К чему снится кровь - Наталья Солнцева

На эмали цвета слоновой кости был изображен человек в золотистом одеянии мага, в руке у которого что-то наподобие волшебной палочки, поднятой вверх. Взмах Творца… Влад посмотрел на Валерию: она не удивилась. Значит, уже видела тайник.

– Евгений показывал мне это… и даже рассказывал, что значит символ. Он говорил, что есть какая-то Книга Тота [9] , которая раскрывает все тайны. И что символ – оттуда. Это изображение самого Осириса. Вы знаете, кто такой Осирис?

– Ну… египетский бог.

– Да. Я сама не знала. Уже после… – она хотела сказать «после смерти Евгения», но не смогла, – я прочитала об этом все, что удалось найти. Этот символ как раз олицетворяет откровение сущности Осириса, как непостижимое Вечное и Бесконечное начало. Посмотрите на положение его рук: он управляет Небесами и воплощает в реальность вещи на Земле. Его руки простираются повсюду, он видит все, что хочет, и слышит на любом расстоянии. Всемогущий и Вездесущий, он является господином над живым и мертвым. Это изначальный океан. А человек – капля этого океана, обладающая всеми без исключения его свойствами. Этот символ говорит нам, что люди являются бессмертными Богами, а Боги были бессмертными людьми.

Влад молчал, пораженный. Он не ожидал услышать такую космическую философию из уст этой красивой женщины.

– Я бы не смог так рассказать…

– У меня хорошая память. – Валерия улыбнулась. – Я по натуре гуманитарий. И мне нравится все красивое и необычное. А профессию пришлось выбирать наполовину практическую, наполовину интересную: иностранные языки. Я переводчик.

– Не трудно догадаться, – Влад кивнул в сторону словарей и компьютера. – Значит, Евгений рассказывал вам о символе Осириса?

– Конечно. Он был просто ходячей энциклопедией. Я любила его слушать.

– Как вы думаете, почему его убили? – Влад внимательно смотрел на женщину. По ее лицу пробежала тень печали и испуга. – Не из-за Будды?

Она несказанно удивилась.

– Из-за Будды? Ради Бога, почему вы так подумали? При чем тут Будда? Нет… Я думаю… Мне кажется, он погиб из-за другого. Но это только мои догадки, больше ничего…

– Чего вы боитесь?

– Чего я боюсь?.. – у нее была странная привычка отвечать вопросом на вопрос. – Боюсь, что меня убьют. Те же люди, которые убили Женю.

Она оговорилась, назвав ювелира уменьшительным именем, и эта интимная обмолвка подсказала Владу, что они были любовниками.

– Но почему? Вы что-нибудь знаете?

Валерия подошла к серванту и достала оттуда большое, покрытое лаком пасхальное яйцо с каким-то мрачным саврасовским пейзажем в овале.

– Вот, смотрите… – она открыла яйцо и достала оттуда длинную, ало сверкнувшую подвеску – огромный рубин в золоте.

Влад затаил дыхание. В свете вечернего солнца рубин переливался густыми вязкими цветами – от красного до черно-бордового, с пурпурными отсветами. Камень околдовал их обоих. Не в силах двинуться с места, они созерцали эту фантасмагорическую симфонию красного…

– Что это? – Влад тряхнул головой, пытаясь отогнать неведомые чары.

– Вот из-за чего убили Евгения…

Валерия произнесла это едва слышно, но ему показалось, что грянул гром.

ГЛАВА 22

Человек в черном смотрел в окно электрички, уносившей его из загородного зеленого рая в пыльную жаркую Москву. Кажется, снова собирается дождь. Тяжелые сизые тучи плыли по небу. Ветер сгибал верхушки берез и осин, трепал кустарник, которым заросли обочины. В приоткрытое окно врывался свежий запах листьев и речной сырости…

Бабушка Никиты собрала ему целую сумку пирожков, замороженных пельменей, нарвала пучок мелиссы и мяты – заваривать чай.

«Ты ж там, сынок, один как перст. Ни у кого, кроме нас, за тебя душа не болит», – со старушечьей проницательностью говорила она, провожая его до калитки.

Он почувствовал приятное расслабление, умиротворение, как и всегда, когда вспоминал о Никите и его родных. В большой спортивной сумке, кроме продуктов, ехал в столицу живой товар, шевелился и тихонько квохтал. Бешеная черная курица, словно почуяв опасность, исходящую от ее нового хозяина, присмирела.

