Слуги света, воины тьмы - Эрик Ниланд

Но осталась… и словно бы застыла в ожидании. А он уже стоял не перед раковиной, а за дирижерским пультом, и сотни музыкантов ожидали его команды. Элиот не смел медлить.

Он шевельнул руками, опустил их в воду и взмахнул тарелкой и губкой, словно в руке у него была дирижерская палочка. Запели валторны, ожили ряды виолончелей. К ним присоединились арфы и литавры.

Элиот превратил детскую песенку в настоящую симфонию, он управлял мелодией, как хотел, она стала принадлежать ему. Получалось не хуже, чем у старика. Конечно, тот был мастером, а Элиот всего лишь новичком, но лиха беда начало.

Подошла Фиона и заговорила с ним. Ей хотелось обсудить бабушку и остальных родственников.

Он что-то ответил — что именно, сам не понял, и Фиона вскоре ушла.

Сейчас она для него существовала в другом мире.

Элиот не отрывал глаз от воды, от маленьких волн, бившихся о стенки раковины. Волны налетали друг на друга, пересекались, словно силовые линии, словно нити судьбы, из которых ткался ковер. Это была большая картина. Его жизнь предстала перед ним во всех своих возможностях: триумфы, тупики, рождение и смерть. Все было здесь, перед его глазами.

Музыка не покидала его. Звучные аккорды и гармонии, хоры голосов, громыхание ударных — мелодия то взмывала вверх, то падала. Это была громоподобная смесь божественного и дьявольского.

Наконец она стала неуправляемой… но в этом и состояло чудо созданного им произведения. Оно было похоже на погоду — то легкий ветерок, то ураган.

Темп замедлился, последняя нота прозвучала и стихла.

Мокрый от пота, Элиот стряхнул воду с усталых рук и огляделся.

Все до одной тарелки были вымыты, высушены и сложены в стопки.

Мало того: тарелки блестели, как новенькие. А ведь они были сделаны из глазурованного фаянса, потускневшего за годы. И кастрюльки — тусклые и исцарапанные — теперь сверкали, как хромированный буфер лимузина дяди Генри.

Пальцы Элиота снова начали выстукивать ритм.

Ему стало не по себе и захотелось, чтобы музыка прекратилась.

Джулия, самая прекрасная девушка, какую он когда-либо видел в жизни, пришла сюда и заговорила с ним, а он ей так грубо ответил. Элиот добавил этот поступок к перечню глупостей, которые натворил за последние дни.

И Фиона тоже обратилась к нему, а он даже не мог вспомнить с чем. Хотя им непременно нужно было поговорить о жизненно важных вещах.

Элиот взглянул на воду в раковине. Она оставалась серой и неподвижной. Никаких звездочек и силовых линий. Неужели все это ему привиделось?

Мальчик посмотрел на свои «дирижерские» руки и сжал кулаки.

Он считал, что управляет музыкой… но, может быть, наоборот. Может быть, музыка управляла им.

Элиот вспомнил о правиле под номером тридцать четыре. Он-то считал, что бабушка запрещает музыку просто так, нарочно, или для того, чтобы он не отвлекался от выполнения домашних заданий. А если запрет связан с чем-то большим? Может быть, музыка почему-то опасна для него?

22

Тайный обожатель

— Давай поговорим, — прошептала Фиона.

Элиот не отозвался, продолжая мыть тарелки. Он уже перемыл половину посуды. Фиона даже не думала, что в пиццерии ее так много. Но ведь им с братом надо было обсудить гораздо более важные вещи.

— Смена почти окончена, — продолжала она. — У меня из-за этой новой начальницы даже перерыва не было. Давай-ка, прервись ненадолго, и мы составим план на вечер.

— А-га.

Руки Элиота двигались в воде, на поверхности плясали мыльные пузыри. Он и не подумал отойти от раковины.

Фиона немного постояла рядом, обернулась и посмотрела на Джонни и его нового помощника. Эти тоже были заняты делом, вот только в их работе появилось нечто странное. Они артистично выкладывали еду на тарелки, подбрасывали пиццу, встряхивали медные сковородки над огнем и двигались так, словно танцевали под музыку. Но Фиона никакой музыки не слышала.

Она толкнула Элиота локтем.

— Пойдем.

— Позже, — пробормотал он и продолжал мыть посуду. Ясно. Что ж, она заслужила порцию холодного душа после того, как отругала его за дурацкую игру на скрипке, но ведь это было действительно глупо. У них столько важных дел, нужно поговорить о предстоящих испытаниях. О чем только думает Элиот. Неужели он решил по-детски обидеться на нее, в то время когда им обоим грозит гибель?

Джулия Маркс вплыла в кухню. Под мышкой она держала плоскую коробку размером со среднюю пиццу.

