новые времена - новые заботы - Леонид Иванов

Каштанов с вниманием, как казалось Павлову, выслушал его. И все же опять спросил:

— А как быть сегодня с кормами?

Павлов ответил на это так, как вчера Коршун:

— Обратитесь в край, поможем. И лучше будем знать, кто чего стоит… А то штопальщиков развелось много, — уже сердито проговорил Павлов. — Районные руководители накладывают заплатки на слабые хозяйства, словно не понимают, что залатанная одежда мало носится. А вырезают на заплаты из более дорогой одежды. Надо покончить с такой работой. Из-за нее мы не видим вас в полный рост.

— Согласен! — решительно заявил Каштанов.

— А раз согласны, то не забирайте корма у Коршуна. Подожди, подожди, — остановил он Каштанова, — знаю, что сказать-то хочешь… Чем завтра скот кормить? Так вот, завтра втроем, с председателем райисполкома и начальником райсельхозуправления, приезжайте к нам со своими расчетами. Быть может, всыплем вам каждому по заслугам, но будем искать выход. Вероятно, в полной мере не поможем, это не так просто, тогда обяжем вас вместе с руководителями провального хозяйства приехать на поклон к тому же Коршуну: просите у него помощи, вымаливайте, унижайтесь перед ним, кланяйтесь в ноги! Быть может, он вам что-то продаст. Понятно? И если продаст, то по двойной цене! Я это при вас говорю, Александр Кириллович, вы так и делайте, и на активе прямо скажем! Пусть это будет ясно всем. И эту переплату за купленные корма надо бы вычесть из фонда поощрения, причитающегося руководителям хозяйства. Хотя… об этом я посоветуюсь с финансистами. Но линия будет такая! Думаю, что она правильная! Как, Каштанов?

— Да, конечно, в принципе это правильно. Нельзя сдерживать передовых. Тогда и отстающие будут живее шевелиться.

— Значит, договорились! — резюмировал Павлов. — А теперь посудачим насчет увеличения производства кормов вообще. Будет достаточно кормов — не придется применять и крутых мер. Что вы наметили конкретно в этом году?

Каштанов сказал, что план посевов утвержден, но планы по урожайности обычно не выполняются. В этом и причина всех бед.

— У нас мало уделяется внимания лугам и пастбищам, — сказал Коршун. — А ведь именно здесь надо искать главный резерв кормов, особенно в нашей зоне, — подчеркнул он. — А пока вот картина-то. У нас, к примеру, пашни около пяти тысяч гектаров, за порядком на ней следят четыре агронома. Лугов и пастбищ имеет восемь тысяч, но ни одного специалиста по луговодству нет, штатами не предусмотрено. Кажется, и в крае таких специалистов нет. Потому и урожай на лугах снижается.

Павлов знал об экспериментах ученых, знал, что внесение удобрений удваивает, утраивает урожайность лугов и пастбищ. Знал и то, что у сибиряков пока нет возможности удобрять луга и пастбища. Удобрений-то на гектар пашни приходится чуть больше десяти килограммов. Но Коршун говорил о таких мерах, которые позволяют удвоить урожаи и улучшить качество естественных трав, не дожидаясь, когда промышленность даст на них удобрения. Поэтому Павлов слушал его с особым интересом.

— Почему все ниже и ниже урожаи лугов? — спрашивал Коршун. И сам же разъяснял: — Неправильно их используют. Каждая деревня с годами выработала привычку начинать сенокос с какого-то определенного луга. Но сенокос тогда начинали позднее, чем теперь, косили травы в полном цвету. В наше же время требуют начинать косьбу трав как можно раньше — в начале цветения. Ученые говорят, и наверное справедливо, что качество сена в этом случае будет выше. И руководители знают: пораньше начнешь, наверняка с планом косьбы справишься…

Коршун посмотрел на Павлова, на Каштанова, как бы спрашивая: вам это интересно или нет? Павлов попросил продолжать.

И Коршун рассказал, почему снижаются урожаи лугов: ранняя косьба привела к тому, что многие цветущие растения — а они самые ценные в кормовом отношении — постепенно выпали из травостоя, так как не успевали обсеменяться. И теперь на многих лугах не осталось цветущих трав.

— Человек должен помочь лугам. И очень срочно! — Коршун прихлопнул ладонью по столу. — Надо организовать сбор семян дикорастущих трав, привлечь к этому делу школьников, платить любую цену за собранные семена — это оправдает себя! И высевать на луга эти травы, конечно, и культурные многолетние тоже. А как правильно использовать луга? У нас в совхозе лет пять делается так. Каждый год какой-то массив оставляем для скашивания в последнюю очередь, когда большинство трав образуют семена. На следующий год этот луг косим пораньше, зато соседний оставляем для обсеменения. Это везде надо делать, Андрей Михайлович.

