Притворщик - Александр Шувалов

Для таких, как он, предусматривались исключения из общих правил. Еще бы, Джаматдин ибн Абдель Азиз ас-Сауд, член королевского семейства ас-Саудов, правящей династии Саудовской Аравии. Родной брат главы этой самой династии и один из почти двухсот принцев.

Девушка Даша никоим образом не могла узнать об этой истории от папы, даже если бы он вдруг обзавелся на старости лет привычкой рассказывать дитятке перед сном сказки о нашей службе. О произошедшем в Крыму в нашей стране знало всего не более пяти человек. Терехин в их число не входил. Зато Кащей был вполне в курсе. Как раз в то время он оставался за начальника отдела вместо загремевшего в Бурденко с сердечным приступом Графа, а потому участвовал в разработке плана операции и исполнял роль группы обеспечения и прикрытия в одном лице. Он-то и был тем самым «туристом», угощавшим меня чайком у костра.

Глава 44

– Еще водички? – взгляд соотечественницы в темно-синей униформе излучал свойственное исключительно русским женщинам глубокое понимание и полнейшее отсутствие ханжеского осуждения. Летайте самолетами Аэрофлота!

– Если можно.

– Конечно, можно. Вот, возьмите, – и, протягивая пластиковый стаканчик, тихо, одними губами, спросила: – Может, таблетку анальгина?

– Не поможет.

– Тогда..?

– Спасибо, как-нибудь перетерплю.

– Постарайтесь заснуть, – и, сочувственно вздохнув («Что ж ты так нажрался-то, касатик...»), покатила столик на колесах по проходу между креслами салона бизнес-класса. Любите Россию! Только ее дочери, воспитанные на богатых алкогольных традициях нашего отечества, способны понять чувства и состояние того, кому вчера было так здорово.

Прикончив мелкими глотками содержимое стаканчика, откинулся назад в кресле и закрыл глаза. Головная боль понемногу пошла на спад, я зевнул и вырубился.

Я сидел на песке у самой кромки прибоя, чуть откинувшись назад, наряженный, как тогда, в Крыму, в «мокрый» камуфляжный костюм боевого пловца, в ластах, с глубоководным аппаратом за спиной, только без маски, любуясь закатом. Недалеко от берега параллельно береговой полосе бороздил воду высокий (я почему-то знал, что высокий) темноволосый человек, переходя со старомодного «австралийского» двухударного кроля на баттерфляй.

– Хорошо товарищ плавает, – раздалось сбоку.

Я повернул голову на голос. Николай Осипенко, Сакс, он же Кащей, сидя неподалеку от меня в парусиновом шезлонге, потягивал из запотевшего стакана что-то пенное... В старых шерстяных тренировочных штанах и теплой фланелевой рубахе.

– Привет, Скоморох, – широко улыбнулся он. – Хорошо, говорю, плавает. Ты бы так не смог.

– И тебе не хворать, Кащей.

– Давно хотел спросить, каково ощущать себя цареубийцей?

– Он же не царь.

– Все равно, Их высочество. А ты его за горло, за горло. Каково, спрашиваю?

Я пожал плечами:

– Нормально, горло как горло.

– А теперь и меня собрался?

– Да.

– А не боишься? Я ведь лучший.

– Конечно, боюсь, – честно ответил я, осознав вдруг, что ему тоже страшно.

– И тем не менее..?

– Точно, – согласился я, постепенно утомляясь от этого диалога.

Кащей, будто, прочитав мои мысли, улыбнулся и махнул рукой.

– Ладно, Стас, не бери в голову. Столкнемся, разберемся. Чаю хочешь? Горячего.

– Лучше кофе.

– А я вот хочу пива, – вдруг пронзительным бабским голосом заголосил он, – мы же в Прагу летим! Почему у вас нет пива?

Я вздрогнул и открыл глаза. Все та же стюардесса стояла в проходе и виновато улыбалась, разводя руками. Развалившаяся в кресле через проход от меня рыночного вида тетка, покраснев от праведного гнева, визжала так, что я всерьез испугался, что у нее осыплется с личика вся штукатурка.

– Я деньги заплатила! Имею право, слышишь, ты, кукла!

– Прошу меня извинить, но пива на борту нет, – ангельским голосом ответила стюардесса, как мне показалось, всеми силами сдерживая желание выкинуть за борт эту кралю в красных брюках с люрексом и обтягивающей перезревшие телеса зеленой майке-алкоголичке с нагло вылезшими из-под нее лямками лифчика. Без парашюта. Прямо на ближайший пивной завод. – Могу предложить вам прекрасное шампанское.

– Гм-м, шампанское, говоришь... Импортное?

– Французское.

– Ладно, тащи.

Я осторожно «прозвонил» проснувшийся организм. Голова не болит, здорово. Печень, почки, локти, колени, хвост? В норме. Отлично. А что это за шум? Это бурчит, перекрывая шум моторов, мой многострадальный желудок, возмущается хамским к нему отношением и требует чего-нибудь поесть.

Стюардесса принесла мадам бокал шампанского и подошла ко мне.

– Как самочувствие?

– Жить буду. А можно мне кофе?

– Конечно. Принести пару бутербродов? Когда разносили еду, вы спали, и я решила вас не будить.

