Тесные объятья смерти - Маргарита Малинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эх, на недоброе дело меня толкаете, Александр… э-э… – я позволила ему закончить.
– Макарович.
«Ага! А.М. Смирновский!» – подумала я, а вслух продолжила:
– Так вот, Александр Макарович, вы прямо змей-искуситель.
– Ну, ты теперь тут хозяйка. Тебе и решать.
Вот они – мужики. Я решай, а с него взятки гладки в случае чего. Хотя здесь он, конечно, прав. Это я его попросила подежурить. В смысле, он предложил, но я же не отказалась.
Я взяла минутный таймаут, чтобы подумать.
– Ломай, – решилась я.
– Не, ломать не строить, мы аккуратно открутим эту ручку. Пошли искать инструменты.
Короче, через пять минут работа была завершена. Дверь в тайную комнату открылась.
Осторожно ступая в terra incognita, я искала выключатель, ощупывая стены, но Саша, не чувствовавший такой неловкости и передвигавшийся вследствие этого быстрее, нашел его раньше меня – как водится, он находился возле двери.
Вспыхнул яркий свет, безжалостно демонстрирующий нам сущий беспорядок. В комнате как будто что-то искали – спешно и нагло, с наплевательским отношениям к вещам и их владельцам. Кровать разобрана – в самом прямом и неаккуратном смысле, даже простынь валяется на полу, про покрывало и говорить нечего. Подушки не искромсаны (я ожидала, если честно, увидеть именно такую картину), просто валяются на матрасе кое-как, будто их подбрасывали и не следили, куда именно они упадут. Все ящики комода выдвинуты, дверцы двух гардеробов открыты. Все вещи валяются на полу. Только возле балконной двери, откуда я начинала свой путь в эти авгиевы конюшни, виден белый пушистый ковер, дальше его поверхность целиком покрывается всем подряд, и уже не разобрать, что находится на полу под вещами. Может, коврик и вовсе короткий, а ближе к кровати и двери – голые доски, не берусь судить. Тумба под телевизором пострадала меньше: выдвинут лишь один ящик, самый узкий, а плазма стоит себе, включенная в розетку, и в ус не дует.
– Что это за воры такие? – изумлялась я привередливости нынешних медвежатников.
– Ты о чем?
– Почему телевизор не взяли?
– Какие воры? Если бы тут воры побывали, дверь бы не запирали за собой, а мы с тобой проверили – дверь заперта на ключ.
– Да нет же, я про них. Про тех, кто меня на работу взял. У меня же была теория, что они сами тут работали, но решили ограбить, а повесить на меня!
Саша уставился на меня с любопытством.
– Ну и фантазия, тебе бы детективы писать. Те, кого ты мне описывала, весьма и весьма походят на настоящих соседей, супругов Назаровых. Я же тебе уже говорил.
– И что? Они вырядились похоже. Мошенники и не такое умеют!
– А ты откуда знаешь? – спрашивал он будто на автопилоте, а сам внимательно глядел по сторонам и периодически поддевал ногой какие-то предметы на полу, наверно, искал что-нибудь похожее на блокнот.
– По книжкам!
Саша наконец что-то заметил на полу, покопался в ярко-красных одежках и достал обычную деревянную фоторамку.
– Блин…
– Что?
– Подумал, что это ежедневник, заметил что-то коричневое. Кстати, посмотри сюда. Вот это – Назаровы. Мои соседи. Тебя эти люди наняли?
Когда я брала в руки фотографию, я уже догадывалась, что увижу. Вернее – что не увижу. Точнее кого.
Но я ошиблась!
Бессмысленно открывая рот, как аквариумный житель, я только и могла что кивнуть. Это были они! Людмила Львовна и Виктор. На снимке. Саша только что подтвердил, что это супруги Назаровы. И это их дом.
– Я ничего не понимаю! – наконец смогла я разговаривать.
– Собирались впопыхах. Горящий тур, все дела.
– Ты издеваешься, что ли? Кто так собирается? Они будто обыск в собственных вещах учинили. Зачем им это?
– Вот по этой причине они и заперли дверь. Стыдно было перед новенькой нянькой. «Что она про нас подумает!» – и все такое. Ладно, пойдем отсюда. А жаль, – с грустью добавил он, осматриваясь напоследок вокруг себя, – версия была хорошей. Я думал, тут что-то эдакое будет.
Не понимая, почему нельзя этот дичайший, просто сверхъестественный бардак назвать «эдаким», я бросила фоторамку в то же место, на красные тряпки, и вышла на террасу.
Мозги у меня явно были набекрень после такого, поэтому про свет я даже не вспомнила. Хорошо, что у напарника они оставались ровные, в смысле нормальные, так что люстру он погасил, выходя. Затем Саша потратил еще какое-то время на то, чтобы вернуть ручке привычное состояние. Когда у него это получилось, мы резко дергали дверь на себя, и в какой-то момент она захлопнулась так, что мы не смогли ее открыть.
Нашего вторжения теперь никто не заметит, однако меня эта информация уже не так будоражила, как прежде, посему я не возрадовалась. В таком бедламе мы могли и выбить дверь с ноги, и осыпать все осколками стекла, и ничего бы ровным счетом не изменилось.
– Ты заторможена, – заметил Саша, когда мы вышли в коридор через мою комнату, – устала? Или приболела? Хочешь, ложись спать.
– Нет, я просто в шоке. – Сказав это, я обняла себя руками. Мне холодно или тревожно? Никогда не умела разбираться в собственных чувствах. – Ты иди, – поняла я, отчего он заговорил про сон, – занимай «кинозал» или гостиную, как твоей душе угодно, не обращай на меня внимания. Мне еще в два часа лампы отключать.
– Я выключу у себя на первом, если хочешь.
– Да, отлично, а то мне лень спускаться всегда.
Он хохотнул над таким искреннем признанием и пошел вниз по ступенькам, а я вернулась к себе. Оставив десятое уже, наверно, сообщение Людмиле Львовне, я отложила телефон и призадумалась. У вас есть время ждать приезда работника и рассказывать ему все о цветах и о быте, однако вам некогда вещи сложить нормально по шкафам и ящикам после утрамбовки чемоданов? А может, вы уехали навсегда, поэтому вам плевать на то, что вы оставили и в каком виде вы это оставили? И именно поэтому у вас телефон отключен – вы его просто выбросили? И по этой же причине ничего не сказали мне про кота, которого вы просто выкинули на улицу, справедливо рассудив, что там он хоть какое-то пропитание себе найдет, добредет до помойки или подберет кто сердобольный, а здесь он загнется от голода? А котик нашел дорогу домой и нырнул в открытую дверь, когда я гуляла по участку. Вот и все тайны раскрыты. Единственное, что остается неясным: какая неведомая сила вас выгнала из дома с такой скоростью, что вы даже продавать его не