— Дельное предложение? — повернулся Павлов к Каштанову.

— Очень дельное! — воскликнул тот.

— А сам ты этого не знал? — усмехнулся Павлов.

Каштанов только руками развел. Знал, конечно, но…

Подходит сенокос — все силы на косовицу! А откуда начинать? Об этом не задумывались.

Коршун нанес еще удар по агрономам:

— Еще хуже у нас на пастбищах. На лугах все же мы скашиваем вредные травы. Но пастбища-то в распоряжении скота, а скот ядовитые травы не ест, они остаются до полного созревания, значит, хорошо и распространяются, пастбище от этого ухудшается. Понимаете?

— Вы, Александр Кириллович, лучше скажите, что у вас делается против этой беды? — попросил Павлов. Он понял, что Коршун говорит только о тех проблемах, ключ к решению которых он уже нашел. Так оно и оказалось!

Рецепт очень прост: в совхозе применяется загонная пастьба скота. Несколько дней стадо пасется на одном участке, затем перегоняется на другой, на третий… И на первый возвращается лишь через двадцать — тридцать дней, когда трава снова отрастет. Но сразу же после перегона скота на новый участок по стравленному пускается косилка, и все несъеденные травы скашиваются, этим предотвращается распространение ядовитых растений.

Легко и просто! Павлову пришлось достать записную книжку. Созрело решение: надо пригласить на беседу тех, кто имеет удачный опыт в производстве кормов на лугах и пастбищах. Ведь в крае свыше пяти миллионов гектаров таких угодий. Это огромное богатство.

Из дальнейшей беседы Павлову стало ясно: любыми средствами надо налаживать производство семян трав, особенно луговых! Коршун рассказал, как они восстановили белый донник. Он возделывался здесь давно, но в годы похода против многолетних трав сильно пострадал, а когда кампания прошла, спохватились — семян донника нигде нет… Но, к счастью, он сохранился по обочинам дорог, на межах, на лесных опушках. Обратились к школьникам, и те под руководством учителей вручную набрали около пятнадцати килограммов семян донника. При этом, как выразился Коршун, золотых семян — хорошо акклиматизировавшихся в Сибири, способных расти и без помощи человека. Теперь в совхозе донник занимает сотни гектаров, дает и сено и семена.

— Для района что-нибудь выдели, Александр Кириллович, — попросил Каштанов. — Чтобы начать…

— Начните, как мы начинали, — усмехнулся Коршун. — Кто соберет пуд — тому мы своих продадим столько же. Согласны?

— Согласны! — за Каштанова ответил Павлов. Он уже думал: а если бы большую часть донника оставить на семена и по определенному эквиваленту выкупить их у Коршуна в обмен на овес, на ячмень, на сено, на что угодно!.. Он записал для памяти эту мысль, но решил вернуться к ее реализации попозднее — летом, когда будет ясность с состоянием посевов донника. Однако перед отъездом эту мысль все же высказал Каштанову, попросил и его поговорить летом с Коршуном.

— Только, пожалуйста, не путем нажима, а так…

— Да его нажимом-то и не возьмешь, — улыбнулся Каштанов.

Возвращаясь домой, Павлов перебирал в памяти то, что «выездил» за эти два дня. «Улов», как ему казалось, был удачный, потому что перед ним как бы приоткрылось многое из того, что было за горизонтом. Сразу вспомнились слова, сказанные Коршуном при прощании. Опять о кукурузе… Коршун сообщил со свойственной ему лукавостью, что в совхозе урожаи зеленой массы кукурузы в два раза выше среднего показателя по краю, однако они с каждым годом сокращают ее посевы. Когда-то занимали ею до двух тысяч гектаров, теперь осталось пятьсот, но думают сократить до двухсот — сеять только на зеленую подкормку коров в осенние месяцы. Он еще добавил: стали меньше давать кукурузного силоса — удои коров и привесы молодняка увеличились.

Все это требовало раздумий. Павлов вспомнил, как развивалась кукурузная эпопея. «Королева» полей в Сибири заняла миллионы гектаров, но значительные площади почти ежегодно оставались неубранными, уходили под снег. Когда совхозы и колхозы перешли к самостоятельному планированию посевов, Павлов был уверен, что кукурузный клин сократят в несколько раз. Однако ошибся: сократили, правда, но и теперь еще под кукурузой в крае 500 тысяч гектаров. В чем же дело?