Фионе новая начальница не понравилась. Сейчас она выглядела так же свежо, как утром, а ведь она весь день помогала им с Линдой обслуживать посетителей и убирать со столов.

Джонни и новый помощник оторвались от работы, улыбнулись и помахали Джулии. И почему только все вели себя с ней так, словно она какая-нибудь пчелиная царица? Не настолько уж она хорошенькая. Может быть, из-за южного акцента?

Джулия подошла к мойке.

— Я знаю, что ты занят… тебя ведь Элиот зовут, верно?

— А-га, — пробормотал Элиот и продолжал работать, даже не обернувшись.

С чего это ее брат ведет себя так по-идиотски? Конечно, Элиот был стеснительным, но сейчас его поведение граничило с хамством.

Джулия попробовала втянуть его в разговор, но услышала в ответ что-то нечленораздельное. Казалось, он целиком поглощен мытьем тарелок.

Тень пробежала по фарфоровому личику Джулии, в ее глазах сверкнули искорки возмущения, но все это пропало так же молниеносно, как появилось. Она обратилась к Фионе:

— Ты сегодня работала просто великолепно, милая. Ну разбила несколько тарелок, пару раз перепутала заказы — но это простительно для новичка. Ты очень старалась. Спасибо.

Она протянула Фионе конверт. Там лежало несколько купюр по пять долларов, одна десятидолларовая и одна двадцатидолларовая.

— Твоя доля чаевых, — объяснила Джулия. — Легкие деньги от веселых туристов.

Зарплату Фионе и Элиоту обычно выдавали чеками и отправляли эти чеки по почте бабушке. А бабушка вкладывала их в фонд для обучения внуков в колледже. У Фионы никогда не было своих наличных денег. Она погладила купюры кончиком пальца, гадая, как с ними поступить.

— О, чуть не забыла. — Джулия протянула ей коробку. — Принесли для тебя.

Фиона взяла коробку. На упаковке пестрели иностранные почтовые марки.

— До завтра, — сказала Джулия. — Элиот, милый?

Элиот продолжал мыть посуду. Он словно бы ничего не слышал и пребывал в ином мире.

Джулия гневно воззрилась на его затылок, затем порывисто вышла из кухни.

Что ж, пусть Элиот всем грубит и отскребает грязь с тарелок хоть до завтра, если ему так хочется.

Фиона отнесла посылку в женскую раздевалку. Здесь никого не было. Линда уже ушла домой.

Она положила коробку на стул. Сквозь пластиковую упаковку просвечивала открытка. Девочка растерялась, прикоснулась пальцами к пластику, и ее словно ударило током. Затем она осторожно надорвала упаковку и вытащила открытку.

В открытке было написано так:

Моей дорогой Фионе

Мое сердце наполнено любовью к прекраснейшему из созданий, живущих на земле. С восхищением,

Прекраснейшее создание? Она? У Фионы закружилась голова. Не перепутали ли чего-нибудь в службе доставки?

Она проверила адрес на полоске, которую прикрепили к посылке на почте: «Мисс Фионе Пост, Всеамериканский дворец пиццы Ринго».

Может быть, посылку отправил дядя Генри? Тогда понятно, откуда взялись иностранные марки. А может быть, это сделал его шофер, Роберт?

Фиона понюхала открытку. От нее исходил едва уловимый запах мужского одеколона. Сердце девочки часто забилось.

Во время поездки Роберт на нее почти не смотрел. Но и она не смела взглянуть на него, а теперь вдруг вспомнила о нем.

И все-таки — тайный обожатель, настоящий тайный обожатель… Фиона затаила дыхание — как когда-то, наверное, ее мать.

Она открыла крышку картонной почтовой коробки. Посреди поролоновых шариков лежала обтянутая красным атласом шкатулка в форме сердечка. Фиона взяла ее. Шкатулка оказалась тяжелее, чем она ожидала. Фиона постучала по ней пальцем. Деревянная, не картонная.

Девочка провела рукой по роскошной ткани и приготовилась открыть крышку шкатулки… но замерла.

А вдруг это и было первое героическое испытание?

Вдруг коробка битком набита ядовитыми сороконожками? В жизни Фионы такое было гораздо вероятнее, чем подарок от тайного воздыхателя.

Она поднесла шкатулку к лицу и понюхала. Ее ноздри наполнились ароматами мяты, миндаля и шоколада.

Руки Фионы задвигались как бы сами по себе. Она открыла крышку шкатулки, сдернула тонкую бумагу. И ахнула.

В гофрированных бумажных корзиночках лежала дюжина шоколадных конфет: большие трюфели, крупные медальоны, шарики, обернутые в фольгу, кремово-белые звездочки и сердечки с морщинками. И ни одной одинаковой. Рука Фионы замерла над конфетами.