Непримкнувший - Дмитрий Шепилов

На гребне могучей антифашистской, антиимпериалистической, национально-освободительной борьбы рождались новые, народно-демократические государства. Капиталистическое окружение Советского Союза рухнуло. От системы «санитарного кордона» вокруг нашей страны не осталось и следа. В странах Восточной и Юго-Восточной Европы складывалась могучая коалиция социалистических стран. В древней Азии, где живет свыше половины человечества, крупнейшей победой социалистических сил стало образование осенью этого года Китайской Народной Республики.

Советская страна к 1948 году не только восстановила все разрушенные войной предприятия, но и по объему валового продукта превысила довоенный уровень на 18 процентов.

Близко подошло к довоенному уровню и сельское хозяйство. Однако по сравнению с промышленностью оно двигалось вперед медленно и явно отставало от народнохозяйственных требований.

Уже в декабре 1947 года была проведена денежная реформа, отменена карточная система снабжения продовольственными и промышленными товарами. В практику введено было ежегодное снижение цен на наиболее ходовые товары, что с горячей благодарностью принималось людьми. В марте 1949 года проведено было очередное снижение цен; оно дало населению экономию в расчете на один год в сумме 48 миллиардов рублей. В мае был принят Указ Президиума Верховного Совета «Об отмене смертной казни».

Однако такие тенденции проявились ненадолго. Тогда же начала развертываться омерзительная по своей сущности кампания против «космополитизма», во многих случаях принимавшая характер открытого антисемитизма. Началом её была опубликованная 28 января 1949 года в «Правде» статья на четыре полные колонки «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». До сих пор не знаю, как и почему родилась идея этой позорной кампании. Но не подлежит сомнению, что она причинила огромный ущерб нашей партии и стране.

Сталин в этот период по-прежнему вел затворнический образ жизни. Он никогда не бывал на стройках, или фабриках, в колхозах, редко кого принимал. Но на основе обширной информации, аккумулировавшейся в ЦК и правительстве, был хорошо информирован о положении дел внутри страны и за её пределами. И он спокойно, неторопливо, тщательно взвешивал все «за» и «против», решал назревшие вопросы, выдвигал новые задачи и идеи. И весь механизм управления великим государством функционировал размеренно и безотказно. Однако за спиной Сталина продолжали тайно действовать силы, которые хотели уже теперь, в предвидении возможной смерти Сталина, стоять ближе всех к штурвалу государственного корабля. Им было важно заблаговременно исключить здесь всякие неожиданности, оттеснить, а если можно — то и уничтожить тех, кого они считали для себя опасными.

После смерти А.Жданова такой первоочередной опасной фигурой казался им Николай Вознесенский, председатель Госплана. Это был молодой, полный энергии, марксистски образованный и талантливый человек. Он был близок к Жданову и Молотову. Время от времени Сталин оказывал ему предпочтение перед всеми другими. Вот почему после смерти Жданова острие адской машины Берии повернулось теперь в эту сторону.

Еще в начале тридцатых годов Вознесенский выступил с серией статей, в которых пытался раскрыть закономерности развития советской экономики. Над этой проблемой он работал и в последующие годы. Познание и использование экономических законов закладывал он в основу и своей практической плановой работы.

В 1935 г. Вознесенскому была присвоена степень доктора экономических наук, в 1943 г. он избирается академиком.

В 1947 году вышла книга Н. Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны». Стало достоверно известно, что рукопись этой книги была с карандашом в руках прочитана Сталиным. Он сделал к ней некоторые вставки и редакционные поправки. Книга получила Сталинскую премию 1-й степени. Всю премию за книгу в размере 200 000 рублей Вознесенский пожертвовал на содержание детских домов для воспитания детей воинов, партизан и советских работников, погибших от рук оккупантов.

Это не помешало Сталину через год занять в отношении этой книги диаметрально противоположную позицию. Вознесенский к тому моменту уже был в заточении и ожидал своего смертного часа. Книга была изъята из библиотек как антимарксистская и вражеская. А на следующий год при рассмотрении вопроса о присуждении Сталинских премий новым лауреатам Сталин заявил:

— Здесь вносится предложение дать премию профессору Лященко за его «Историю народного хозяйства». Я согласен. Его книга куда богаче и интереснее, чем книга этого… как его… (Сталин несколько раз щелкнул большим и средним пальцами).

Возгласы: «Вознесенского».

— Да, да, Вознесенского…

Именно книга Вознесенского «Военная экономика», хорошо встреченная партийными пропагандистами, научными работниками, преподавателями, послужила для Берии и его сообщников сигналом для перехода к активным действиям.

К этому времени давнишняя подозрительность Сталина приобрела ультрапатологические формы. Эта подозрительность сочеталась с гипертрофированным самомнением Сталина: только он может выдвигать новые предложения, новые идеи, все остальные могут и должны эти идеи пропагандировать, популяризировать, аранжировать.

По этим слабым местам Сталина и бил Берия. Любой подходящий случай использовался для того, чтобы репликой, замечанием, нашептыванием посыпать Сталину соль на раны: Вознесенский, видимо, выходит в вожди; книга его так рекламируется, что ею, похоже, намереваются заменить «Вопросы ленинизма»… Вознесенский возомнил себя главой правительства; он недавно сам, без вашего ведома, без ведома Политбюро внес коррективы в народно-хозяйственные планы. Вознесенский группирует вокруг себя какой-то новый центр из ленинградских работников…

Вскоре Берия и Каганович представили «доказательства» мнимого превышения Вознесенским своих прав председателя Госплана. Как всегда в таких случаях, нашелся и доносчик-лжесвидетель. Им оказался сотрудник Госплана Борис Сухаревский. Когда-то Сухаревский работал научным сотрудником Института экономики Академии наук СССР. В июне 1941 года все честные, идейные, патриотичные люди в Академии, коммунисты и беспартийные, заявили о своём решении идти на фронт. Среди них были люди в солидном возрасте, с дореволюционным партийным стажем, искалеченные на фронтах Гражданской войны, имеющие высокие ученые звания и степени, К таким принадлежали крупный международник Модест Рубинштейн, старый большевик-литератор Михаил Машкевич, историк Николай Рубинштейн и многие другие.