Похитители тьмы - Ричард Дейч

Сент-Пьер стоял на балконе своего номера, глядя на ночной Стамбул, на Азию за Босфором, размышляя над словами КК. Она пробудила в нем то, что, как он думал, уже умерло, было похоронено вместе с Мэри. Где-то там, в глубине себя, он нашел свое сердце.

Несмотря на ее слова, Майкл не мог так просто расстаться с ней. Сильная и умная, ее эмоции прошли проверку на самом суровом оселке, и в то же время она продолжала идти по жизни и улыбаться. Они так похожи. И не только по роду занятий, не только по их отнюдь не традиционному ремеслу, но и по личностным свойствам, по характеру.

Однако на протяжении нелегкого дня, несмотря на все проблемы, его не переставал мучить вопрос, который им еще предстояло обсудить: безопасность КК. Говорила она так, будто отдавала себе отчет в том, что делает, и он не сомневался: она знает, что делает, иначе Симон никогда не стал бы пользоваться ее услугами.

Но Майкл как никто другой знал, что опасности существуют постоянно. Случались такие неожиданные повороты, что ты мог расстаться с жизнью, даже не успев понять, что происходит. Сент-Пьер слишком часто ходил по грани, и вот что пугало его: он все время спрашивал себя, что случится, если и ее ждет такой поворот? Уцелеет ли она или исчезнет из его жизни?

Майкл сосредоточился. Если они хотят заполучить карту, если они хотят спасти Синди и Симона, то нужно все время быть начеку. Он должен отринуть свои мысли о КК, свои страхи и эмоции и думать только о предстоящем деле. Только так они добьются успеха, только так уцелеют.

Сент-Пьер вышел с балкона и поднялся по лестнице в спальню. Он разделся, залез в кровать и вытащил папку с документами. Это были еще не усвоенные им документы Симона из его сумки. Бегло просмотрев их сегодня днем, он решил отложить это дело на потом.

В глаза бросились некоторые слова, и Сент-Пьер решил, что кое-что пока лучше держать при себе. На вопросы о карте, о том, на что она указывает, Симон отвечал очень уклончиво, и Майкл понимал, что у священника есть основания быть скрытным. И вот, поскольку Симон был его другом и поскольку он отвечал на вопросы уклончиво, Майкл решил, что, прежде чем делиться информацией с КК и Бушем, нужно самому с ней разобраться.

Принявшись листать бумаги, он увидел изображение турецкого корсара, который поставил одну ногу на носовой поручень; ветер трепал его длинные каштановые волосы, перепутавшиеся с густой бородой. На нем были широкие, раздуваемые ветром темно-бордовые штаны, подпоясанные темно-синим поясом. На плечах темный плащ, приподнятый потоком ветра, а в руке он сжимал длинную турецкую саблю.

Кемаль Рейс был турецким корсаром, который стал знаменитым адмиралом в Османской империи. Он родился на Галлиполи, и его настоящее имя Ахмед Кемаледдин. Он плавал по морям на протяжении сорока лет, захватывая и грабя корабли в Средиземноморье, Черном море, а также доплывал до Индийского океана и Китайских морей. За это время он накопил огромное богатство и стал одним из самых влиятельных людей в империи.

Вместе с картинкой на скрепке висела копия письма на иностранном языке и приложенный к нему английский перевод. Это приложение было написано в корабельном журнале Борой Селилом, капитаном флагманского корабля флота под командованием Кемаля Рейса.

16 апреля 1511 года по юлианскому календарю

В океанах Индии нам встретился китайский корабль, довольно большой — длиной более семидесяти пяти метров. Паруса порваны, их трепал ветер. Китайцы плохие мореходы, а потому наши ряды охватило возбуждение. Кемаль Рейс, я и команда из тридцати человек поднялись на борт этого корабля, но обнаружили, что весь его экипаж мертв, словно они все погибли в приступе ужаса. Китайцы выцарапывали себе глаза, сами отрубали себе конечности, вонзали ножи в сердца — их окровавленные пальцы все еще сжимали рукояти кинжалов. Будучи корсарами, мы близко знакомы со смертью и сами убили столько невинных, сколько звезд на небе, — убивать для нас так же естественно, как дышать, — но то, что мы увидели, наполнило наши сердца ужасом. Это не было делом рук человеческих.

Кемаль и я приказали команде стоять на страже, а сами, взяв еще троих человек, спустились в чрево корабля. Обнаружилось, что все фонари горят, запасы еды не тронуты, но живность, как и экипаж, мертва — они перебили друг друга. К обычному трюмному запаху примешивался сильный запах тления — мы нашли там мертвых китайцев; все они, как и их товарищи наверху, покончили с собой.

