У сумрака зелёные глаза - Алана Инош

Безуспешно побродив по Большим покоям в поисках хоть какого-то помещения, похожего на кухню или продуктовый склад, я логически заключила, что раз есть Большие, то должны быть и Малые покои. Может быть, еда там?

Большие покои представляли собой каменный дворец в шесть этажей плюс чердак, с башнями и башенками, черепичной крышей и высоченным крыльцом, а рядом располагалось здание поменьше — трёхэтажное, с двускатной крышей. Видимо, это и были Малые покои. Имелись и другие постройки, но они больше походили на хозяйственные. Но едва я вошла в предположительно Малые покои, как в прохладном и сумрачном переднем холле мне преградил дорогу клыкастый, длинноволосый и светлоглазый незнакомец в чёрном. Он спросил что-то по-французски, а я, на миг озадачившись, выговорила:

— Э-э… Ду ю спик инглиш?

— Yes, — был ответ. — What are you doing here? What do you want[4]?

Вспоминая свои познания в английском, я пробормотала:

— I want… Eh… Where is my food? I’m hungry[5].

— Follow me[6], — сказал незнакомец и пошёл к выходу, жестом показав: «За мной».

Наверно, это был полукровка, а может, намазанный защитным снадобьем лорда Эльенна вампир. Выйдя под открытое небо, он надел тёмные очки. Я прошла за ним к одной из построек, которые я определила как хозяйственные — и, как выяснилось, не ошиблась. В помещении с низким сводчатым потолком стояли три холодильника, рядом — стеклокерамическая плита, раковина с водопроводным краном, на стене — полки с посудой.

— Thank you very much, — поблагодарила я.

Мой спаситель серебристо блеснул глазами из-под очков, усмехнулся и ушёл, а я, обрадованная до колик, принялась обследовать эту импровизированную кухню. Вероятно, раньше здесь было что-то другое: невооружённым глазом можно было заметить, что техника и посуда — новенькие, видимо, в срочном порядке купленные для этого случая. Холодильники были битком набиты продуктами: замороженными стейками из мяса и рыбы, цыплятами, колбасами, сосисками, сыром, консервами… Из вегетарианской части — фрукты и овощи, оливковое масло, зелень, соки, мороженые ягоды. На полу у стены стояла целая батарея пятилитровых бутылей с питьевой водой, а в шкафу рядом с посудными полками я нашла чай и кофе, сахар, соль, перец, рис, чечевицу, хлеб, муку и макароны. Обнаружилось также несколько бутылок вина, пиво в банках, ликёр и шнапс.

— Живём, — протянула я, с удовлетворением оглядывая это изобилие, одновременно неприятно поражённая здешним пренебрежительным ко мне отношением. Что им стоило сразу показать мне всё это? Так нет же, нужно сначала поморить меня голодом, прикидываясь не понимающими и вообще глухонемыми, а потом якобы сжалиться. Эрика тоже хороша — замышилась где-то и не вылезает, хотя явно пользуется защитным снадобьем своего отца…

Обнаружение припасов слегка подняло мне настроение. Голодный червячок у меня в животе уже давно превратился в огнедышащего дракона, и, чтобы поскорее его задобрить, я сжевала кусок хлеба с маслом и запила чашкой кофе. Потом, решив съесть что-то посущественнее, разморозила и поджарила рыбный стейк, а на гарнир отварила рис. Пообедала я в саду — в том самом живописном уголке со старой скамейкой, наслаждаясь и едой, и окружавшей меня мрачноватой красотой. В сущности, здесь не так уж и плохо, думалось мне. А бокал прекрасного белого вина (европейское качество!) окончательно примирил меня с обстановкой вынужденного плена в компании зубастых кровососов. Однако, что хорошая еда способна сделать с человеком!..

У кухни был только один недостаток — отсутствие горячей воды. Для мытья посуды воду пришлось греть на плите, но в целом я была довольна. Вот только ветер, гулявший в саду, тревожил душу напоминанием об Аиде… В сердце сидела горькая заноза непонимания.

Когда солнце село, объявились Эрика и Огнев.

— Извините, Алёна, что я не позаботилась должным образом о вас, — со своей обычной учтивостью сказала дочь лорда Эльенна. — Просто сил уже не было. Я пятеро суток не спала и устала, пришлось прилечь. Надеюсь, вам показали, где можно взять еду?

— О да, наша охрана была очень любезна, — усмехнулась я не без иронии. — Спасибо, еду я нашла и недурно пообедала. А ещё погуляла по замку и оценила его при дневном свете. В целом здесь очень приятно, интересно и красиво.

Зато князь Огнев не был доволен: ему срочно требовалось принять ванну, а кран горячей воды сломался.

— Я сейчас же скажу, чтобы неполадку устранили, — любезно пообещала Эрика. — А пока можете воспользоваться моей ванной, у меня как будто всё работает. Увы, сантехника тут старая и барахлит порой, что есть, то есть.

Глава 18. Укус и бремя прошлого

Из окна моей комнаты открывался вид на Альпы. Туман ватным одеялом лежал на озере, оправдывая название замка — «Туманные горы»; склоны щетинились тёмно-зелёным морем елей, а снег вершин сверкал нестерпимой белизной на фоне высокого холодного неба. А со сторожевой башни был виден ещё более внушительный и великолепный пейзаж, от которого хотелось уважительно и благоговейно молчать… Или писать стихи на немецком языке. Но поскольку я поэтом не была и немецкого не знала, мне оставался только один вариант — впечатляться и помалкивать.

Но на мою беду, поблизости таки нашёлся стихоплёт и знаток языка Гёте и Шиллера. Думаю, вы уже догадались, кто…

— Вы не представляете себе, мадемуазель Алёна, как вы меня вдохновляете! Это что-то невообразимое, невыразимое! Сегодня я написал два стихотворения — оба посвящены вам, моя дорогая. Вот, послушайте…

Он продекламировал своё творение сначала на немецком, а потом перевёл:

Как нежный незабудок сон, глаза её пленили душу бедную,Листом дрожу я, лишь завидев блеск небесной синевы,Любовь трубит в рога и запевает песнь свою победную,И сердце не желает слушать довод хладной головы…

— Я польщена, князь, — вздохнула я. — Это очень мило, вот только глаза у меня не синие, а серо-зелёные какие-то, так что ваш стих не совсем точен в деталях относительно реальности.

— Ах, полно вам, мой милый критик! — досадливо воскликнул Огнев, возводя горящие поэтическим жаром очи к потолку. — Это просто художественный образ, не стоит подходить к стихам со столь въедливо-буквалистской меркой.

Хоть он больше и не пускал в ход своих вампирских штучек, у моего организма, похоже, уже закрепился рефлекс на его ухаживания: как только князь начал читать второе стихотворение, у меня громко забурчало в животе. Поэтически-возвышенное настроение момента разбилось о грубую физиологию.