Тщательная работа - Пьер Леметр

— Несуразные улики?..

— Да. Такие вещи, которые, как ни верти, не поймешь, при чем они в данном деле.

— Разброс?..

— Скажем, вся национальная территория на протяжении последних пяти лет.

— Пара пустяков!

— Сколько времени займет?

— Откуда я знаю, — задумчиво протянул Коб. — Нужно найти ход…

2

— Ты на него нацелился с самого начала, — сказал Камиль, улыбаясь.

— Нет, не особенно, — попробовал защититься Луи. — Ну… он был бы не первым убийцей, который сам предупредил полицию.

— Ты мне это уже говорил.

— Да, но теперь я нашел кое-что интересное.

— Излагай.

Луи открыл свой блокнот:

— Жером Лезаж, сорок два года, холостяк. Книжный магазин принадлежал его отцу, скончавшемуся в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом. Филологический факультет. Сорбонна. Магистратура по теме «Устная традиция в детективном романе». Оценка «очень хорошо». Семья: сестра Клодина, сорок лет. Они живут вместе.

— Шутишь?

— Ни в коей мере. Занимают квартиру над магазином. Это тоже часть полученного ими наследства. Клодин Лезаж, вышла замуж в тысяча девятьсот восемьдесят пятом за Алана Фруассара. Бракосочетание состоялось одиннадцатого апреля…

— Какая точность!

— Это важно: ее муж разбился на машине двадцать первого апреля, десять дней спустя. Он был наследником солидного состояния, семья с севера, начинали с производства шерсти и шерстяных изделий, потом перешли на выпуск рабочих комбинезонов и другой верхней одежды. Муж был единственным сыном. Двадцать первого апреля тысяча девятьсот восемьдесят пятого его жена унаследовала все. Она провела недолгое время в психиатрической клинике, в последующие годы еще дважды подолгу лечилась в специализированных санаториях. В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом она окончательно вернулась в Париж и поселилась у брата. Там она и по сей день.

— Ты ее видел?

— Еще нет, — начал оправдываться Луи, откидывая прядь. — Я действовал незаметно. Вы же сами…

— Знаю, Луи, ты все сделал правильно. Ну, продолжай.

— Тот, кого мы ищем, не стесняется в средствах, а у семьи Лезаж много денег. Пункт номер один. Пункт номер два: расписание. Десятое июля две тысячи первого, убийство Грейс Хобсон в Глазго. Магазин закрыт весь июль. Брат и сестра в отпуске. Официально в Англии. У Лезажа контрагент в Лондоне, брат и сестра живут у него две недели, с первого по пятнадцатое. Из Лондона до Глазго на самолете не больше часа.

— Немного головоломно…

— Но не исключено. Двадцать первого ноября две тысячи первого, убийство Мануэлы Констанзы. Парижский регион. Для Лезажа возможно. Ничего особенного в его распорядке дня. Одиннадцатого апреля этого года, Курбевуа. Та же картина. Париж, Трамбле, Курбевуа — все они находятся внутри ограниченного периметра парижского региона, ничего невозможного.

— И все же негусто…

— Он указывает нам две книги из трех… И сам первым звонит нам. И пока мы не можем точно определить, из каких соображений он слил информацию в прессу. Сам он утверждает, что попал в ловушку… Но он мог и поддаться желанию сделать себе рекламу…

— Очень может быть…

— Он подписан на «Белые ночи», — добавил Луи, доставая пачку листков.

— Ну, Луи! — сказал Камиль, хватая бумаги и начиная их листать. — У него же специализированный книжный магазин. Он и должен быть подписан на все, что выходит. На, посмотри: среди абонентов десятки владельцев книжных магазинов. Кого там только нет: книготорговцы, писатели, информационные службы, газеты — все там. Не исключено, что даже мой отец… Бинго! И он есть! А к их сайту в Интернете доступ у всех, объявления принимаются в свободном режиме и… — Луи поднял руки в знак капитуляции.

— Ладно, — сказал Камиль. — Что ты предлагаешь?

— Финансовое расследование. Как и во всех магазинах, в книжный поступает немало наличных. Нужно посмотреть поближе, какие там приходы, расходы, что он покупал, есть ли значимые и необъяснимые выплаты и т. д. Эти преступления стоят все-таки немалых денег…

Камиль задумался:

— Соедини-ка меня с судьей.

Суббота, 19 апреля 2003 г.

1

Лионский вокзал. 10 часов утра.

Глядя, как Ирэн приближается вперевалку, Камиль вдруг поразился: лицо ее стало полнее, а живот еще объемистей. Он поторопился забрать у жены чемодан на колесиках. Неловко поцеловал. Она казалась измученной.

— Как съездила? — спросил он.

— Главное ты уже знаешь, — едва отдышавшись, ответила она.

Они взяли такси, и, едва войдя в квартиру, Ирэн рухнула на диван со вздохом облегчения.

— Что тебе приготовить? — спросил Камиль.

