Таймыр - край мой северный - Н. Урванцев

Вода сильно упала, реки вошли в свои берега, и открылись прирусловые выходы коренных пород. В устье одного из ручьев, впадающих в Таймыру близ устья Горбиты, в небольшом уступе среди углистых сланцев обнаружили выход черной слюдистой изверженной породы необычного вида. Позднейшее изучение под микроскопом показало, что по составу она близка к кимберлитам — породам, с которыми связаны алмазные месторождения. Следовательно, южные предгорья Бырранга могли быть перспективны в отношении этого полезного ископаемого.

Дальше поплыли вдоль северного, более высокого берега Таймыры. Яры сложены из песков и глин. В устье реки Логаты, второго крупного притока Таймыры, сделали остановку для определения астрономического пункта. В 10 километрах отсюда стояли чумы летующих здесь нганасан. Их зоркие глаза заметили нашу белую палатку, и они, конечно, приехали к нам в гости. Родовой старшина Нере довольно хорошо говорил по-русски, и я расспросил его, какие речки будут встречаться на нашем пути. Он назвал их довольно много. Из крупных слева будут Киниикатари, Фадыокуда, а, справа, уже вблизи устья, — Ситта-Была-Тарида. Далее в озеро Таймыр, которое он называл Дьямо, с восточной стороны впадает речка Ямутарида. Озеро это очень большое, более десяти аргишей, но "сильно мелкое" у южного края.

На другой день, распростившись с нганасанами, поплыли дальше. В береговых ярах кроме глин и песков стали встречаться суглинки с большим количеством валунов самого разнообразного состава и размера — от нескольких сантиметров до полуметра и более. Попадались известняки, песчаники, сланцы, базальты, граниты. Несомненно, это валунные суглинки — продукты отложения некогда проходившего здесь ледника. Интересно, что глины и пески без валунов иногда залегали на этих суглинках, а иногда подстилали их.

По мере приближения к устью Таймыры местность становилась выше, расчлененнее. Появились сопки и вытянутые с запада на восток гряды, сложенные круто стоящими пластообразными телами базальтов. Вершины таких гряд везде отполированы и испещрены шрамами и бороздами. Видимо, здесь интенсивно "пахал" ледник. Вероятно, это был целый покров протяжением не в одну сотню километров (как, например, сейчас в Гренландии или в Антарктиде). Предгорья Бырранга, которые отсюда хорошо видны даже невооруженным глазом, имели всюду округлые, сглаженные формы, нигде не было крутых уступов, скал. Такой рельеф в геологии называется "курчавым", и его присутствие служит одним из веских доказательств былого крупного оледенения.

Уже перед въездом в озеро нам удалось быть свидетелями удивительного зрелища, какое можно встретить только в самых глухих уголках Крайнего Севера. Для ночевки мы решили зайти в устье небольшого левого притока Таймыры. Завернув за мыс, мы неожиданно попали в большое озеровидное расширение, где спугнули громадное стадо гусей, находившихся на стадии линьки. Летать они совершенно не могли. Гуси сидели на берегу и, увидя нас, со страшным шумом и криками кинулись по склону в тундру. Бежали они так тесно, что давили друг друга. Некоторые даже вскакивали на спины соседей и поверх них мчались вперед, торопясь скрыться. Когда мы выбрались на берег, задние ряды гусей еще карабкались по склонам, в то время как передние ряды уже были далеко в тундре. Сколько их? Трудно сказать, видимо, многие тысячи. Ширина бегущей стаи была примерно метров 50, длина — не менее ста метров. Если предположить, что на каждый квадратный метр будет только пять гусей, то получится 25 тысяч голов. Я думаю, что в действительности их было много больше. Когда мы вошли в тундру, куда убежали гуси, то под кочками обнаружили какие-то белесые пятна. Это оказались притаившиеся беглецы. Головами и туловищами они забились под кочки, а белые подхвостья торчали наружу. Любого из них можно было легко вытащить за хвост.

Наконец 23 июля попали в устье Верхней Таймыры. Она впадала в одну из бухт юго-западной части озера Таймыр, образуя дельту. Бухта была настолько заилена, что превратилась в замкнутый водоем, связанный с озером только протокой. Пока в устье Беспалов будет определять астрономический пункт, я решил на канобе осмотреть западную бухту озера. Она была еще заполнена льдом, который местами лежал даже на дне, так промерзла бухта. Мы назвали ее Ледяной.

На западном берегу встретились сплошные выходы горных пород, позволившие понять один из этапов развития древней Истории этого района. Здесь, по склонам коренного берега, выступали серые плотные известняки, судя по окаменелым остаткам фауны, вероятно, силурийского возраста, отложившиеся около 400 миллионов лет назад. На их складчатой и позднее размытой поверхности лежала толща песчаников, серых и углистых сланцев с отпечатками листьев и стеблей флоры пермского возраста (около 250 миллионов лет назад). Судя по этому разрезу, геолог может сделать заключение, что 400 миллионов лет назад здесь было теплое море, населенное теплолюбивыми беспозвоночными, а на дне его отлагались известковые илы. Потом море отступило, илы окаменели, превратились в известняки, которые подвергались складчатости и размыву. Позднее, в пермское время, здесь образовались болота и озера с богатой растительностью. Растительность на дне болот постепенно превратилась в торф, а потом в уголь и вместе с песками и глинами отложилась на поверхности размытых известняков. Так хорошее обнажение может поведать целую историю развития большого района за многие миллионы лет.

Закончив определение астрономического пункта, мы выехали в район озера и вдоль его западного берега направились к устью реки Нижней Таймыры. Выносы рыхлого материала рекой Верхней Таймырой почти целиком заполнили эту часть озера. Под самым берегом проходила глубокая борозда, а восточнее располагалась обширная отмель, за которой и начиналось собственно озеро. Отмель кое-где еще была залита полой водой, образовывая цепь островов, вытянутых вдоль берега. По мере продвижения к северу борозда углублялась и ширилась, отмели исчезали, берег стал каменистым, и около него появились скалистые островки, сглаженные и отполированные в форме "бараньих лбов".

Вход в Нижнюю Таймыру из озера лежал у вершины глубокой воронкообразной бухты, названной заливом Нестора Кулика. Весь северный берег озера здесь в отличие от южного был глубоким и прямолинейным. Береговые склоны представляли собой крутые скалистые уступы, сложенные из базальтовых лав и туфов общей мощностью в сотни метров. Местами у подножия озера под ними лежали песчаники и сланцы, часто, углистые, а в гальке и щебне по берегу озера попадались обломки каменного угля, очевидно вымытого из этой песчано-сланцевой свиты. Геологический разрез очень напоминал Норильский: те же лавы и туфы, под ними такая же угленосная свита с отпечатками флоры пермского периода.