пустякам. – Я в самом деле не знаю. Должно быть, я слишком глубоко погрузился в свой сюжет. Да какое это имеет значение? Я же вернулся.
– И это самое главное, – заверила Эллен. Она крепко его обняла и встала. – Пойду покормлю голодающих, пока они не успели понять, что голодают.
Ей показалось, он вряд ли ее услышал. Когда она была уже у двери, Бен переместился на освободившийся стул и сгорбился над столом, подавшись к окну.
– Выключи свет, – вполголоса попросил он, и Эллен выключила, в надежде, что это поможет ему оживить его сказку. Она чувствовала, как много она для него значит, и его одержимость идеей, подумала она, обещает, что это будет лучшая их книжка.
Когда обед был на столе, Эллен послала Маргарет позвать отца. Маргарет почти сразу сбежала по лестнице обратно, вид у нее был самый несчастный, но она отказалась объяснить почему. Скоро, щурясь от света, появился сам Бен, с усилием распахнув глаза, он улыбнулся:
– Прости, если напугал тебя, Пег. Я и не понял, что ты там, пока ты меня не коснулась. Должно быть, я сильно задумался.
За обедом он принялся заново рассказывать сказку, которую Маргарет больше всего любила, когда была маленькой: как мальчик заблудился в горах и ему пришлось выйти на самый край ужасно опасного, по его мнению, обрыва, откуда его смогла спасти девочка, превратившаяся затем в облако; после чего Бен выдал идеологически правильную версию, где девочка оказалась членом местной спасательной команды и прочла мальчику целую лекцию о том, что можно и чего нельзя делать в горах. Дети так хохотали, что Джонни подавился и его пришлось хлопать по спине, а Эллен, выслушав новый вариант, лишь показала Бену язык.
– Похоже, на свете остались дети, которым Алиса Кэрролл и иже с нею еще не успели испортить мозги, – заметил Бен.
Он поддался уговорам еще раз рассказать оригинальную версию, когда Джонни уже лежал в постели. Маргарет устроилась на краю его матраса, куда Джонни не дотягивался ногами. Как только сказка подошла к концу, она убежала к себе. Эллен тоже легла пораньше, спасаясь от холода, волны которого словно просачивались в дом каждый раз, как только насос отопительной системы щелкал, выключаясь. Бен остался в кабинете, и она заснула, не дождавшись его.
Среди ночи она проснулась от холода. Обхватив Бена за талию, она прижалась к его спине, чтобы согреться. За окном промелькнуло что-то, неритмично застучало по стеклу. Что-то белое, вытянувшееся на всю высоту окна между чуть раздвинутыми шторами, пританцовывало в темноте, трепетало по стеклу, словно птица или бабочка. Дети утром обрадуются, сонно подумала она. На какие-то секунды биение в окно сделалось совершенно ритмичным, только ритм был слишком сложный, чтобы его понять. Она пыталась вслушиваться, но он убаюкал ее, и она провалилась в сон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Глава двадцать третья
Эллен уснула без сновидений и так крепко, как будто ее не стало. Когда ее разбудили детские голоса, она с усилием вернулась в собственное сознание, чувствуя, что неподвижность скопилась в ней, и стряхнуть с себя ее тяжесть было особенно трудно, потому что она оставалась неосязаемой. И эта неподвижность заполняла комнату, и не только комнату. Эллен заставила себя широко раскрыть глаза и кое-как села на кровати, уронив подушку, которая приземлилась на ковер с мягким шлепком. Сколько же лишних часов она проспала, если в комнате так светло? Эллен хмуро поглядела на часы, утверждавшие, что будильник прозвонит еще только через десять минут, и в этот момент по лестнице бегом поднялись дети. Оба постучали в дверь спальни, чуть приоткрыли, а потом все-таки ввалились в комнату.
– Снег выпал! – прокричал Джонни.
– И так будет всегда, – отозвался Бен.
Эллен даже не поняла, что он проснулся, хотя она и сейчас сомневалась, проснулся ли. Он лежал на спине с закрытыми глазами, и его лицо было так же лишено выражения, как и его бормотание. Она приложила палец к губам и тихонько выскользнула из-под одеяла. На цыпочках подошла к окну и выглянула в щель между шторами.
Весь мир побелел. Под голубыми небесами, соперничавшими по яркости с солнцем, снег, словно рукой художника, превратил вересковые пустоши и поля в простые контуры, протянувшиеся до самого горизонта, до только что поднявшихся новых гор, которые на самом деле были облаками. Полотнища снега свешивались со всех крыш Старгрейва. Несколько автомобилей, покрытых белой коркой, медленно ползли по шоссе в сторону железнодорожного моста. Какая-то хищная птица кружила над вересковыми пустошами, и ее крылья сверкали так, словно они, или же небо вокруг, превратились в хрусталь. Птица камнем упала на какого-то мелкого зверька, метнувшегося через снежную равнину, схватила когтями и понесла над ослепительно сияющей пустошью, а дети, подлезшие под руки Эллен, наблюдали эту картину.
– Можно мы оденемся и пойдем гулять? – шепотом спросила Маргарет.
Эллен подтолкнула их к двери. Хотя глаза у Бена были закрыты, она чувствовала, что он не спит, и подумала, возможно, он обдумывает сюжет новой сказки.
– Хорошо, только смотрите, чур, не замерзнуть и не промокнуть. Я вас позову, когда приготовлю что-нибудь горячее.
Пока она готовила завтрак, задернув в кухне шторы, чтобы защититься от ослепительного сияния распухшего от снега леса, она услышала, как хлопнула дверь кабинета. Накормив детей и вычесав из их волос подтаявший снег, она заставила их как следует умыться, а потом отправила Джонни передать отцу, что его завтрак в духовке. Джонни постучал в дверь кабинета, выпалил сообщение и, скатившись вниз, выскочил из дома.
Когда они миновали шоссе, середина которого уже превратилась в слякотное месиво, Эллен позволила Маргарет и Джонни бежать впереди, соскребая снег с садовых стенок и кидая друг в друга снежками. На улицах было полно детей, которые занимались тем же самым, словно весь город включился в битву кремовыми тортами из старой комедии. Эллен оставила детей, раскрасневшихся, в теплых анораках, у школьных ворот и осторожно двинулась вниз с холма. Несмотря на все звуки – скрип утоптанного снега под ногами, шарканье лопат по дорожкам, рычание автомобильных двигателей, возгласы приветствия и реплики по поводу погоды, – город был как будто переполнен тишиной, сосредоточившейся вокруг Эллен, когда она миновала газетный киоск и, преодолевая снега, зашагала по кромке грунтовой дороги в сторону леса. За приглушенным скрипом шагов она услышала, как наверху в доме звонит телефон.