Кемаль нашел капитанскую каюту на корме. Китайский капитан был высоким человеком — более четырех локтей[23]. Он покоился на полу, сжимая саблю в руке, а его голова лежала в дальнем углу каюты. Длинные черные волосы слиплись от засохшей в них крови. Под его полуоткрытыми веками виднелись одни только белки глаз, рот открыт.

Мы не стали разглядывать тело, а обратились к столу с картами. Тут находились сотни карт, все они хранились на полках под столешницей. Кемаль приказал нам как можно скорее связать карты, а сам принялся разглядывать ту, что лежала на столе. Громадная, тщательно прописанная, никогда прежде я не видел карту такого охвата и точности. Мы остались в каюте, и когда наши люди вышли со стопками карт, нам показалось, что мы слышим голоса. Мы оглянулись, но никого не увидели и решили, что это после всех ужасных картин, что предстали нашим взорам, разыгралось наше воображение.

Но потом донеслось низкое, едва слышимое гудение. Мы обнажили сабли, сняли лампаду со стены и открыли дверь. Пошли на звук, доносившийся из носовой части трюма, где нашли запертую каюту.

Несколькими ударами кувалды Хадрид выбил замок.

Кемаль медленно открыл дверь, высоко держа фонарь, — и был почти ослеплен. Каюта, полная золота. Под грудами драгоценного металла, перемежающегося с драгоценностями — алмазами, рубинами исключительной чистоты и размеров, какие нам и не снились, — не было видно пола. В дальнем углу лежали стопки книг и свитков, древних пергаментов, исписанных шкур животных, даже камней с высеченными на них письменами на незнакомых языках.

И в середине всего этого сидел человек. Он был лыс и ужасающе стар, хотя лицо у него гладкое, без морщин, словно он никогда не улыбался и не хмурился, никогда не испытывал никаких эмоций. Время не тронуло его кожу, если не считать одного-единственного шрама, рассекавшего правую щеку.

Он сидел, скрестив ноги, на большой бархатной подушке, держа в руках темный стержень и неторопливо напевая что-то под нос. Кожа цвета жидкого чая лишена волосяного покрова. Он не был китайцем или индийцем, турком, европейцем, африканцем или арабом. Казалось, имел черты всех рас и никаких в отдельности. Он был спокоен, являя собой саму безмятежность.

Человек медленно открыл глаза и принялся разглядывать наши лица и одежду. Он, казалось, не охранял сокровища — при нем не было оружия — и не демонстрировал ни малейших признаков агрессивности. Мы не знали, то ли перед нами член экипажа, то ли пират; то ли пленник, то ли хранитель. На нем была шерстяная крестьянская одежда и деревянные башмаки. Когда он встал, мы увидели посох в его руках. Длина его составляла два с половиной локтя, а сделан он из какого-то темного неестественного дерева. Его по всей длине обвивали две змеи с открытыми пастями, они готовились атаковать друг друга на вершине посоха. Глаза из кроваво-красных рубинов, которые посверкивали в свете фонаря; их блестящие серебряные клыки словно готовы были вонзиться в противника.

Кемаль спросил у человека, кто он такой, но ответ получил на языке, которого не слышал никогда раньше. Человек начал говорить медленно, разборчиво и, казалось, с каждой фразой переходил с одного языка на другой, и наконец мы увидели, что наш старший помощник кивнул, поняв сказанное. Хадрид Ловлаис служил на корабле уже пять лет — крупный, смуглый, свирепый воин родом из индийских джунглей. Он начал медленно говорить, обращаясь к человеку. Вежливо, вполголоса — что необычно для него. Да и вообще к таким манерам на морях мы не привыкли.

Наконец Хадрид повернулся к Кемалю и произнес два слова:

— Мы мертвы.

Потом сказал, что этот человек путешествует с сокровищами уже не один месяц, а сокровища похищались много раз после того, как их извлекли из горы, где они хранились много веков. Человек назвал их сокровищами дьявола, которые украдены из самого ада, и владение ими ведет только к безумию и смерти.

Пожилой человек с кожей цвета чая не просил, не умолял, он просто сказал, что Кемаль и его команда должны вернуть сокровища их настоящему хозяину.

Кемалю уже исполнилось шестьдесят лет. Он выиграл бессчетное количество сражений, награбил столько сокровищ, что не смог бы потратить их и за сто лет. Он видел жизнь и смерть чуть не каждый день, исполнял роль бога столько, что уже и забыл, когда это началось. Но при всем этом оставался человеком верующим, правоверным мусульманином, который исполнял пять священных обязанностей. И, как истый мусульманин, верил в Аллаха, в Мухаммеда, ангелов и в особенности верил в ад. Он знал не понаслышке, что такое зло, видел деяния дьявола, и то, что предстало его взгляду на этом корабле, стало истинным проявлением зла.