Стабилизатор. Минск 2041 - Сергей Антонов

Стоп. Бандиты не пришли сюда с пустыми руками. Они были вооружены. Это означало только одно – Парфеныч имел свой арсенал. Он сделает все, чтобы не позволить им уйти отсюда.

Чтобы не тратить время впустую, Марат решил заняться делом. Вошел в смежную комнату. Как он и предполагал, она оказалась спальней. Две обычных кровати с панцирными сетками, украшенные потускневшими хромированными шариками на спинках и широкий лежак из нестроганых досок составляли всю меблировку комнаты. Кровати были аккуратно застелены сшитыми из разноцветных кусков ткани покрывалами. На них, конечно, спали Парфеныч и Мария. А вот лежак пребывал в полном беспорядке. Плоский, как блин тюфяк сполз на пол, а драное байковое было скомкалось. Ночи придурки Эдика были бурными, а сон – беспокойным.

Через пятнадцать минут Вербицкий перетащил товарищей в спальню. Их автоматы он разложил на столе, предварительно сбросив с него наполовину опорожненную бутыль сливянки.

Вера пристроилась у окна. Сидя на табурете, девушка поглаживала приклад своего автомата. Лицо ее было бледным и осунувшимся.

Ничего удивительного. С того момента, как они покинули Шутценлох, поспать им так и не удалось. Путешествие по Зоне, оказалось очень насыщенным приключениями. Удивительно было другое – хрупкая девушка успешно соревновалась в мужестве и выносливости с мужчинами, закаленными в боях бойцами. Откуда она черпала силы? Наверное, профессор Нисанов был прав – его дочь была не совсем обычной женщиной.

Вербицкий подошел к Вере, сел на пол и положил голову ей на колени.

– Вертенда. Моя Хранительница Времени…

Девушка запустила пальцы Марату в волосы, принялась перебирать пряди.

– Мы выберемся отсюда?

– Колобок, как тебе должно быть известно, от бабушки и дедушки ушел. Мы же – гораздо круче. Вспомни, как разделались с головачами. От своих бабушки и дедушки тоже уйдем.

Со двора донеслись шум шагов и скрип. Марат вскочил, отодвинул занавеску. Парфеныч выходил из сарая с мотком веревки в руках. Рядом шагал Эдик, переваливались с боку на бок хромая ведьма. Вот сапоги старика застучали по крыльцу. Парфеныч дернул дверь.

– Эге. Они успели закрыться. Что будем делать, внучок?

– И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца! – завопил Эдик, бросился к колоде и вырвал из нее топор. – И дано было ему вести войну со святыми и победить их. Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен! Кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых, чтоб вам всем сдохнуть!

– Вера, оставайся здесь, – прошептал Марат. – Следи за окнами. Если сунутся – стреляй.

Сам он, стараясь ступать бесшумно, вышел в коридор. Не успел добраться до двери, как та содрогнулась от удара. Из трещины показался краешек лезвия топора.

– После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего!

От нового удара доска раскололась пополам. Ждать больше смысла не имело. Вербицкий вскинул автомат.

– Эй, придурок, если сейчас же не прекратишь махать топором, я покажу чему надлежит быть после сего!

Ответом на угрозу Марата стал новый удар. Головки ржавых шурупов, удерживающих верхнюю петлю, выехали из отверстий. Вербицкий нажал на курок. Через пулевые отверстия в темный коридор ворвался солнечный свет. Раздался стон и звук падения чего-то тяжелого. Великан, наверное, уронил свой топор.

Марат вернулся в комнату, выглянул в окно. Эдик шел через двор к сараю. Он прижимал руку к правому плечу. Из-под пальцев струилась кровь. Парфеныча и Марии видно не было.

– Эй, сынок! – раздался голос старика. – Ты не пил мою сливянку?

– Пошел на хер со своей сливянкой!

– Городские. Вы всегда были грубыми. А знаешь почему? Не умели ценить матушку-землю. Отсюда и все ваши беды. Земля долго терпела, прежде чем решила вас наказать. И вот час расплаты пробил. Земля породила новых, настоящих хозяев. Они живут в мире с ней, не умеют пакостить. Вы называете их лярвами, а мы зовем их Избранными!

– Плевал я на твои проповеди, беззубый дурак! – ответил Марат. – Если не свалишь отсюда вместе с женушкой и внучком, то сам пойдешь на корм избранным!

– О! Ты еще не знаешь Эдика. Мой тебе совет: не дожидайся новых неприятностей. Открой дверь и, быть может, мы договоримся.

– С лярвами будешь договариваться, старая сволочь!