«Тащи скорей!» – заорал мой желудок. «Заткнись! – велел ему я. – Не барин, потерпишь».

– Достаточно будет кофе. Если можно, горячего и покрепче.

– Спасибо, Надежда – от души поблагодарил я свою спасительницу, прочитав ее имя на бейдже. – Скажите, а французское шампанское случайно сделано не в Уссурийске?

– Обижаете, – на полном серьезе ответила она. – Я все-таки закончила геофак МГУ и точно помню, что Калуга – это где-то недалеко от Марселя, – и подмигнула.

– Можно сказать, – пригород, – подтвердил я.

Глава 45

Стеклянные створки дверей пражского аэропорта Рузине разошлись перед моим носом, и я вышел наружу. Старенький «фольксваген-пассат» со светящимся фонарем и надписью «TAXI», сделав богатырский рывок, затормозил рядом, едва не уткнувшись бампером мне в колени.

– Улица Владивостока, отель «Славия», – произнес я на ломаном английском, хотя мог, особо не выпендриваясь, сказать тоже самое по-русски. Прозвучало бы до смешного похоже.

Я откинулся на сиденье, без особого отвращения закуривая первую за этот день сигарету. Итак, что мы имеем с гуся? Имеем славного парня Николая Осипенко, он же Сакс, он же Кащей, он же конченная сука, где-то в семидесяти километрах к северу от стольного города Праги. Грамотно Коленька спрятался, ничего не скажу. И очень удобно, прямо в самом центре Европы. Тихая такая лежка и офис, в одном флаконе. Чудо-хакер Ефим Копиевкер с большим трудом и за очень дополнительные деньги запеленговал его, подключившись к Дашиному компьютеру и отследив их оживленную переписку. С этим ясно.

Непонятно другое. С какого, спрашивается, перепугу блестящий офицер, без пяти минут генерал, Осипенко сделал конторе ручкой в начале двадцать первого века, а не в конце восьмидесятых века предыдущего? Был у нас такой Славик Ху.., самый ленивый и бездарный офицер в информации нашей конторы. В восемьдесят восьмом он соскочил со службы и вместе с собственным папой организовал сначала кооператив, а потом общество с ограниченной ответственностью и уставным капиталом аж в двести рублей. Деятельность этого самого общества была проста и незатейлива и вполне вписывалась в бессмертную фразу классика: «Отец, слышишь п... т, а я продаю». Славик талантливо продавал за бугор военные корабли, которые, в свою очередь, гениально списывал из боевого состава его папа, вице-адмирал, дядя Гена Ху... Дела у компаньонов некоторое время шли просто блестяще, пока старший из них, форменным образом заевшись, не списал «на иголки» в девяносто втором году большой противолодочник, принятый в боевой состав аж в году девяностом. А может, и не в противолодочнике дело, в то время люди и помасштабнее воровали. Просто, видать, не заслал в оркестр, или заслал, но мало.

Короче, поднялась жуткая вонь, папу с треском выперли на пенсию. Он до сих пор, к слову, хорошо себя чувствует и ничем те болеет. Живет себе, в ус не дует в подмосковной Мамонтовке. В теплое время года сидит в кресле на веранде, задумчиво попивая «шило» (корабельный спирт) и занюхивая эту прелесть рукавом тельняшки. С началом холодов он переходит на кухню собственной дачи и делает то же самое, элегически глядя в окошко. Сам Славик пару недель посидел на нарах, но потом, знать, поделился с кем надо честно заработанным и соскочил на волю за недоказанностью преступного умысла. Некоторое время он пребывал в тени, мелькая на втором и третьем планах по партийным спискам. В конце прошлого года я имел удовольствие лично наблюдать его на канале «Культура». Торжественно тряся щеками, он вручал премии «За честь и достоинство» от имени фонда «Достоинство и честь», где состоял председателем. Вот это я понимаю, бизнесмен, деловой человек, элита. Ладно, черт с ним, со Славиком, честью ему по достоинству. Вернемся к Кащею.

Не знаю, почему он соскочил именно тогда, но соскочил грамотно, можно сказать, при свидетелях. И бизнес себе выдумал очень даже прибыльный, хотя и паскудный. Дело в том, что некоторые из притворщиков, в том числе и ваш покорный слуга, сподобились поучаствовать в достаточно жестких операциях, результатом которых стали трупы, и далеко не все, убиенные нами, происходили из рабочих и потомственных крестьян, разная публика случалась. У некоторых даже оставались в наличии злопамятные и не самые бедные друзья или родственники. Ясное дело, что «забивать стрелку» и «кидать предъявы» Российской Федерации никто из них не осмелился, вот и решили мстить исполнителям. Тут-то наш Коленька и открыл широкую розничную торговлю этой самой местью. Сначала застрелили Мастера, потом – Благородного Дона. Меня оставили на сладкое, хотя бы потому, что мстительным аравийцам было мало, чтобы меня просто так грохнули. Они непременно хотели заполучить меня живым, чтобы потом прилюдно и с помпой казнить на какой-нибудь базарной площади. Поэтому денег для того, чтобы заполучить меня, не пожалели, и, потом, это для них не деньги. Понты дороже.