Ярославский вокзал встретил шумом и суетой. Поток людей спускался в гулкие недра метро. Человек в черном задремал, чуть не проехал Свиблово. Торопливо вскочил на лестницу эскалатора, вынесшую его наверх, где из сгустившихся туч уже тяжело падали первые капли дождя…

Он с облегчением вздохнул, войдя в просторный вестибюль поликлиники. Сегодня посетителей было немного. Человек в черном поднялся на третий этаж и… выпустил из сумки черную курицу. Никто не видел, как он это сделал. Многолетняя практика научила его, что в любом месте, людном или пустынном, в помещении или на улице, можно сделать все, что угодно. И никто не заметит. Люди удивительно равнодушны и катастрофически ненаблюдательны. Они настолько погружены в свой собственный внутренний мир, под завязку наполненный проблемами, что не могут оторваться от него ни на мгновение.

Курица, хлопая от неожиданности и яркого света глазами, робко сделала несколько шагов, цокая коготками в тишине коридора. И тут из соседнего кабинета вышли, оживленно болтая, две молоденькие медсестры. Курица замерла, все перья встали на ней дыбом, и она с истошным криком кинулась тараном под ноги девушек. Сестрички завизжали в два голоса, отбиваясь руками от налетевшего на них неизвестно откуда черного демона с хищно раскрытым клювом и мелькающими в воздухе огромными черными крыльями.

У страха, как известно, глаза велики. На оглушительные вопли, многократно усиленные акустикой помещения, из кабинетов врачей, из процедурных стали сбегаться люди. Курица от такого переполоха совершенно взбесилась. Она летала, как дикая фурия, вращая глазами и издавая невообразимые звуки, норовя сесть на голову обезумевшим людям. Никто не мог понять, что происходит. Коридор наполнился криками женщин, хлопаньем крыльев, беготней, визгом отбивающихся от курицы пациентов. Несколько врачей-мужчин пытались поймать негодяйку, сняв халаты и размахивая ими в бесплодных попытках накинуть на обезумевшую птицу…

Виновник происшествия не мог удержаться от смеха, глядя на эту картину «апокалипсиса» в одной отдельно взятой поликлинике. Он просто стоял себе в уголке, за скрывающими его от любопытных глаз листьями фикусов и китайской розы, и наслаждался диковинным зрелищем. Свою позицию он выбрал не зря. Чуть наискосок от этого зеленого оазиса, устроенного вокруг мягких кресел для отдыха, виднелась дверь кабинета Бориса Ивановича.

Доктор занимался своим духовным развитием. Пациенты были сегодня пассивны, видимо в связи с плохой погодой, и он решил посвятить свободное время чтению. Вдруг из коридора раздался непонятный шум: кто-то закричал, потом что-то затопало, захлопало, поднялась невообразимая паника…

Борис Иванович недовольно поморщился. Умеют же люди испортить другим удовольствие! Чего такой визг поднимать? Небось, мышь какая-нибудь полудохлая пробежала. Ну что там такое?..

Шум в коридоре не утихал, а, напротив, усиливался. Будто само вавилонское столпотворение случилось в больничном холле. Крики становились все громче. Борис Иванович потерял терпение, поднялся и с мученическим выражением на усталом лице отворил дверь в коридор. Что там творилось! Все носились как сумасшедшие, размахивали снятыми халатами, словно незадачливые тореадоры во время корриды. Женщины визжали и размахивали руками. Все металось, кружилось, хлопало, вопило, мелькало…

Доктор от неожиданности отпрянул, не в силах сообразить, что к чему. В этот самый момент бешеная курица временно опустилась на пол как раз недалеко от человека в черном, и он очень удачно наподдал ей ногой, направив ее дикий полет прямо в открытую дверь Бориса Ивановича.

Доктор в недоумении только сделал шаг назад, как из дверного проема прямо на него ворвалось что-то черное, шумное и жуткое, пронеслось, как смерч, по кабинету и грохнулось прямо на его стол, вздувая бумаги и разбрасывая все вокруг – скрепки, очки, карандаши, бланки рецептов… Чудище адское хлопало крыльями, рвало когтями страницы книг и истошно кричало, вращая красными выкаченными глазами.

Борис Иванович онемел. Он чуть не плакал, глядя, как нечистая сила в образе громадной, черной, как смола, курицы терзает его научные труды и книги. В висках у него застучало, сердце неистово забилось, в глазах пошли красные круги…

– Держите ее, что вы смотрите!

Хирург-ортопед, огромный краснолицый мужчина с круглым брюшком и волосатыми руками, ворвался в кабинет Бориса Ивановича, размахивая своим гигантского размера халатом и вращая глазами почище самого черного демона. За ним из коридора хлынула вся обезумевшая толпа и, бесцеремонно оттеснив хозяина кабинета, начала с бешенством ловить курицу, сметая и громя все на своем пути…

Борису Ивановичу стало плохо. Он мягко сполз по стенке и сидел, безучастно глядя на происходящее…