– Что ж, парень, ты сам сделал свой выбор. Прежде чем я отдам вас лярвам, хочу сообщить, что станется с вашей девкой. Эдику уже двадцать пять, а он до сих пор так и воткнул свой шомпол в подходящий ствол. А шомпол у него – будь здоров. Ваша сучка будет визжать, как свинья на бойне, когда мой внучок станет драть ее во все дыры. Потом она родит мне правнука. Здоровенького, крепкого мальчугана. Как тебе это?

– Не дождешься! – лежавший на курке палец Марат дрожал от желания выстрелить. – Я позабочусь о том, чтоб прервать твой проклятый род!

За Парфеныча ответил Эдик. Из глубины сарая донесся его визгливый крик.

– По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее – как лица человеческие! И волосы у ней – как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее – как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну. Я буду трахать вашу Верку до тех пор, пока у нее дерьмо из задницы не полезет!

Раздался звон разбитого стекла. Это Вера ткнула стволом автомата в окно.

– Ах ты, тварь! – произнесла она чужим, клокочущим от ярости голосом. – Ну, я тебе покажу!

Автоматная очередь хлестнула по распахнутой двери сарая. В разные стороны брызнули щепки. Однако на Эдика это не произвело особого впечатления. Через пару секунд он выбежал во двор, держа в руках пулемет с круглым, дырчатым блином диска-магазина наверху ствольной коробки.

– Вера на пол! Быстро ложись! – крикнул Марат, отпрыгивая от окна. – У него – «дегтярь»!

Такие пулеметы Вербицкий видел в городском музее. Помнил даже надпись на картонной табличке. Пулемет Дегтярева пехотный. Калибр семь и шесть. Вес – килограмм восемь. Для Эдика такая штука – просто игрушка. А вот для них – нет. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Марата, прежде чем он упал на Веру, чтобы прикрыть ее своим телом.

По барабанным перепонкам ударил грохот выстрелов. На голову Вербицкого посыпались осколки стекла и деревянная труха. Эдик стрелял короткими очередями. Дождавшись очередной паузы между ними, Марат привстал и, не целясь, выстрелил в ответ. Очередь из «дегтяря» вдребезги разнесла цветочный горшок на подоконнике, обдав Вербицкого фонтаном земляных комьев.

Огневое преимущество было на стороне Эдика. Марат лихорадочно думал, что можно предпринять. В голову пришло только одно – выбраться из дома через окно спальни и обойти стрелка сзади. План был не ахти, но ничего другого Вербицкий придумать не смог. Он наклонился к уху девушки.

– Вера! Отвлеки его. Стреляй, но ради всего святого не высовывайся. Я попробую…

– Хорошо! – ответила Вера, не дожидаясь, пока Марат посвятит ее в подробности своей гениальной задумки. – Будь осторожен.

Вербицкий пополз к спальне по-пластунски. Эдик, мать его так, хоть и уродился идиотом, но стрелять умел. Не позволял встать даже на четвереньки. Лишь в спальне, спрятавшись за стену, Марат выпрямился во весь рост. Взглянул на спящий друзей и направился к окну. Смахнул с подоконник горки с цветами, дернул за шпингалет и вытолкнул раму наружу. Тут за спиной послышался шорох. Вербицкий обернулся. Талаш, свесив голову с кровати, тошнил на пол. Когда приступ рвоты закончился, он посмотрел на Марата осоловевшими глазами.

– Что здесь… Почему стрельба?

– Вас отравили. Долго объяснять. Лежи пока, я сам разберусь.

Разберешься сам? Лихо! В последнее время, гражданин из прошлого, вы стали слишком самонадеянным. Давай-давай. Разбирайся. Полезай в кузов, если уж назвался груздем.

Не дожидаясь новых расспросов, Вербицкий влез на подоконник и спрыгнул в огород. Остановился, чтобы сориентироваться. Так. Нужно перелезть через забор, выбраться на улицу и прошмыгнуть мимо распахнутых ворот. Тогда он сможет обойти сарай и…

Вербицкий побежал к углу дома и едва два не столкнулся с Парфенычем. Старая бестия, видать, почуяла что-то неладное. В руках Парфеныча были вилы и он не замедлил ими воспользоваться. Если бы Марат инстинктивно не отпрянул в сторону, острый трезубец воткнулся бы ему в грудь. Старик промахнулся и промах этот стал для него роковым. Оказавшись сбоку, Вербицкий изо всей силы ударил Парфеныча прикладом в висок и тот беззвучно уткнулся лицом в борозду. Вербицкий забросил «дробыш» на плечо, влез на забор и рухнул в заросли крапивы. Не иначе, мутировавшей. Уж очень жгучей.