— Чай.

Ирэн стала рассказывать о поездке:

— Отец все говорит, говорит и говорит. О себе, о себе, о себе. А чего ты хочешь, он только это и может.

— Утомительно.

— Они милые.

Камиль спросил себя, как он отреагирует, если однажды услышит, что сын называет его «милым».

Она поинтересовалась, как идет расследование. Дав ей прочесть копию письма убийцы, Камиль спустился за почтой.

— Пообедаем вместе? — спросила она, когда он вернулся.

— Не думаю… — ответил Камиль, внезапно побледнев и глядя на запечатанный конверт, который держал в руке.

Письмо было отправлено из Трамбле-ан-Франс.

Дорогой майор,

рад видеть, что вы проявляете интерес к моей работе.

Я знаю, что вы активно ищете во многих направлениях и что для вас и ваших сотрудников это означает большую занятость и большую усталость. Мне искренне жаль. Поверьте, если бы я мог облегчить вашу задачу, я бы это сделал без колебаний. Но мне нужно продолжить мой труд, и я знаю, что вы и это способны понять.

Ну вот, я все говорю и говорю и не отвечаю вашим ожиданиям.

Итак, Черная Далия.

Какая чудесная книга, не правда ли? И со всею скромностью хочу обратить ваше внимание на то, какую чудесную дань почитания этого изумительного произведения я отдал. «Моя» Далия, как вы изящно выразились, была проституткой самого низкого пошиба. Никакого шарма, ничего общего с немного вульгарной, конечно, но такой привлекательной Эвелин. С нашей первой встречи я понял, что она будет больше на своем месте в книге Эллроя, чем на тротуаре. Ее внешность соответствовала требованиям, скажем так. Эллрой описывает ее, но он описывает в большей степени мертвое тело, чем живое. Ночами напролет я твердил про себя фразы из книги, пока, как неприкаянная душа, блуждал по злачным улицам Парижа. Я терял надежду когда-нибудь обнаружить этот перл творения. И в один прекрасный день она предстала передо мной, нежданно-негаданно, я бы сказал, попросту, на углу улицы Сен-Дени. Она была одета самым кричащим образом: высокие красные сапоги, декольте и юбка с разрезом спереди, выставленное напоказ нижнее белье. Но именно ее улыбка заставила меня принять окончательное решение. У Мануэлы был большой рот и волосы настоящего иссиня-черного цвета. Я спросил цену и поднялся с ней. Истинное испытание, Камиль, уверяю вас. Местечко было гнуснее не придумаешь, комната пропиталась запахом пота, который не могла вытравить ароматическая свеча, горящая на комоде. А кровать такая, что ни один человек в здравом уме ни за что не решился бы на нее лечь. Мы все сделали стоя, это лучшее, что можно было придумать.

Остальное было делом долгой стратегии. Эти проститутки очень недоверчивы, а их сутенеры, даже если непосредственно не появляются, дают почувствовать свое присутствие за приоткрытой дверью. Тень, встреченная в коридоре. Мне пришлось возвращаться много раз, чтобы создать у нее представление о спокойном, милом, не очень требовательном, привлекательном клиенте.

Я не собирался ни наведываться в этот бордель слишком часто, ни приходить в определенные часы. Боялся, что мое присутствие будет замечено, что ее товарки в конце концов запомнят меня и потом смогут опознать.

Итак, я предложил ей встретиться в другом месте «на всю ночь». Цену пусть назовет сама. Я и не предполагал, что вопрос вызовет столько сложностей. Следовало обсудить все с ее сутенером. Я мог передумать и поискать другую сообщницу, но за время нашего знакомства я спроецировал на эту девушку все образы из книги. Я так отчетливо представлял ее в этой роли, что мне уже недоставало мужества отказаться. Пришлось встретиться с толстяком Ламбером. Ну и тип! Не знаю, были ли вы знакомы с ним, — ах да, он умер, я к этому еще вернусь. Он был человек очень… романический. Карикатурный сверх всякой меры. Он говорил со мной свысока, а я не возражал. Такова игра. Он желал «знать, с кем имеет дело», как он мне объяснил. Он любил свою работу, этот парень, уверяю вас. Наверняка он колотил своих девиц, как и все прочие, но говорил о них как защитник, почти как отец. Короче, я объяснил, что хочу одну из «его девочек» на ночь. Он меня обобрал, уверяю вас, Камиль… просто стыд. Что ж, такова игра. Я даже вынужден был заплатить половину авансом, без всякой гарантии, разумеется. Он потребовал сказать ему адрес места нашей встречи. Свободы маневра у меня почти не оставалось. Я дал ему фальшивый адрес, разыграв нерешительность женатого человека. Этого хватило, чтобы его успокоить. По крайней мере, я так думал. Мы встретились с Мануэлой на следующий день чуть дальше на бульваре. Я опасался, как бы они меня не прокатили, но дело, с их точки зрения, было выгодным.